Роды представляются народу, какъ отмыканіе „воротъ тѣлесныхъ“. Отсюда рядъ опредѣленныхъ дѣйствій для облегченія родовъ. Широко распространенъ обычай при родахъ отпирать въ домѣ всѣ замки, отодвигать ящики и т. п. Отсюда возникаетъ предписаніе: при родахъ „царскія дзьвери треба отчиниць“), и Мансикка совершенно ошибочно полагаетъ, что обычай отпиранія царскихъ вратъ

129

возникъ на почвѣ апокрифа о томъ, что Богородица открыла врата храма на Сіонской горѣ; а она — clavis, quae coelos aperit. Того же происхожденія и обычай развязывать всѣ узлы на роженицѣ, чтобы „разрѣшеніе“ было легко). При трудныхъ родахъ разрубаютъ топоромъ связанные колья въ изгороди). Рождающая женщина должна снять съ себя все, что имѣетъ узелъ или замокъ: ключи, серьги, кольца, поясь и т. д.). Колдунья, желая сдѣлать бракъ безплоднымъ, во время вѣнчанія завязываеть узелъ или запираетъ замокъ). Препятствуетъ родамъ не только завязанный узелъ, но и все, что напоминаетъ собою его. У древнихъ римлянъ, которые также знали этотъ обычай, нельзя было имѣть скрещенными руки или ноги въ домѣ, гдѣ находилась роженица, потому что это мѣшаетъ родамъ). Завязанный узелъ не только мѣшаетъ человѣческимъ родамъ, но и роду хлѣба. Страшный таинственный „заломъ“, наводящій ужасъ въ деревняхъ и до сихъ поръ, не что иное, какъ тотъ же узелъ, мѣшающій родамъ. Въ томъ видѣ, въ какомъ большею частью у насъ встрѣчается чара-заломъ, трудно съ перваго разу узнать узелъ, мѣшающій родамъ, потому что, съ одной стороны, онъ окруженъ таинственностью и обросъ посторонними обрядами, а съ другой стороны — нѣтъ налицо роженицы; напротивъ, чары распространяются на хозяина заломаннаго поля: онъ чахнетъ и умираетъ. Но едва ли сомнительно, что здѣсь играетъ главную роль все тотъ же узелъ. Русское названіе „заломъ“ не такъ выразительно отмѣчаетъ суть обряда. Такое указаніе даетъ польское названіе залома. Поляки говорятъ „zawięzanie“). Итакъ, главное дѣйствіе указано: „заламываютъ — завязываютъ“ на хлѣбѣ узелъ. Какой же роженицѣ онъ мѣшаетъ? Роженица — поле. Узелъ

130

задерживаетъ роды поля. Заломы бываютъ двухъ родовъ: на человѣка и на зерно. Отъ залома зерно урожается легковѣсно). Это значитъ, что роды хлѣба были плохи, трудны. Порча съ мѣста залома распространяется на всю заломанную полосу). Первоначальный видъ залома, очевидно, былъ — на зерно, а потомъ уже распространился и на человѣка, потому что, какъ мы видѣли, между собственностью и хозяиномъ существуетъ симпатическая связь. — Обыкновенно узелъ разсматривается, какъ препятствіе росту (роду); но есть одинъ случай, когда онъ, напротивъ, помогаетъ. Чтобы помочь завязи огурцовъ, прибѣгаютъ къ симпатическимъ чарамъ. Дѣйствіе употребляется изображающее. Завязываютъ на ниткахъ узлы и разбрасываютъ ихъ по огуречнику). Думаютъ, что, какъ на ниткахъ завязаны узлы, такъ и на плетяхъ явится завязь. Характеръ чары, очевидно, подсказанъ, съ одной стороны, сходствомъ названій, а съ другой — сходствомъ между плетью съ завязью и ниткой съ узлами.

Всѣ упомянутые обряды, соблюдаемые при родахь, изображаютъ „разрѣшеніе“, „отчиненіе воротъ тѣлесныхъ“. Но существуетъ и другая группа обрядовъ, помогающихъ родамъ изображеніемъ легкихъ родовъ. Мужъ, когда родитъ жена, представляетъ, будто бы и онъ рождаетъ. Симулируетъ роды. Этимъ онъ помогаетъ женѣ). Въ умѣ примитивнаго человѣка связь между близкими людьми, какими являются мужъ, жена и дѣти, настолько тѣсна, что съ мужа роженицы, какъ съ самой роженицы, снимаютъ поясъ и всякія повязки, чтобы облегчить роды). Особенно ясно обнаруживается вѣра въ тѣсную связь родственныхъ людей, когда, при болѣзни ребенка, принимаетъ лѣкарство не больной, а отецъ его). — Чтобы плодъ легко вышелъ, устраиваютъ легкое прохожденіе какого-нибудь предмета черезъ другой. Напр., стрѣляютъ: какъ зарядъ легко вышелъ,

131

такъ плодъ легко выйдетъ). Беременная женщина пролѣзаетъ черезъ обручъ). Свободное пролѣзаніе изображаетъ свободный выходъ плода. Если роды медленно подвигаются впередъ, призываютъ мужа роженицы и заставляютъ его три раза пройти между ногами стоящей роженицы). Своеобразная обязанность возлагается на старосту. Когда въ селѣ родитъ кто-нибудь, староста долженъ пролѣзать чрезъ обручъ). Предъ выносомъ покойника изъ костела беременная женщина спѣшитъ выйти напередъ, чтобы роды были легче). Мы уже видѣли, что открытыя двери изображаютъ открытыя „врата тѣлесныя“. Мертвецъ здѣсь, какъ въ предыдущемъ примѣрѣ староста, изображаетъ, очевидно, плодъ. Какъ легко покойника сквозь двери выносятъ, такъ легко плодъ выйдетъ. На этомъ примѣрѣ, такъ же, какъ на чарахъ съ завязью, ярко отразилась одна изъ характерныхъ чертъ примитивной психологіи. Человѣкъ сосредоточиваетъ все свое вниманіе на одной сторонѣ явленія, той, которая его интересуетъ по чему-либо въ данномъ случаѣ. Смежныя черты ускользаютъ изъ поля его вниманія. Беременную женщину интересуетъ при выносѣ покойника та подробность, что его свободно проносятъ чрезъ двери. И вотъ она проводитъ параллель между выносомъ и родами. Все ея вниманіе сосредоточено на одной особенности наблюдаемаго и ожидаемаго явленій — на легкости выхожденія. На проведеніи такихъ аналогій и основывается большинство симпатическихъ средствъ. Но если бы женщина логичнѣе и полнѣе проводила аналогію, она бы должна была разсудить еще и такъ: изъ костела выносятъ покойника — изъ меня выйдетъ мертвый плодъ. Наличность въ сознаніи такой аналогіи на ряду съ первой заставила бы ее дѣйствовать какъ разъ въ обратномъ направленіи. Точно такъ же и съ завязью огурцовъ. Если бы завязывающій помнилъ, что узелъ препятствуетъ

132

роду, онъ бы не сталъ раскидывать нитокъ съ узлами по огуречнику. Сходство однихъ чертъ привлекаетъ къ себѣ все вниманіе и заставляетъ забывать о противорѣчіи другихъ.

Оставимъ чары, сгруппировавшіяся вокругъ родовъ, и посмотримъ другіе примѣры симпатическаго воздѣйствія изображеніемъ. Бортянники въ Великій четвергъ залѣзаютъ на дерево, жужжатъ и гайкаютъ, думая, что пчелы будутъ садиться на этомъ деревѣ). Очевидно, что они изображаютъ пчелъ, съ шумомъ вьющихся вокругъ дерева. — Дѣвицы, или кто другой, квокчутъ въ соломѣ, чтобы куры квоками). — Близъ Бордо, чтобы предохранить отъ бѣшенства, паціента сажали въ море, близъ берега. Когда приближалась волна, паціента нагибали такъ, чтобы она перекатилась чрезъ него (извѣстіе отъ 1731 г.)). Это дѣйствіе изображаетъ смываніе „шалу“. Въ русскихъ заговорахъ нерѣдко просятъ водицу-царицу смыть „шалъ“ съ раба Божія. Такъ какъ между человѣкомъ и вещью, ему принадлежащей, признается тѣсная связь, то вмѣсто больного можно на берегу класть его рубашку, чтобы вода смыла болѣзнь). — Больному глазами ребенку мать вылизываетъ глаза, какъ бы вылизывая болѣзнь). — Срѣзаютъ ячмень серпомъ, чтобы ячмень исчезъ съ глазу). — Чтобы ослѣпить кого-нибудь, берутъ его волосъ, зашиваютъ имъ глаза жабы и кладутъ жабу подъ камень. Тотъ, чей волосъ, не сможетъ открыть глазъ). Можно просто продѣть волосъ въ глазъ жабы и пустить ее). — Чтобы удержать у кого-нибудь мочу, берутъ вѣтку березы, дѣлаютъ на ней нарѣзы и вбиваютъ на днѣ источника. Сколько нарѣзовъ — столько дней не будетъ мочи). — Въ Вологодской губ. при первомъ