Даг бросил взгляд на нос корабля и снова чертыхнулся. Женщина выбралась-таки из палатки. Теперь она была одета, и ее волосы скромно собраны в пучок на затылке, но это ничуть не уменьшало ее очарования. Невозможно было скрыть эти бледные, диковато глядящие зеленые глаза, темные брови, пурпурные губы; она по-прежнему напоминала сирену, завлекающую мужчин в безумно прекрасную пропасть.

Даг видел, как она затравленно озиралась, готовясь при первой возможности скрыться в относительной безопасности палатки.

– Эй, крошка! – прогремел над палубой голос Сигурда.

Даг весь напрягся. Что еще задумал брат?

Услышав окрик темноволосого викинга, Фиона застыла на месте. Она разыскала немного воды и вымыла лицо и руки, а платье Дювессы теперь вполне скрывало ее тело; но все же ей было бы лучше держаться подальше от присутствовавших на корабле мужчин.

– Подойди сюда, – повелительно произнес Сигурд. – Ты нужна моему брату.

Поняв, что у нее нет выбора, Фиона двинулась на корму, осторожно пробираясь мимо беспорядочно расставленных рундуков с добычей и лежащих между ними мужских тел. Она не отрывала взгляда от непрерывно ходящей под ногами палубы, пытаясь сохранять равновесие и одновременно боясь встретиться с направленными на нее похотливыми взглядами.

Наконец она добралась до кормы и остановилась перед Сигурдом. Тот вытянул руку, взял ее за плечо и круто развернул.

– Постарайся стать полезной моему брату, девчонка. Ухаживай за его рукой, да получше, – она должна стать такой же сильной, как и до ранения.

Фиона тут же принялась исполнять приказание: она разбинтовала повязку и осмотрела рану. Шов ничуть не пострадал, даже несмотря на то что викинг, похоже, не очень берег руку. Багровая опухоль вокруг рубленой раны от меча значительно спала, никаких признаков воспаления не было. Девушка испытала чувство невольного удовлетворения – без ее помощи этот человек наверняка бы умер; ее мастерство и уход не только спасли ему жизнь, но и сохранили руку, в которой он держал меч.

Она посмотрела на темноволосого викинга.

– Скажи своему брату, что его рана хорошо заживает, – громко произнесла она. – Через несколько дней я сниму шов.

Явно довольный ее словами, Сигурд кивнул головой, и Фиона снова забинтовала рапу. Отступив на полшага, она потупила взор, чувствуя на своем теле горячий взгляд Дага. Ей страшно хотелось снова скрыться в палатке, подальше от его будоражащего присутствия, но она не была уверена, позволят ли ей это.

Сигурд обменялся несколькими словами с братом. В его тоне послышались насмешливые нотки, и Фиона ничуть не удивилась, когда Даг лишь что-то пробурчал в ответ. Выждав еще немного, девушка повернулась, собираясь удалиться, и едва не вскрикнула, когда младший из братьев схватил ее за юбку. Взгляд его скользил по ней, подобно рукам, ласкающим тело. Это молчаливое раздевание лишало ее присутствия духа.

Викинг произнес несколько слов, обращаясь к брату, и гигант кивнул. Фиона недоуменно взглянула на него.

– Он спрашивает, почему ты спасла ему жизнь, почему помогла одному из врагов своего отца?

Фиона стояла неподвижно, обуреваемая настолько сильными чувствами, что сама не могла понять, как она поступит в следующую секунду: то ли упадет на колени, рыдая, то ли разразится диким смехом. Этот человек спрашивал, почему она помогла своему врагу, который собирался сжечь ее дом и разрушить ее жизнь. Она не могла ничего ответить на это – любой искренний ответ заставил бы ее сгореть от стыда.

Наконец она вскинула голову.

– Этого я тебе не скажу.

Явно озадаченный, Сигурд перевел ее слова брату. Даже не глядя на Дага, Фиона всем существом почувствовала, как в нем нарастает гнев. Она сделала шаг назад, но недостаточно быстро. Сильная рука викинга взметнулась в воздух и нанесла по ее щеке размашистый удар такой силы, что девушка чуть не рухнула на палубу; и тут же она почувствовала, как викинг другой рукой пытается удержать ее. Это длилось какое-то мгновение; затем он, словно обжегшись, отдернул руку.

Пересиливая боль, Фиона с удивлением посмотрела в его пылающие гневом глаза. Что же с ним такое творится? Почему он бьет ее и тут же помогает устоять на ногах? Похоже, мысли и чувства викинга запутаны не меньше, чем ее собственные. При этом сердце ее разрывалось от страха, гнева и отчаяния.

Даг услышал, как Сигурд сказал что-то по-ирландски, и женщина снова направилась на бак: ее голубое платье еще некоторое время мелькало среди рундуков и людских тел, заполнявших палубу.

– Я хотел бы видеть, как ты еще раз возьмешь ее, и понять наконец, что все-таки тобой движет: ненависть или забота о ней.

Даг угрожающе взглянул на брата, но Сигурд только усмехнулся.

– Ведь и это мне не поможет, верно? Ради всех богов, что тебя тревожит: мне еще не приходилось видеть, чтобы ты так смотрел на женщину. Клянусь Фрейей – такой взгляд мог бы растопить порядочный ледник, а то и вскипятить все. Северное море. Ты уверен, что когда тебя взяли в плен, то не стукнули по голове? С тех пор ты все время как-то не в себе.

Даг только вздохнул в ответ; мысли его и впрямь путались. Женщина своим неповиновением невероятно разозлила его, и все же, карая ее, он испытал непрошеное чувство вины. Интересно, как эта ведьма сумела обрести такую власть над ним?

Он снова взялся за кормовое весло, но это так и не помогло ему избавиться от беспокойства.

Как только Фиона проснулась, она сразу поняла, что стоит глубокая ночь. Кроме посвиста ветра и плеска волн о борт, ни одного звука не пробивалось сквозь входное отверстие палатки; даже резкие голоса людей затихли. В животе девушки бурчало от голода, и она даже, не без основания, задумалась над тем, собираются ли ее кормить вообще. Дрожь прошла по ее телу. Она была так одинока, так беспомощна! Если светловолосый викинг отвернется от нее, ни для кого уже не будет иметь значения, жива она или мертва. Правда, и его брат теперь не казался ей чересчур свирепым; она не думала, что он хочет уморить ее голодом. Зато было вполне вероятно, что он зол на нее из-за Дага и поэтому вовсе не прочь бросить за борт.

Не успела Фиона подумать об этом, как массивная фигура закрыла вход в палатку.

– Я вижу, нежная ирландская леди проснулась.

Издевка, звучавшая в голосе Сигурда, не добавила ей уверенности.

– Выходи, – приказал предводитель викингов. – Ты не можешь спать здесь. Мои люди считают, что ты и так уже слишком много себе позволяешь.

Вслед за этими словами в ее сторону полетел какой-то предмет. Фиона прикрылась руками, чтобы не получить удар в лицо.

– Это спальный мешок, – буркнул Сигурд. – Возьми его и ступай на корму, к моему брату. Я бы велел тебе спать с ним в одном мешке, да он сам не захотел.

Викинг неожиданно рассмеялся.

– Забавно будет посмотреть, сколько он еще сможет упорствовать.

Произнеся эти слова, Сигурд стал протискивать свое громадное тело внутрь. Фиона шарахнулась от него, когда он стал устраиваться на ночь в куче шкур, которые ей только что пришлось покинуть. Сердце ее колотилось; волоча за собой спальный мешок, она поскорее выбралась из палатки.

Холодный морской воздух заставил ее поежиться. На чистом небе сияли россыпи звезд, а со всех сторон палубы раздавалось негромкое похрапывание. Девушка глубоко вздохнула и стала осторожно пробираться между спящими викингами. Наконец она достигла кормы корабля, однако тревога не отпускала ее. Даг ее ненавидит, и его брат высказал это вполне откровенно; но ей все равно придется лечь рядом с ним, отдавшись под его защиту.

Вытряхнув спальный мешок, Фиона расстелила его на жестких досках палубы и, чтобы хоть немного согреться, забралась в него с головой. Мешок был сшит из двух шкур, вывернутых мехом внутрь; он пропах пылью и потом.

Непривычные звуки моря не давали уснуть; потрескивание мачты, хлопанье паруса, плеск волн, разбивающихся о борта, – все это постоянно напоминало о странном, пугающем мире, в котором ей теперь придется существовать. До этих пор вся ее жизнь проходила на мягких, ласкающих просторах Ирландии – страны теплых туманов, невысоких покатых холмов, обкатанной морскими волнами округлой гальки на берегу, напоминающих о далеком прошлом. Все это осталось теперь где-то далеко-далеко; ее новый мир состоял из режущего морского ветра, ослепительного сверкания волн, острого запаха протухшей рыбы и потных человеческих тел.