— Щас пернет! Это он грибов Прр-Дух обожрался!
— Дык развязать его, а то как здесь надрищет…
— Сам ты обожрался! Он сдохнет щас. Тупой, ты че дохлятину принес, дурак?! Неси нормального!
— Да он поди отбучкал его, пока нес? Э, Тупой, ты чмо это ху… Ой! Простите, Учитель!.. бил ты его, тупая твоя башка?
— Дайте, дайте мне посмотреть! Ну чо вы как эти?! Ой, бедненький…
— А он к Учителю, смотри, щемится-то! Че, ссышь, сучонок?! То-то! Мы тебе не гоблинятина обиженная, понял?!
— А глазами-то, смотри как крутит!
— Дай ему в глаз! Чтоб не крутил. Сглазит еще…
Тем временем Учитель понемногу пришел в себя и предпринял ряд шагов, направленных на установление порядка и возобновление учебного процесса. Он закрыл рот, выплюнул на ладонь слепня, обреченно бившегося об учительские щеки и клыки (Э-э! Вот, оказывается, что жужжало. А казалось, что в ухе), аккуратно положил поплывшего от чистого воздуха бедолагу на землю, и обратился к учащимся:
— А ну, ребяты, дай-ка взгляну.
Троллята неохотно расступились, кто-то из толпы поспешно отвесил страдальцу смачный пендаль, но волк не обратил на оскорбление действием никакого внимания. Он на самом деле бешено крутил глазами, то с мольбой, то в непередаваемом раздражении указывая на толстый сук, вставленный в его зубастую пасть и крепко примотанный лыком.
Белая Башка заинтригованно окоченев наблюдал за пантомимой, скребя в затылке крюковатыми пальцами. Волк тоже замер, вывернув голову и с исступленной надеждой ища чего-то в глазах Учителя.
Учитель в недоумении развел руками и обвел взором учеников:
— Невероятно… Волки никогда так не делали!
На это сообщение волк отреагировал странно. Отчаянно зажмурившись, он несколько раз, словно досадуя на что-то, ударил правой стороной головы по утоптанному до каменной твердости полу, сопровождая удары короткими ритмичными хрипами, вырывавшимися из его забитой пасти синфазно ударам. Взяв напоследок высокое «ля», он закрыл глаза и вытянулся на полу, полностью расслабив мускулы. Только бока ходили вверх-вниз, выдавая некоторую его взволнованность.
— Че, че он там? Сдох типа?! — громким шепотом поинтересовался кто-то из задних рядов.
— Нифига. Зае… Устал он.
— Ну-ка цыц уже там! — оборвал мешающих размышлениям Учитель, и присел на корточки перед волком. — Че ж ты так мучаешься, бедная скотина…
Волк со слезящимися от бессильной злобы глазами мрачно обернулся и встретил сочувственный взгляд Белой Башки.
— Может, у тебя чешется где, а тебе и не почесаться… — задумчиво пробормотал под нос Башка и сел на зад от изумления: волк отчетливо кивнул, вперившись в Учителя полным надежды взглядом.
— Ой, б… Тьфу ты! Ты че, понимаешь?! — ошарашенно выдохнул Учитель, отодвигаясь подальше. Троллята тоже дернулись назад, пещера наполнилась вязким запахом холодного пота и испуганным шепотом:
— Че там?!
— Да ниче, волк базарит!
— Ой. А чо он сказал?!
— Да ниче он не базарит! Башкой кивнул. Гы! Гы-гы! Башкой — Башке! Гыыыыыыы!
— А ну тихо! — с энтузиазмом воскликнул Белая Башка и осторожно возобновил допрос: — Ты че, и вправду понимаешь, че я сейчас говорю?
На сей раз волк кивнул без всякого восторга, явно ожидая дальнейшего развития темы.
— Ты, может, и говорить умеешь? Правда?! Позвать Большого Черного… Нет. Суеверия не должны лезть поперед науки… — Белая Башка, немного подумав, просиял:
— А считать?
Волк снова взвыл, почти так же, как десять минут назад. Троллята на всякий случай увеличили дистанцию: Кул-Тху их знает, говорящих-то волков; обычные и то не подарок.
— У тебя, может болит что-то? — обрадованно догадался Учитель.
Тут волк кивнул так энергично, что в толпе кто-то ойкнул.
— Может, тебе ноги развязать?
Глаза волка полыхнули такой радостью, что ему пришлось ухитриться дать гарантии приличного поведения, пользуясь лишь двоичным кодом. За каких-то четверть часа договореннось была достигнута.
— Ну, смотри. Я тебе развяжу, но ты это, смирно, как обещал. Кто-нибудь, станьте у входа. А то как намылится сейчас… Нож кто-нибудь дайте.
Надежно зафиксировав волка, Учитель с трудом распилил тупым детским клинком доброе рябиновое лыко, стягивающее задние ноги зверя. Осторожно сняв фиксацию, Учитель снова открыл рот — волк, не двигаясь, недвусмысленно протягивал ему передние лапы.
— А… Ладно. — решился Учитель и освободил передние.
Волк неуловимым движением вскочил и умело сорвал крепеж палки, всунутой в пасть; затем, не прерывая единого движения, технично крутанул заднее сальто, приземляясь уже гоблином, лупанул себе по низкому лбу над красными глазами и повторил номер. Перед классом стоял человек.
Троллята беззвучно ахнули; несколько троллечек упало в обморок. Тролльчишки сгрудились вокруг Тупого — видимо, подсознательно рассчитывая на него: раз принес, может и отмажет.
Человек нахмурился, даванул тяжелым взглядом кучку дрожащих троллят, и повернулся к застывшему в полупоклоне Белой Башке. Лицо его разгладилось, и он улыбнулся, словно вспомнил что-то приятное.
— Ты можешь говорить на эльфише? — раскатистым баритоном спросил человек на троллинге, сравнительно легко справляясь с грохочущими согласными и харкающими дифтонгами Горного Наречия.
— Ннняу — заплетая непослушный язык о прокуренные клыки, с трудом мяукнул на подобии эльфиша Белая Башка. — Кккмаун дду уррр лыдр.
— Чего?.. А, понял. Пошли тогда быстрей. Время дорого. Однако дикция у тебя, дружище… Та-ак, минутку! Одно маленькое дельце. — человек остановился на пороге и вдруг резко вернулся к испуганной толпе троллят.
— Не бойтесь, ребятки, ничего я вам не сделаю… Так, ага… Ты! — человек безошибочно вычислил в толпе отвесившего ему поджопник тролленка. Им оказался Бочка, младший сын вождя Ку-Тагбаша. — Ну-ка, иди сюда! Да, ты! Сюда, я сказал.
Посеревший Бочка на негнущихся ногах подошел к человеку. Человек укоризненно посмотрел на него, затем высоко подпрыгнул и дотянулся-таки до Бочкиного лба, влепив ему сочный, ядреный щелбан. Бочка так и сел где стоял, зажмурившись и не смея шевельнуться.
— Никогда не трамбуй того, кто не может ответить. Понял? — на этот раз человек справился с троллингом намного лучше, не молотя гномячьим пулеметом, а выговаривая слова с почти нормальной скоростью. — И вы, ребятки, запомните это хорошенько. Вы ж не… как у вас говорится? Не гоблиняки обиженные? — весело спросил человек и подмигнул.
— Г-гоблинятина… — робко подсказал Тупой, намечая нечто типа улыбки.
— Гоблинятина? Хм. Ну ладно, давайте учитесь хорошо, ребятки. Пока. Айда, Белая Башка.
— Пока… — вразнобой попрощались с ожившей легендой троллята.
Глава вторая. Че-то вот есть у нее общее с классной старинной кинухой «Кавказская пленница». А че, типа горы, бухают, и пацаны такие же шкодные. И еще тосты говорят. Токо вот там драконов нету, а здесь — вот они!
Белая Башка непривычно резвой рысью поспешал за бойко скачущим по осыпи человеком. Поддерживать беседу стоило ему немалых усилий, прокуренные легкие едва справлялись — а ведь это даже не подъем. Человек словно знал, куда идти, и «тут направо» или «за той скалой вверх» прозвучало всего лишь три-четыре раза. Вместе с тем человек проявил завидную, если не сказать — подозрительную осведомленность о текущем положении дел Горного Народа. Хорошенько обдумав это дело, Белая Башка решил не копить валуны за пазухой, а напрямик, как подобает Крыла Не Взявшим, потребовать от человека разъяснений подозрительного своего многознания.
— Ч… Ф-фу-хх, эй! Ффу… Человек! Погоди ты, а!
Человек обернулся, изобразил сочуственно-понимающую гримасу, и издевательски легкой походкой вернулся к осевшему на скалу Белой Башке.
— Че, батя, тяжко? Дак посиди, отдохни, я уже сам дойду.
— Нет… Слышь, обожжи, человек. Я крыла не брал, и отзываюсь Белой Башкой. Встать, как положено, сам видишь — не по возможности. Уж прости.
