Конечно, эти соображенія имѣютъ основаніе, но мнѣ кажется, что источника возникновенія метода перечисленія въ заклинаніяхъ надо искать глубже въ психологіи первобытнаго человѣка. Дѣло въ томъ, что врядъ ли формула основывалась только на желаніи убѣдить злого духа въ томъ, что каждый членъ тѣла — божество. Самое желаніе убѣдить кого бы то ни было въ подобномъ тожествѣ предполагаетъ существованіе (въ настоящемъ или прошломъ) вѣры въ это тожество у самого заклинателя. И такая вѣра дѣйствительно наблюдается у дикихъ народовъ. Человѣкъ постепенно и только на протяженіи долгаго историческаго процесса научается обобщать окружающія его явленія. Точно такъ же онъ медленно приходитъ и къ сознанію себя, какъ неделимой единичной личности. И здѣсь еще обобщеніе не завершилось. Человѣкъ до сихъ поръ дѣлитъ себя на двѣ части. Въ примитивномъ же состояніи онъ воспринималъ самого себя еще раздробленнѣе. Вотъ что пишетъ Ревиль про караибовъ. „Они приписываютъ каждому человѣку нѣсколько душъ, чаще всего три: душу головы, душу сердца и душу рукъ. Иногда они проводятъ еще далѣе это дѣленіе человѣческаго существа и приписываютъ отдѣльную душу каждой части тѣла, гдѣ чувствуется біеніе артеріи“).
85
У малайцевъ число душъ доходитъ до 36). Вотъ насколько самостоятельна въ глазахъ дикаря каждая часть его собственнаго тѣла. Поэтому не такъ уже будетъ удивительно, если онъ станетъ ихъ разсматривать и богами. Такое обоготвореніе членовъ собственнаго тѣла засвидѣтельствовано въ одномъ изъ діалоговъ Лукіана. Какъ разъ про Египетъ онъ говоритъ: „και ετι κατα κωμας τοις μεν ο δεξιος ωμος θεος, τοις δε κατ αντιπεραν οικουσιν ατερος και αλλοις κεφαλης ημιτομον“). Въ связи съ этимъ вѣрованіемъ стоитъ и поклоненіе фаллусу. Такимъ образомъ, заговорный методъ перечисленія является отраженіемъ одной изъ самыхъ яркихъ чертъ примитивной психологіи. Существенной разницы между приведеннымъ выше бѣлорусскимъ заговоромъ и слѣдующей военной пѣсней австралійскаго дикаря нѣтъ.
Коли его въ лобъ,
Коли его въ грудь,
Коли его въ печень,
Коли его въ сердце,
Коли его въ бока,
Коли его въ плечи,
Коли его въ животъ,
Коли его въ ребра и т. д.
3 ).
Далѣе увидимъ, что пѣсни дикарей часто являлись тоже заклинаніями.
За перечнемъ видовъ болѣзни и членовъ тѣла часто слѣдуетъ ссыланіе болѣзни. Ссылается зло обыкновенно куда-нибудь въ пустынное мѣсто. Чаще всего формула ссыланія употребляется въ заговорахъ, направленныхъ противъ болѣзней, явившихся, по мнѣнію народа, вслѣдствіе «порчи». Вотъ самая формула: „Идзиця ўроцы… на мхи, на болоты, на ницыя лозы, на сухія лясы́, дзѣ вѣтры ня вѣюць, дзѣ й сонца ня грѣя, дзѣ й пцицы не летаюць и звяръё ня бѣгая“). Формула варіируется, сокращается, удлинняется.
86
Иногда весь заговоръ можетъ состоять изъ одной такой формулы). У сербовъ ссылаютъ, напримѣръ, туда, „где овца не блеји, где во̂ не буче, где мајка детету калач не меси“). У поляковъ отсылаютъ na bory, na lasy, suchy dąb, suchy grab łupać). У нѣмцевъ:
Geh hin in eine wilde Flur (? Flut), -
Geh hin, wo kein Glöckl klingt,
Geh hin, wo kein Vögerl singt!
Geh hin, wo kein Sonn’ und Mond hinscheint
4 ).
Латыши ссылаютъ „къ морю, къ поморью, гдѣ не слыхать, какъ поетъ пътухъ, какъ говоритъ человѣкъ“ и т. д.). Тибетцы также ссылаютъ болѣзни на горы, воды и лѣса). Заговоры, относящіеся къ заклинаніямъ церковнаго характера, также знаютъ нѣчто подобное. Напр., въ латинскомъ заклинаніи IX вѣка встрѣчается ссыланіе демоновъ „in desertum locum, vel in mari“). Мансикка ведетъ происхожденіе этой формулы именно отъ церковнаго заклинанія и ссыланія діавола in desertum locum). На этомъ вопросѣ далѣе еще придется остановиться.
Къ шаблоннымъ формуламъ принадлежитъ и слѣдующая, очень распространенная въ Россіи. Знахарь, читая заговоръ, приписываетъ силу его дѣйствія Богу или Пресвятой Богородицѣ.
«Ты Господи съ помоччу, а я съ словомъ»
9 ).
«Богъ съ помоччу, a дзѣдъ съ рукамы»
10 ).
«… не самъ собою, Господомъ Богомъ»
11 ).
Nie ja lekarz, sam Pan Jezus lekarz).
87
Ich bestimme die Aufgebung der Behexung nicht mit meiner Macht, sondern mit bes Herrn Jesu Hülfe und der Heiligen Jungfrau Beistand).
Въ одной старинной рукописи записано: „Другое чудо есть, что король Француски доткѣніемъ самыя желѣзы и пухлины на шеи лечитъ, говоря тѣ словы: король сія тобя дотыкаетъ, а Богъ тобя уздравливаетъ“). Такая оговорка какъ бы сообщаетъ заговору божественную силу.
Въ пѣснѣ Алтайскихъ татаръ сестра богатыря переряживается братомъ и стрѣляетъ въ цѣль, причемъ воспринимаетъ силу брата, произнеся заговоръ: “Не я стрѣляю, — стрѣляетъ Алтаинъ-Саинъ-Саламъ“).
Отдаленная финская параллель:
S’il n’y a pas de force en moi — ni ďhéroïsme dans lé fils d’ Ukko — pour accomplir cette délivrance… que Lauhi, ľhôtesse de Pohijola — vienne accomplir cette délivrance).
Русскіе заговоры часто кончаются оригинальной формулой, т. н. „закрѣпкой“. Въ закрѣпкѣ очень часто упоминается ключъ и замокъ. Отсюда происходятъ другія ея названія: „ключъ“, „замокъ“. Варіанты закрѣпки крайне разнообразны. Начиная съ двухъ-трехъ словъ, она можетъ растягиваться до цѣлаго разсказа. Вотъ образецъ наиболѣе распространеннаго вида закрѣпки: „Слово мое крѣпко. Къ тѣмъ моимъ словамъ небо и земля ключъ и замокъ“). Иногда говорится, что ключъ и замокъ къ своему „слову“ знахарь бросаетъ въ море, и ихъ проглатываетъ щука. Кто ихъ достанетъ, тотъ заговоръ нарушитъ). Ефименко, изслѣдуя закрѣпку, пришелъ къ заключенію, что она сократилась изъ длинной эпической формулы). Мансикка также раздѣляетъ его мнѣніе. Но при этомъ онъ еще указываетъ западную параллель къ русской закрѣпкѣ
