– Нет, я так не думаю.

Мина нахмурилась.

– Тебе следует быть с ней поосторожнее, Даг, мне кажется, у этой женщины нет ни стыда, ни совести. Я слышала, как она разговаривала с Бреакой, и кое-что поняла. Похоже, ирландка хочет завоевать твое расположение, забравшись к тебе в постель. И еще они упоминали Кнорри и Сигурда. Хотя меня мало трогает, спит ли мой муж с рабынями, мне не хотелось бы, чтобы она доставила неприятности кому-нибудь из нас. Если женщина готова лечь под любого мужчину, который сможет защитить ее, вряд ли она достойна серьезных чувств.

Даг озадаченно посмотрел на Мину.

– Но как ты узнала все это? – спросил он. – Я был совершенно уверен, что ирландка говорит только на своем родном языке.

– Я немного понимаю по-гэльски, – смущенно ответила Мина, – меня научил Сигурд. Он любит произносить слова на этом языке, но только… ночью.

– Хочешь сказать, пленница говорила о том, чтобы забраться в постель Кнорри или Сигурда? Но что именно ты слышала?

– Мне кажется, они говорили что-то о том, что твоя рабыня сможет поднять причиндалы Кнорри.

Даг чуть не потерял дар речи. Вот бестия! Она не допустила его к себе на корабле, а теперь собирается предложить свои услуги старому ярлу!

Он поискал девушку взглядом. Ирландка скромно сидела неподалеку от него у очага и пряла, ловко орудуя ручным веретеном. Почувствовав на себе его взгляд, она тоже взглянула на него и приветливо улыбнулась, но эта улыбка тут же сменилась выражением замешательства. Даг продолжал смотреть на нее. Покраснев, девушка отложила веретено в сторону, а потом, поднявшись, вышла из зала, что, по мнению викинга, только подтверждало ее вину.

Мина сделала несколько шагов, чтобы подложить дров в огонь.

– Погоди, – остановил ее Даг. – Скажи сперва, когда ты подслушала этот разговор?

– Вчера, когда обе рабыни возвращались из бани.

Даг тут же вспомнил, как ирландка не далее как нынче утром предложила ему себя. Выходит, она изменила свои планы в отношении Кнорри или то была только хитрость?

Горечь наполнила его душу. Всего лишь несколько минут назад ему казалось, что он мог найти взаимопонимание с пленницей; сейчас же его сомнения снова усилились. Да и можно ли вообще доверять такому лукавому, непостоянному созданию?

– Даг, ты не мог бы принести еще дров? – попросила Мина.

Удивленно взглянув на невестку, викинг невольно отметил тени усталости у нее под глазами и то, как она потирала рукой поясницу, словно стараясь избавиться от боли. Он вспомнил, что она ждет ребенка, и раздражение его сразу улетучилось.

– Разумеется, принесу, – кивнул он. – Но куда девалась твоя помощница?

– Я послала Бреаку в пивоварню помочь Ингеборг, а после этого она еще должна сбить масло.

– А что, если я позову ирландку?

– И тебя не заботит, что она может замарать свои хорошенькие ручки?

Даг поморщился. Его невестка была права; он и так уже слишком избаловал Фиону.

– Она рабыня, – решительно произнес он. – И будет делать то, что ей прикажут.

Как только эти прожорливые викинги не устают есть? Фиона вздохнула, неся третье блюдо мяса на стол ярла. На сей раз это была жареная свинина под клюквенным соусом. Кнорри тут же отправил себе в рот изрядный кусок, отрезав его от свиной туши. Сам он тоже был похож на жирную свинью, и если бы хоть немного не обуздывал свою жадность, то очень скоро растолстел бы так, что уже не смог бы владеть оружием.

Зато Даг всегда ел умеренно, с природным изяществом, и это Фионе очень нравилось. Он не набивал рот едой, как другие, сразу становившиеся похожими на хомяков, запасающихся провиантом на зиму, и не вытирал покрытые жиром руки о собственную рубаху. Его манеры внушали уважение; это особенно было важно для нее теперь, когда она решила позволить ему взять ее.

Если он все еще хочет. Мысль об этом наполнила ее душу беспокойством. Во время празднества Даг вел себя странно: хотя он все так же следил за ней взглядом, полным желания, но выражение заботы и нежности, которое она раньше замечала на его лице, теперь исчезло. Возможно, случилось нечто, что заставило его вновь возненавидеть ее, и произошло это после того, как она заметила его разговаривающим с Миной. Что же наговорила ему жена Сигурда?

Фиона вернулась на кухню и взяла еще одно блюдо, на этот раз нагруженное черным хлебом. Когда она проходила мимо Мины, та взглянула на нее и улыбнулась. Девушка лишь кивнула ей в ответ и продолжила свой путь. Не похоже, чтобы Мина желала ей дурного. Но что же тогда она сказала Дагу?

Фиона заглянула в ту часть кухни, где Бреака непрерывно наполняла роги пивом из деревянных бочонков, и ненадолго отвела рабыню в сторону.

– Как ты думаешь, какого мнения обо мне Мина?

Бреака ответила на этот вопрос удивленным взглядом.

– Она довольна твоей помощью. Я знаю наверняка, что ребенок очень тяготит ее: она бледнее, чем обычно, и я часто замечала, как она потирает рукой поясницу. Для ее срока еще рано испытывать такие трудности с беременностью. Сигурд беспокоится, что со смертью прошлой зимой старой Амур у нас в поселке больше нет целительницы. Если погода будет плохая, когда ребенку придет срок появиться на свет, трудно будет вовремя найти повивальную бабку.

Фиона собралась было сказать, что разбирается в подобных делах и помогла Сиобхан принять по крайней мере дюжину младенцев, но тут же передумала. Если она приобретет репутацию целительницы, это может доставить ей много неприятностей. Часто случалось так, что люди винили во всех грехах знахаря, который просто не мог ничего сделать по не зависящим от него причинам. Если дело обернется именно так, то ей не удастся выжить среди своих похитителей.

– Мне очень жаль ее – она так страдает! – тихо произнесла Фиона. – Но я боюсь, что она настраивает Дага против меня.

Бреака тут же насторожилась.

– Почему ты так думаешь? Может быть, потому, что Даг спас твою жизнь, поступившись своей гордостью?

Фиона пожала плечами.

– Я это чувствую, – прошептала она и, скосив глаза, тут же убедилась, что Даг по-прежнему не сводит с нее ледяного взгляда своих голубых глаз.

Как ни ненавидел Даг грубый вязаный балахон, скрывающий соблазнительную фигуру ирландки, все же он считал такую одежду полезной прежде всего для нее самой. Она и так уже притягивала к себе чересчур много мужских взглядов, что совершенно выводило его из себя. Бродир, Кальф, Бальдер и другие викинги чересчур часто засматривались на нее, и даже старый Кнорри не мог отвести от нее глаз.

– Я рад, что согласился сохранить ирландке жизнь, – произнес ярл, когда Фиона подошла к их столу. – Из нее выйдет прекрасная служанка. Скажи, Даг, ее груди столь же крепки и высоки, как кажутся под этим платьем?

Викинг напрягся всем телом. Что, если ярл попросит уступить ему ирландку?

– Да, – хрипло ответил он.

– А ее бедра и ляжки – круглы и полны, как истинная мечта мужчины? – продолжал Кнорри.

– Нет, у нее все еще девичьи бедра – стройные и узкие.

Сказать по правде, Даг считал ее бедра идеальными, но он знал, что Кнорри обожал широкобедрых женщин. Да будут благословенны боги!

Услышав ответ Дага, Кнорри только вздохнул.

– Возможно, после того, как она нарожает тебе нескольких ребятишек, бедра ее станут достаточно полными, чтобы я мог насладиться ею.

Даг заметил, как по лицу Сигурда скользнула улыбка. Они оба понимали, что к тому времени, когда ирландка родит хоть пару детей, Кнорри уже умрет или станет ни на что не годным. Ярл не делил ложа с женщинами уже больше двух лет – он говорил, что с ними одни хлопоты; но его воины подозревали, что старик не делал этого из-за боязни потерпеть неудачу в постели.

Кивнув ирландке, Кнорри велел ей подойти поближе. Даг с беспокойством ожидал ее приближения. Только бы она ничем не оскорбила ярла – тогда даже он не сможет спасти ее.

Фиона остановилась рядом с Кнорри, и ярл улыбнулся ей, показав свои пожелтевшие, но все еще крепкие зубы. Его высохшая рука потянулась к пленнице. Даг затаил дыхание.