Кивнув еще одному встречному, он постучал в дверь деревянного ящика. Ответа не последовало.

Прячется? Хайден не говорил с ней после сражения. Он только видел ее — мрачную, бледную, с растрепанными, как гнездо крысы, волосами и обгрызенными ногтями. Она избегала его взгляда. Обри побывала в плену, и там с ней могло случиться всякое, но пока что этот эпизод не получил отражения в корабельных историях.

— Ее там нет, — сказал парень, который только что прошел мимо. Хайден повернулся, вопросительно подняв бровь.

— Она на баке, разговаривает с леди. — Венера Фаннинг была еще одной героиней дня; ее своевременное решение взять ключ у капитана Сембри, когда пираты ворвались на мостик и убили всех, в конечном счете и спасло «Ладью». Извлечением сломанного ключа из панели управления уже занимался корабельный слесарь.

— Хорошо еще, что и адмирал зарекомендовал себя с лучшей стороны, — заметил кто-то, — иначе мы все отдавали бы сейчас честь его жене, а не ему.

— Ты иди туда, — посоветовали Хайдену. — Все равно сейчас позовут. Мы приближаемся к тому чудному городку, туристической станции, и миссис Фаннинг желает нанести визит.

Адмирал Чейсон Фаннинг чувствовал себя карликом. И ему это совсем не нравилось.

Туристическая «станция» была на самом деле городом, который затмевал все прочие места, где ему доводилось бывать. И даже те, о которых он только слышал. Растянувшись на мили по потолку Вирги, она походила на громадную сверкающую люстру с похожими на пылающие сосульки башенками-подвесками, шаровидными жилищами, свисающими с длинных фалов, и гигантскими вращающимися цилиндрами, каждый в три или четыре раза больше городов Раша. Следуя указаниям Махаллан, «Ладья» причалила именно к оси одного из этих цилиндров. И вот теперь Чейсон шел по улицам города и не мог отделаться от ощущения, что переместился из реальности в чей-то бредовый сон.

Хитроумные изобретения скрывали форму города; казалось, он вовсе и не свернут и даже не вращается. Над Чейсоном было бесконечное синее небо, а игрушечные башенки возвышались над выглядевшей плоской поверхностью. Улицы сходились где-то далеко впереди, сливаясь в хаотичное смешение зданий, людей и неких нераспознаваемых, неторопливо плывущих штуковин. Последние оказались указателями, в большинстве своем мобильными, а некоторые даже могли говорить.

Люди представляли столь же причудливое зрелище. Их одежда — по крайней мере у тех, на ком вообще что-то было — имитировала (довольно неряшливо) все модные фасоны Вирги. Здесь встречались, казалось, представители всех племен и народов, различающиеся как по размерам, так и цвету кожи, включая разные оттенки синего и ярко-красного. Миллионы их переполняли улицы, тараторили, размахивали руками в тусклых квадратиках мерцающего света, жужжащих у них над головами подобно потревоженным пчелам. Мелькающие образы вспыхивали в этих ореолах подобно зарницам невидимых пожаров, и повсюду царил шумный, гремящий хаос.

Им с Венерой приходилось поторапливаться, чтобы поспеть за Обри Махаллан, которая пробивалась сквозь толпу, выставив опущенную голову и плечи. Контролер, встретивший «Ладью» в доках, настоял на том, чтобы ее сопровождали не больше двух местных.

— Не фотографировать, — предупредил он со свистящим акцентом. Две уменьшенные копии его самого — идентичные вплоть до одежды — то громоздились ему на плечи, то бежали позади него с оглушительным смехом по коридору. — Ничего не брать, оставлять же разрешается все, что только пожелаете.

— Мы приехали за произведением искусства, сданным на хранение одному из ваших музеев двести лет назад, — сказала Венера. — Оно наше, а не ваше.

Контролер поднял бровь, а один из его миниатюрных двойников высунул язык.

— Решайте вопрос с музеем, — сказал он. — Меня это не касается.

Чейсон прибавил шагу, чтобы догнать Махаллан. Она, казалось, еще не оправилась после перенесенных тягот кратковременного плена, и выглядела усталой и мрачной. Предвидя ее жалобы, он решил перехватить инициативу.

— Мне пришлось отпустить пиратов. Мы могли бы наплевать на уговор и взорвать их, как только они отвалили, но и они могли бы выпустить пару ракет в «Ладью».

Она просмотрела на него с нескрываемой неприязнью.

— Так все дело в этом? Вы боялись, что они взорвут «Ладью»?

— Это достаточно веская причина. Но нет, не только поэтому. Мы заключили соглашение. И несмотря на то, что вся моя команда и офицеры жаждали мести, я был обязан, как джентльмен, сдержать слово. К тому же, что еще важнее, смерть на этой неделе уже собрала свой урожай.

Махаллан задумалась, но хмурое выражение не исчезло с ее лица.

— Вы рады, что вернулись к своим? — спросил он.

— Нет.

Пауза затянулась. Дружелюбный подход не срабатывал.

— Вы видели флот в реальном боестолкновении, — сказал он через некоторое время. — Если ваше мнение о полезности предлагаемых вами устройств изменилось хоть в малейшей степени, надеюсь, что вы сообщите мне об этом.

Махаллан бросила на него сердитый взгляд.

— И это все? Для вас важно только «боестолкновение»? Только то, что можно потом разобрать, проанализировать и отложить для последующего рассмотрения?

На Чейсона ее гнев не произвел никакого впечатления.

— Мое положение требует в первую очередь именно такого отношения. А что? Осмысление произошедшего есть единственный способ спасти больше жизней в следующем бою. А моя работа в том и заключается, чтобы спасать жизни, леди Махаллан. Я прилагаю все усилия, чтобы достичь военных целей с наименее возможными потерями. Вот почему мы находимся в этом городе и идем по этим улицам, не так ли?

Она остановилась и указала на темный, пустынный переулок.

— Там. Вход в склад хранения Музея культуры Вирги. — Она повернула и зашагала дальше с прежней скоростью.

— Я… мне очень жаль, что вам пришлось участвовать в этом, мисс Махаллан, — бросил ей вдогонку адмирал. — Инцидент тяжело отразился на всех нас.

— Не беспокойся, — бодро заметила Венера, беря его под руку и устремляясь вслед за Махаллан. — Она просто переживает. Некоторым нравится переживать и чувствовать себя обиженными. Это дает им право вести себя по-детски.

— Ты прямо-таки философ, — сказал он со смехом. — А тебя последние события никак не задели?

— Я бы не сказала. — Она опустила глаза.

— Дентиус ведь тебя не тронул, да? Знаю, ты говорила, что все в порядке, когда мы вели переговоры с ним, но ты же понимала, что я сотру его порошок, если…

Она посмотрела ему в глаза.

— Он пальцем меня не тронул.

— Я ведь не хотел брать тебя с собой. В походе всякое случается. Это не выезд на пикник, Венера.

— Все в порядке.

В конце улицы их поджидала дверь. С виду вполне настоящая. Махаллан ждала их в тени.

— Адмирал и леди Фаннинг, это — Максимилиан Трейс, хранитель музея, — сказала она любезным и даже слащавым тоном.

Рядом с ней висел в воздухе призрак. По крайней мере именно это определение пришло адмиралу на ум — он мог видеть сквозь него. Трейс во многом походил на человеческое существо, но был совершенно бесцветен — все белое с оттенками серого. На непропорционально большой голове выделись огромные глаза.

— Макс — служащий Китайского Зала из очень старой и уважаемой симуляции, — шепотом добавила Махаллан.

Чейсон вежливо кивнул и поклонился видению.

— Мы приехали за экспонатом, демонстрировавшимся здесь в течение долгого времени, — быстро сказала Венера. — Он называется… — Она повернулась к Чейсону, красноречиво подняв бровь.

— Витое Древо Судьбы, — сказал он с улыбкой. — Артефакт имеет большое значение для небольшой, но влиятельной группы художников у нас на родине, в Слипстриме. Согласно нашим документам, он был представлен сюда для экспозиции двести лет назад.

Трейс картинно нахмурился, отчего рот съехал на подбородок.

— Желаете, чтобы мы вернули все воспроизведения версии, модели, симуляции и копии данного экземпляра? Дело нелегкое, потребует проверки на вирус, которая может продлиться несколько месяцев. Махаллан покачала головой.