Его голос был подобен удару грома. Он пробудил ярость в душе Анны.

– С удовольствием, – огрызнулась она. – Продолжайте страдать в одиночестве. Только в следующий раз не будите меня своими криками.

Анна вышла в коридор и захлопнула дверь. И зачем только она пожалела этого бессердечного негодяя? Лорд Джошуа Кеньон не достоин жалости!

И ей никогда не вызвать его на откровенность.

– Как спалось? – спросила Анна на следующее утро, спустившись к завтраку и подсаживаясь за стол к родителям. – Гроза вас не разбудила?

Миссис Невилл бросила в свой чай щепотку сахара.

– Гроза? Нет. Правда, я какое-то время не спала, обдумывала свою новую картину. Что ты скажешь про осенний натюрморт из ягод рябины и апельсинового бальзама? Я напишу его маслом и, может быть, добавлю пару грибочков и несколько поздних диких роз.

– Замечательно! – Значит, мама не знает о ее ночном визите в спальню Джошуа. – А ты, папа, что скажешь?

Мистер Невилл оторвал взгляд от газеты и рассеянно посмотрел на дочь поверх круглых очков.

– Что? Ягоды рябины – это прекрасно.

– Я спросила, как тебе спалось. Не мешал ли тебе шум?

– Какой шум?

– Ночью лил дождь, и была довольно сильная гроза.

– Я ничего не слышал. – Мистер Невилл хитро взглянул на жену. – Разумеется, кроме маминого храпа.

– Прекрати, Джон! Это ты храпишь, а не я.

– Хм-м. Помнишь, как Тиннесвуды услышали шум и прибежали сюда посреди ночи? Томас прихватил меч, а Феба – сковородку. Они думали, что на нас напали грабители.

Миссис Невилл игриво шлепнула мужа по руке.

– Это Айзек упал с кроватки и вопил во все горло. И запомни, дамы никогда не храпят.

– Как скажешь, любимая. Однако я считаю, что мы с тобой прекрасная пара.

Добродушные шуточки родителей успокоили Анну. Она поняла, что мама с папой крепко спали и не слышали, как она ходила к Джошуа. И все же эта ночная встреча внесла в ее душу смятение. Боясь, как бы родители не заметили ее румянец, она нацепила на вилку кусок хлеба, встала из-за стола и подошла к камину, чтобы поджарить хлеб над огнем. Отвернувшись Анна позволила себе вспомнить события прошлой ночи и опять ощутила на себе тяжелое жаркое тело Джошуа, почувствовала его мужской запах. Ее неотступно преследовали эти постыдные воспоминания. Анна не могла понять, почему грубый, беспринципный мужлан оказывал на нее такое сильное влияние.

Вернувшись к столу, чтобы намазать свой тост маслом, она внимательно присмотрелась к отцу. У него были редеющие черные волосы и брюшко, которое он нагулял, часами просиживая за книгами в кабинете. Годы отметили его щеки ямочками, но в голубых глазах мистера Невилла остался прежний задорный блеск, на который Анна обратила внимание только сейчас. Неужели когда-то он был повесой?

Нет, мама наверняка преувеличивала. Анна не могла представить своего степенного добродушного папочку в роли коварного соблазнителя. Но даже если он и впрямь увивался за дамами, порядочность не позволила бы ему бросить доверчивую девушку накануне свадьбы.

– А лорд Джошуа уже позавтракал? – спросила Анна как можно спокойнее.

– Он уехал на рассвете, – сказала мама. – Какая похвальная привычка! Он не валяется в постели до полудня, как многие современные юноши.

– Сказывается военная выучка, – рассеянно заметил папа, листая газету. – Будем надеяться, что Фрэнсис и Джеффри вернутся домой такими же дисциплинированными.

Потянувшись за банкой апельсинового джема, Анна скрыла свое облегчение от того, что лорда нет в доме. Ей хотелось прочитать список джентльменов, посещавших ателье сапожника Куинси. Конечно, он мог взять этот список с собой, но она все же решила обыскать спальню Кеньона.

– Интересно, куда его светлость уезжает каждое утро? – задумчиво проговорила мама, переставляя солонку и блюда с беконом и хлебом, как будто планируя очередной натюрморт. – Он сказал, что в городе у него мало знакомых. Впрочем, у нас, тоже. Я занята живописью, а папа – своими историческими исследованиями. Но может быть, нам стоит попросить Эдвина, чтобы он ввел лорда Джошуа в брайтонское общество?

– Нет! – воскликнула Анна, но, увидев удивленный взгляд мамы, попыталась смягчить свой тон. – Лорд Джошуа скоро уедет, так что нет необходимости беспокоить моего кузена.

– Ну почему же? Эдвин не стал бы возражать. Он водит дружбу с лучшими людьми города.

– И с худшими тоже, – язвительно добавила Анна. – Как бы то ни было, я уже выздоровела и не нуждаюсь в докторе. Лорду Джошуа больше незачем здесь оставаться.

Ленора Невилл поставила чашку на блюдце. На ее круглом лице появилось недоумение.

– Как это незачем? Он спас тебе жизнь, и мы очень благодарны ему за это. Не правда ли, Джон?

– М-м-м? – пробормотал папа, выглянув из-за газеты. – Да, конечно, дорогая.

Мама улыбнулась и вновь обернулась к Анне.

– Вот видишь? Папа со мной согласен. Его светлость будет жить здесь столько, сколько пожелает.

– А как же его родные? Они, наверное, ждут не дождутся, когда он вернется домой.

– Несколько дней не сыграют роли. Маркиз Стокфорд скоро увидится с братом, а бабушка его светлости с внуком. – Ленора Невилл мечтательно закатила глаза и прижала руки к пышной груди. – Может быть, лорд Джошуа упомянет нас в разговоре со своими родственниками. Правда, будет здорово, если они нами заинтересуются? Мы подружимся, и я попрошу их вывезти тебя в Лондон на светский сезон.

Анна замерла, опустив нож в банку с апельсиновым джемом.

– Я не горю желанием попасть в высшее общество, – заявила она. – К тому же вряд ли лорд и леди Стокфорд обратят внимание на нашу деревенскую семью.

– А почему бы и нет? Мой брат – сэр Фрэнсис Беллингем. А твой папа, – миссис Невилл тронула рукав мужнина синего сюртука, – безупречно воспитанный джентльмен. Его род восходит корнями к королю Генриху Шестому.

– К сожалению, это обнищавшая ветвь Невиллов, – усмехнулся папа, перелистывая газету.

Анна резкими движениями намазала тост джемом.

– Я хочу сказать, мама, что тебе не стоит возлагать на лорда Джошуа слишком большие надежды. Вспомни, что он сделал с Лили Панкхерст. Он пытался соблазнить ее лучшую подругу!

– Да, это был ужасный поступок, – вздохнула Ленора Невилл, – но молодые люди с возрастом умнеют. Он искупил свой грех, когда спас тебя от смерти.

– Кроме того, он воевал за родину, – вмешался папа. – Где была бы Англия без наших доблестных солдат? Мы должны гордиться своими героями.

– Хорошо сказано! – кивнула мама. – Анна, милая, я понимаю, что ты враждебно настроена по отношению к его светлости. Однако семь лет лишений наверняка изменили его к лучшему. Почему ты не хочешь увидеть его положительные стороны? Это на тебя не похоже.

– Положительные стороны? – скептически повторила Анна. – Да он неисправимый распутник! И потом, мне кажется странным, что лорд живет у незнакомых людей, вместо того чтобы ехать домой, к родным.

Пытаясь избавиться от неприятных мыслей, она надкусила тост, чересчур обильно намазанный джемом.

Миссис Невилл засмеялась и потянулась через стол, чтобы похлопать Анну по руке.

– Разве это не очевидно, моя милая? – спросила она.

– Ты о чем?

– Да его светлость влюблен в тебя! – И тут Ленора Невилл нанесла решающий удар. – Если все пойдет хорошо, я думаю, он сделает тебе предложение.

Предложение? Анна на мгновение представила, что Джошуа – ее муж, и они каждую ночь вместе ложатся в постель. Эта фантазия пробудила в ней постыдные желания, но она быстро взяла себя в руки и ответила:

– Я скорее выйду замуж за козла миссис Пиви.

– Клеветник! – завопил Артур Каммингз, потрясая кулаком. – Как вы смеете поливать грязью моего сына? Я обращусь к властям!

Джошуа сидел, развалившись, в кресле и спокойно ждал, когда Каммингз закончит свою тираду. Государственный муж расхаживал по роскошной библиотеке и вещал зычным голосом, выработанным за годы обучения ораторскому искусству и произнесения речей в палате общин. Его строгий сюртук и ослепительно белый галстук не могли полностью скрыть приземистую и угловатую, словно вытесанную топором, фигуру. Краснолицый, с близко посаженными глазками, Артур Каммингз напоминал скорее извозчика, чем служащего парламента. Недавно он купил у Куинси пару сапог. Его имя значилось в списке, и Кеньон выяснил, что у политика имелись все основания для того, чтобы прятаться в кустах во время дуэли. Сын Артура, Ричард, состоял в любовных отношениях с Дэвидом Панкхерстом.