С переходом к классовому обществу единство возрастных и социальных характеристик разрывается. Общественное положение индивида и его престиж определяются уже не столько его возрастом, сколько социальным происхождением и имущественным положением. Основной ячейкой первичной социализации постепенно становится семья , а возрастные группы утрачивают свой обязательный, формальный характер. Хотя те или иные виды «молодёжных групп» повсеместно существовали и в античности, и в средние века («мальчишники», «холостячества», «королевства шутов» и т. п.), давая «легальные» формы выхода юношеской энергии и необузданности, теперь они выполняют преимущественно подсобные и не всегда точно определенные социально-психологические функции. Сами критерии молодости и зрелости становятся менее чёткими. Одни древние авторы расчленяют жизненный цикл по аналогии с временами года: например, Пифагор считал, что «весна», охватывающая детство и юность, длится до 20 лет, «лето» — от 20 до 40, плодоносящая зрелость («осень») — с 40 до 60 лет, а старость («зима») — с 60 до 80 лет. Другие выдвигают условные хронологические единицы: например, Солон делит человеческую жизнь на десять «седмиц», причём юность начинается в 14 лет, расцвет физической силы приходится на 21—28 лет, оптимальный брачный возраст на пятую седмицу, а ум вполне созревает между 35 и 42 годами. Третьи исходят из формально-юридических критериев.
В средние века границы молодости чаще всего увязывались с юридическими критериями и нормами обычного права, регулировавшими условия достижения «взрослого» статуса. Английский статут о ремесленниках 1563 требовал, чтобы каждый ремесленник в городе или в сельской местности обучался своему ремеслу в течение 7 лет под наблюдением мастера, который за него отвечал. Считалось, что, «...пока человек не достигнет 23 лет, он большей частью — хотя и не всегда — необуздан, не имеет правильных суждений и недостаточно опытен, чтобы управлять собой» (цитата по кн.: Тревельян Дж. М., Социальная история Англии, пер. с англ., М., 1959, с. 214). Лишь достигнув 24 лет и окончив срок ученичества, он мог жениться и завести собственное дело или стать подмастерьем по найму.
В обыденном сознании мужчина считался молодым (в смысле неполноты социального статуса), пока он не обзаводился собственной семьёй [отголоски этого в языке — нем. Junggeselle (холостяк) буквально значит «молодой парень»]. С этим ассоциировался и определенный стиль жизни, выявляя ценностный аспект проблемы. Понятие молодости вообще имеет смысл лишь в сопоставлении с др. возрастами, но характер этого сопоставления во многом зависит от того, делается ли акцент на незавершённости процесса социализации и незрелости М. (в противоположность взрослости) или на её силе и творческой активности (в противоположность старости).
В новое время положение ещё более усложнилось. Прежде всего раздвинулись условные социально-психологические границы молодости. С одной стороны, процесс акцелерации существенно ускорил физическое и, в частности, половое созревание детей и подростков, которое традиционно считается нижней границей юности. С другой стороны, усложнение трудовой и общественно-политической деятельности, в которой должен участвовать человек, вызывает удлинение общественно необходимого срока подготовки к жизни, в частности периода обучения, с которым ассоциируется известная неполнота социального статуса. Современная М. дольше обучается в школе и соответственно позже начинает самостоятельную трудовую жизнь. Усложнились и сами критерии социальной зрелости. Начало самостоятельной трудовой жизни, завершение образования и приобретение стабильной профессии, получение политических и гражданских прав, материальная независимость от родителей, вступление в брак и рождение первого ребёнка — все эти события, в своей совокупности дающие человеку чувство полной взрослости и соответствующий социальный статус, наступают не одновременно, и сама их последовательность и символическое значение каждого из них не одинаковы в разных социальных слоях. Отсюда и дискуссионность хронологических, абсолютных возрастных границ: нижнюю границу М. разные авторы устанавливают между 14 и 16, а верхнюю — между 25 и 30 годами и даже позже.
Не менее важно, чем удлинение периода молодости, усложнение самого процесса социализации. Формирование личности молодого человека осуществляется сегодня под влиянием нескольких относительно автономных социальных факторов, важнейшими из которых являются: семья, школа, общество сверстников (специальные молодёжные организации, большей частью направляемые взрослыми, и многообразные неформальные, стихийные группы и сообщества), средства массовой коммуникации . Уже сама множественность этих институтов и средств воздействия даёт формирующейся личности значительно большую степень автономии от каждого из них в отдельности, чем когда бы то ни было в прошлом. Организация воспитания и обучения М. по возрастному принципу (чего не было в средневековой школе) усиливает эту возрастную гомогенность, способствуя выработке специфического «молодёжного» самосознания и стиля жизни («субкультуры»).
Ускорение темпов общественной жизни в связи с научно-техническим прогрессом влечёт за собой повышение роли и значения М. в общественно-политической и культурной жизни. Дело не столько в абсолютном росте числа молодых людей (в развитых странах, где ниже рождаемость и выше средняя продолжительность жизни, удельный вес М. в общей массе населения ниже, чем в развивающихся странах), сколько в меняющихся социальных условиях. Чем выше темп технико-экономического развития, чем быстрее обновляются знания, условия труда и быта, тем заметнее становятся социально-культурные различия между поколениями. Новые проблемы и события толкают на поиски принципиально новых решений и критическую переоценку прошлого опыта. Это не меняет, вопреки мнению ряда зап. учёных (М. Мид, США), принципиального направления процесса социализации, т. к. любые поиски нового М. осуществляет, опираясь на опыт и знания, полученные от старших; кроме того, социальная преемственность не сводится к передаче быстро устаревающих специальных знаний, но включает также усвоение гораздо более устойчивых и глубоких психологических структур, культурных ценностей и традиций, аккумулирующих весь опыт всемирной истории человечества. Пренебрежение этими ценностями, типичное для некоторых «новых левых», ведёт к политическому авантюризму. Однако и освоение прошлого опыта, и поиск новых решений в условиях научно-технической революции требуют более активного и творческого участия М.
Существуют качественные различия в положении М. в условиях противоположных общественных систем. При капитализме безработица, трудности, связанные с получением образования, а затем с возможностями его применения, больно бьют по М., особенно по выходцам из низов. Молодые люди не чувствуют себя хозяевами собственной жизни, у них отсутствует уверенность в будущем. Разочарование в идеалах буржуазного общества создаёт в сознании молодых обширный идеологический вакуум, который значительной части М. нечем заполнить. Труд на эксплуататоров не даёт большинству молодых людей достаточного удовлетворения, а односторонние потребительские ориентации приводят в конечном итоге к духовной опустошённости. Всё это вызывает чувство протеста и неудовлетворённости существующим обществом. Формы этого протеста различны. В одних случаях это глобальное пассивное неприятие буржуазной системы ценностей, всё равно идёт ли речь о трудовой морали или потребительских ориентациях; но попытки хиппи вести «неприобретательский» образ жизни в условиях капиталистического общества неминуемо обречены на провал, и средством «ухода» от действительности становятся наркомания или алкоголизм. Столь же бесперспективны попытки возрождения религиозной веры, чаще всего типа созерцательного вост. мистицизма. В 60-х гг. в связи с обострением общих противоречий капитализма широкий размах приобрело политическое молодёжное и студенческое движение во имя общедемократических (гражданское равноправие негров, прекращение войны во Вьетнаме) или социалистических целей. Это движение играет большую политическую роль, но идеологически оно весьма неоднородно. Большой вред ему наносит влияние «ультралевых» анархиствующих идеологов, лишённых чёткой конструктивной программы и спекулирующих на эмоциях М.
