Сняв угол за шесть алтын на полгода, Марат уже к вечеру плотно спелся с хозяином, Хрыпоповпулосом Сарназиди, причем к концу второго кувшина заеденый совестью Хрыпус раскололся — нормальным ценником по всему Грыму считалось четыре; на что получил от квартиранта встречное предложение — пропить эту разницу и забыть о мелочах, и первые три кувшина даже успевал иногда вспоминать — а какая это разница, и кому она должна зачесться, но потом подтянулись еще соседи, и думать о всякой хрени стало окончательно некогда… На третий день, когда алтын пошел к концу, и лавочник Синиямпулос перестал было улыбаться, Марат нашел завалявшийся в штанах пятиалтынный. Кефаль спокойно нерестилась у самой Ялты, неделю гудевшей на сдвинутых посередь деревни столах — то у Нахеракулоса день рожденья, то Успенье Артемиды, то Виноградный Спас, то с ногайской деревеньки возмутительно трезвые пацаны за рыбкой спустились, да только рыбки нет, пацаны — извиняйте, просинячили мы этот вопрос; а… может, по пять капель? Раз такое дело…

Однако, сколь хорошее не длись, а рано или поздно и баба вернется и печень откажет; закончилось и бурное Маратово сошествие на слънчев Грымский бряг — в одно прекрасное утро рыбаки, конвоируемые женами, тяжко загрузили баркасы сетями и отбыли на промысел. Почуявшая недоброе кефаль собралась и ушла к Трапезунду, так что Марат напрасно ждал парней на причале с оплетенной бутылью — вернулись они через неделю. Так же напрасно зазывали вернувшиеся через неделю рыбаки слоняющегося по окрестностям Ялты Марата, и даже Хрыпус вечер за вечером обламывался с попытками вернуть квартиранта к нормальной мущщинской жизни. Вяло блудя с первыми попавшимися девками, Марат упрямо отказывался «… посидеть как тогда. Да хрен с ним, как тогда, стаканчик хоть замахнуть, а?» Вскоре от него отстали, позволяя невидимкой бродить по Ялте, и он бродил, вызывая разве что редкие взгляды; подозрительные — рыбацких жен, и разочарованные с толикой надежды на лучшее — их мужей.

Пытаясь не то что разработать, а даже наметить План, он постоянно скатывался к подозрительному ковырянию в частностях: …Не, какая-то тут лажа. Че-то здесь как-то все по-левому. Не как у нас в Похинхине, или в той же Сяйне… Его смущала общая невнятность здешней движухи, и он никак не мог сформулировать ощущаемое, собрать модель. Привыкши к восточной ясности, Марат ощущал в Орксийской движухе минимум два слоя, вносящих в обычный процесс пожирания себе подобных необъяснимые флуктуации. Один был связан с йоббитами, ненормальность способа охоты которых издавна находила отражение в народном сознании; второй же — о-о-о, со вторым было куда сложней и интересней. Во-первых, он не существовал. Да вот так, не существовал — и все. Стоило кому-нибудь не то что вякнуть, но просто задуматься о любом аспекте данной проблематики, как Начиналось. Из неаккуратно засветившегося любопытствующего технично делался идиот. Если первый, йоббичий слой защищался истерикой и простым большинством залеченных, то второй обкладывали предпольем куда более дорогие специалисты — любопытствующий сам отказывался от рытья в эту сторону. По меткому сравнению Пелевина, в процессе рытья ему начинали попадаться не очень хорошие штуки. Нет, до ментовских сапог докапывались единицы, обычно роющий с визгом выскакивал из прорытого отнорка, спасая не грубо материальную жопу, а свое, вернее — общепринятое, представление о мире. Никогда не задумывались, чтО оно для вас? Напрасно. Хотя о чем это я, прекрасно! Прекрасно, конечно. Нехрена себе голову забивать всякими кажущимися проблемами. Есть вполне конкретные…

… Есть вполне конкретные девять Крыльев, одного из которых достаточно, чтоб нанять достаточную для Акции кучу придурков. Однако так дела не делаются, это не Каголымский базар из-под ызырбучанцев выбивать… Лажа где-то здесь, стопудово… — мучался Марат: ни одно, ни одно Ворство или Авторитетство в gemutlich Ивжопе не было защищено от и до. Подозрительно. Зачастую Ивжопейские Воры и Авторитеты не имеют даже нормальной личной охраны, не говоря уж о постоянном укреплении блатхат и содержании реальной бригады. — … И никто не дергается, не отымает у них эти жирные ломти, которые их счастливые обладатели держат двумя пальчиками, как пидор волыну. А рядом, буквально через лужу, спокойно смотрят на это дело известные своей резкостью пацаны из Магриба! Ну не бывает так!..

Когда-то и в молодой еще Ивжопе дела обстояли понятно — пришел; ага — замок! Тесаный камень, отопление печное, два ряда стен в нормальном состоянии, участок — поллимона соток, три деревеньки, по полтораста монет можно с каждой иметь… Годится. Ну-ка… Набрал толпу балбесов, перерезал охрану, хозяина — на пику, бабу — раком, по поводу удачного дела — пьянка. Половина балбесов лежит во рву — башлять не надо. Красота. После пьянки с той малой частью балбесов, что будет сторожить уже тебя, режешь оставшихся и закапываешь под огородом, чтоб гущее колосилось. Но еще не все. Ты царствуешь, твои бывшие подельники режут друг друга в темных закоулках дворца и стучат друг на друга. У тебя полгода на всякие несчастные случаи с грибами да на охоте, чтоб планомерно заменить бывших подельников на вольнонаемных, связывающих свою зарплату с твоим здоровьем. Дольше тянуть нельзя — до последнего дебила за полгода доходит, что ловить при тебе ему лично — нечего, и он задумывается о нехорошем; сам же год назад рубил башку твоему предшественнику. Вот такие дела — захват замка заканчивается только тогда, когда подобранные тобой бригадиры нянчат детей под твоими башнями, под прицелом твоих арбалетов; когда они стучат друг на друга, словно бешеные дятлы; когда как-бы «свои люди» регулярно щупаются на гнильцу «совсем уже своими людьми», а «совсем своих» ты контролируешь уже самолично — ни на секунду не расслабляясь. Короче, ремесло Авторитета — одно из самых нервных.

Опыт жизни в Похинхине и Сяйне не мог помочь Марату: там все делалось естественно, потерявший голову Веер быстро сменялся одним из Мечей — но на жизни тонка это сказывалось мало; разве что гравюры Хокусая сменялись акварелями Линь Бяо, возвещавшими осторожную смену дресс-кодов и коррекцию частностей корпоративной стратегии.

До Марата не доходило, что полезные штуки имеют свойство накапливаться — обычно он имел дело лишь с накапливающимися проблемами, решавшимися отсечением десятка-другого погнавших в бездорожь бестолковок; Ивжопа же копила комфорт и решала вопросы деньгами, выкатывая порой ставки не ниже эльфячьих.

Все его изыскания в области теории закончились глубоким стратегическим выводом — «Война план покажет», из которого следовало, что оную войну требовалось как-то начать. Для войны требуется враг, поэтому пришлось разузнать, где и когда будут разгружаться табак и мадера с той стороны.

— Ну, будь, Маратулос Бугульмиди, всего тебе… Может, все ж заберешь, за три месяца? Не копейки же… — в явной надежде на обратное прощался с квартирантом Хрыпоповпулос.

— Да заканчивай, Хрыпа. Будь сам. Удач тебе. И это, слышь… Скажи пацанам, пусть как положено участки оформят, особенно кто вдоль берега. Пригодится, отвечаю! Вот, Хрыпа, на еще… Да держи ты, не ломайся. Посидите там с парнями, накатите разок за мою удачу, ништяк? Все, давай!

Ялик отвалил от Ялтинского пирса, беря курс на Атеццу. У Естонбульских контрабандистов случился выгодный фрахт — дать небольшого крюка аж за пару золотых. Человек сначала немного нервничал, держа руку в кармане, но через пару часов, пометав с веселыми загорелыми ифритами кости на бочонке, успокоился и высадился в Левадии с явной досадой на скоротечность круиза.

— Ифраим, вы таки все равно не правы, шо вы брызгаитя пеной! Бриан — голова, чего я совсем не могу сказать за вас, хоть вы сегодня и ставите!