Во-вторых, уже принятые антикризисные мероприятия суммарно могут быть оценены в 10 трлн рублей, что составляет более 20 % валового внутреннего продукта и по сумме значительно превышает весь федеральный бюджет 2009 г. Половина этих средств является краткосрочными кредитами, и подавляющая их часть вскоре будет возмещена. Другая половина средств практически безвозвратно изымается из состава валового внутреннего продукта на антикризисные мероприятия. Если исключить кратковременные кредиты, то «цена» антикризисных мероприятий пока составляет около 5 трлн рублей, или 10–12 % к объему ВВП.

В-третьих, для частичной компенсации выпадающих в связи с кризисом доходов бюджета и предотвращения негативных последствий кризиса значительные средства были израсходованы за счет накопленных за многие годы государственных резервов. За последние 5 месяцев в связи с последствиями кризиса и необходимостью их смягчения золотовалютные резервы страны сокращаются вдвое – с 597 млрд долларов, достигнутых в сентябре 2008 г., до примерно 300 млрд долларов.

А впереди новый этап кризиса, когда производство достигнет дна и не сможет полностью возместить кредиты иностранным инвесторам и отечественным банкам, – потребуется дополнительная и, видно, немалая помощь не только предприятиям и организациям, но и банкам, которые, не получив кредитные долги, окажутся в тяжелом положении.

Возникает вопрос: почему глобальный финансово-экономический кризис ударил Россию в каком-то смысле сильнее, чем многие другие развивающиеся страны? В кризисном 2009 г. ВВП России снизится примерно на 3 %, а развивающихся стран – увеличится на 3,3 %, лишь несколько замедлившись. Фондовые рынки в России обвалились в 5 раз, а в развивающихся странах в 1,5 раза. Инфляция в России в период кризиса сохраняется на предельно высоком уровне – 13 %, а в развивающихся странах она вдвое снижается – до 4 %. У нас будет стагнация и тяжелый, затяжной, болезненный выход из кризиса, а в развивающихся странах уже в 2010 г. прогнозируется рост ВВП в размере 4 % и более.

Ответ на поставленный вопрос: потому что в финансово-экономической системе России были определенные слабости, которые этот кризис высветил.

Проанализируем эти слабости и попытаемся извлечь уроки на будущее.

Первая слабость нашей финансово-экономической системы – превалирование в ней «коротких» денег и фактическое отсутствие в рыночных фондах «длинных» денег. Наш рынок акций так сильно обвалился прежде всего из-за того, что в эти акции были вложены во многом «короткие», т. е. спекулятивные деньги, которые в первую очередь изымаются в случае тех или других неблагоприятных процессов. И весьма острое и тяжелое обострение проблем ликвидности наших банков, инвестиционных компаний тоже связано с тем, что в них преобладают «короткие» деньги. И когда на «короткие» деньги приобретаются активы, для которых требуются «длинные» деньги, например недвижимость и земля, то заминка с ликвидностью достаточно быстро приводит к неплатежеспособности этих организаций, поскольку они не смогут в короткий срок реализовать недвижимость, землю, другие «длинные» активы.

В других странах, в отличие от России, существует целая система рыночных фондов «длинных» денег. Это негосударственные фонды накопительных пенсий с триллионами долларов, «длинные» деньги страховых обществ, полученных, прежде всего, за массовое страхование жизни. К таким фондам относятся также паевые (по нашей терминологии) фонды, которые в западных странах существуют уже десятки лет и накопили огромные средства. Наконец, в самих западных банках довольно высокая доля «длинных» денег. И определенная часть этих «длинных» денег направляется на приобретение ценных бумаг, в том числе акций, которые во многом обеспечивают их стабильность, меньшую волатильность.

В России практически нет рыночных фондов «длинных» денег. Есть небольшой фонд накопительных пенсий, образованный за счет отчислений с предприятий (около 10 млрд долларов), есть негосударственные добровольные накопительные пенсионные фонды – тоже около 10 млрд долларов. Страховая система России совершенно не развита, и ее активы составляют менее 40 млрд долларов. Паевые фонды стали развиваться недавно, в них накоплено около 20 млрд долларов. В пассивах наших банков только около 4 % «длинных» денег, да и то в подавляющей части трехлетних.

Так что при приведенных выше масштабах фондовых рынков России столь мизерные суммы «длинных» денег вряд ли могут стать стабилизирующим началом этого рынка. Проблема «длинных» денег в России недооценена. И это коренная слабость нашей экономики. Отсюда и трудности с формированием инвестиций, для чего нужны «длинные» деньги. Нам надо было бы увеличить крайне низкую норму инвестиций – их долю в ВВП, которая у нас даже ниже, чем средняя норма инвестиций развитых стран: у нас эта норма составляет 20 %, а в развитых странах – в среднем 21 %. Но развитые страны увеличивают ВВП в год на 2,5–3%, имеют развитую инфраструктуру, обновленные основные фонды, особенно машины и оборудование, и им этой нормы инвестиций хватает на все вложения – и на обновление фондов, и на инфраструктуру, и на прирост фондов для обеспечения экономического роста, и на жилищное и социальное строительство. А нам 20 % совершенно не хватает ни на инфраструктуру, которая крайне отстала, ни на обновление фондов, которые до предела устарели, ни на качественное экономическое развитие, ни на приемлемый размер жилищного и социального развития.

Без «длинных» денег – основы инвестиций, основы стабильности финансовой и банковской систем – у страны не может быть благоприятного, эффективного будущего. Поэтому первый урок, который со всей очевидностью высветил нынешний кризис: России нужно незамедлительно, как можно быстрее создать рыночные фонды «длинных» сбереженных денег. Этот вывод со всей очевидностью можно было сделать и после кризиса 1998 г., который еще больше обвалил наш фондовый рынок, и отдельные страны СНГ такие выводы сделали. Казахстан, например, с 1997 г. ввел накопительную пенсионную систему, и за прошедшие 11 лет уже образован достаточно весомый фонд накопительных пенсий, из которого черпаются инвестиции. И во многом благодаря этому норма инвестиций в Казахстане составляют не 20 %, как в России, а около 30 %, и Казахстан имеет существенно более высокий потенциал будущего роста за счет внутренних факторов, чего не скажешь о России. Если бы Россия в 1997 г. сделала то же самое, что и Казахстан, сегодня у нас был бы накопленный пенсионный фонд в размере примерно 150 млрд долларов, из которого значительная часть могла бы пойти на инвестиции. Это резко бы укрепило фондовый рынок, и он бы избежал столь сокрушительного обвала.

Другая наша слабость – высокий уровень инфляции. За 10 лет, прошедших после кризиса 1998 г., Россия так и не смогла прийти к нормальной для рыночных стран инфляции, которая в развитых странах обычно составляет 1–3% в год, а в развивающихся странах до кризиса она держалась многие годы на уровне 3–5% в год (в 2009 г. в развивающихся странах она подскочила до 9 %, но уже в 2010 г. прогнозируется на уровне 4–5%). У нас же инфляция зашкаливает далеко за 10 % в год, и поэтому по отношению к ценам на товары идет систематическое обесценение рубля, не может серьезно развиваться ипотека из-за высокой процентной ставки при инфляции, не выгоден инвестиционный кредит опять-таки из-за дороговизны денег. И поэтому происходит недофинансирование реального сектора, снижаются реальные доходы отдельных слоев населения, у которых не происходит систематического повышения доходов, индексации при инфляции.