– Но... Может быть, я смогу тебе помочь? – неуверенно спросил Леня, а она засмеялась.

– Ты?! Помочь?! Занимайся своими делами. Парень ты, может быть, и неплохой, но для меня – неитересен. Ничего кроме лишних хлопот ты мне не доставишь. Бывай.

– Так ты получишь наследство Лимоновой? – уже в спину Вике выкрикнул Леня.

– Это мое дело.

– Тебя милиция ищет! – крикнул Леня.

– Милиция меня уже нашла и все что положено, я рассказала. прозвучало издалека.

Он ещё видел, как Вика дошла до синего «форда» и села к рулю. Кто ещё был в этой машине Леня не разглядел. «Форд» сорвался с места и покатился к Москве.

...Шел уже третий час ночи, когда Леня оставил машину возле своего дома, на всякий случай снял в моторе центральный провод распределителя, чтоб хоть так предотвратить возможный угон, и чувствуя, что очень хочет спать, отправился домой.

Лифт поднял его на нужный этаж, а когда Леня добрался до квартиры, то обнаружил конверт, туго втиснутый между дверью и косяком. В конверте оказался листок бумаги, исписанный мельким, но разборчивым почерком.

Товарищ Волохов! С большим трудом нашел Ваш домашний адрес. Ждал Вас до часу ночи, не дождался, но считаю своим долгом предупредить, что Вам грозят большие опасности сохранения личной жизни. Как я понимаю, она сейчас не стоит более чем жизнь мертвого пуделя. Я уже знаю координаты опасных для вас людей. Будет целесообразным обьеденить наши усилия. Жду Вас завтра, у себя по известному Вам адресу. «Двойное» угощение ждет Вас.

Подписи не было. Осторожный и кривоумный Коверкотов лишь дал прозрачный намек на свою личность, предлагая «двойное» угощение. Получалось, что какие-то крайне серьезные заботы заставили старикашку разыскать адрес Лени и торчать у дома до часу ночи – предельно, чтоб успеть на автобус до Левобережной, или электричкой до Химок.

Касательно темы «опасности личной жизни», Леня был в курсе дел и без лишнего уведомления. Но каким боком теперь к этому прижимался Коверкотов, было решительно невдомек. И вообще получалось, что заботы о его, Лени, благополучии проявляла целая толпа народу – друг Вася, шеф Куравель, заместитель его Фраков, крановщик со стройки Дмитрий, непонятная Виктория, а сам Леня никакой угрозы для себя не ощущал, никаких сигналов к тому не улавливал, кому и чем мог насолить настолько серьезно – догадаться не мог.

Надо бы снова встретиться с Викторией, а все остальное «суета и томление духа», как то сказано в Писании.

Главный врач центральной больницы города Одинцова прочел внимательно весь список, предьявленный ему Леней, тяжело вздохнул, включил вентилятор на столе и сказал невесело.

– Дорогой мой комивояжер, или как уж там правильно называется ваша должность. Все что предлагает ваша фирма моей больнице, конечно же жизненно необходимо. Но денег у нас – нет. Мы нищие. Весь ваш список – нужен. И медикаменты, и аппаратура, но...

– Деньги всегда находятся, – осторожно заметил Леня. – Находятся, когда дело идет о жизни ваших больных.

– Правильно. – врач тяжело вздохнул. – Вокруг фармакологии, я имею ввиду мирового масштаба, крутятся гигантские деньги. Не такие скажем, заметные, как возле нефти и наркотиков, но ничуть не меньшие...

– Наркотики – та же сфера. – заметил Леня.

– Согласен. Но я говорю об официальной, некриминальной стороне дела. Хотя и она – сплошной криминал. Тихого, малозаметного порядка. Проворачиваются сумасшедшие комбинациии, создаются безумные состояния и в этом болоте редко что всплывает наружу. Но можете вы себе представить, что наши больные приносят в больницу своё постельное белье, посуду и перевязочный материал? А персонал третий месяц не получает зарплаты? Подождем лучших времен и все что вы предлагаете, я возму в двойном размере. Вы ведь работаете на проценте от сделке?

– Примерно так, – ответил Леня.

– Значит и вы жертва всеобщего Российского бардака.

Возражать было нечем. Леня знал, что если продолжить разговор, то Главный врач предложит забрать нужные ему медикаменты – в долг, попросит кредита. Но эту стадию своей работы Леня уже давно прошел: кредитов никогда не возвращали и Куравель настрого запретил соблазняться под любые, самые фантастические проценты.

– У вас даже самого необходимого нет? – спросил Леня.

– Почти. Побираемся.

– Этого быть не может. Составляются списки на государственном уровне совершенно необходимых препаратов для больниц. Их оплачивают из государственной казны. Это специальная строка в бюджете, платят золотом и валютой, поскольку в опасности здоровье нации. – Леня говорил как по писанному: так требовал проиносить этот текст Степ-Степ Куравель. – Я это знаю, мой шеф в составлении этого списка учавствует. Как раз сейчас эти списки и составлют на пару будущих лет.

– Знаю, нам кое-что от милостей этих перепадает. Но, мой юный друг, учтите и тот факт, что в периоды обнищания и кризисного состояния в стране, люди болеют больше и опасней. Понимаете, что я хочу сказать?

– И умирают, понятно, больше. – кивнул Леня, забрал свои рекламные проспекты и простился с Главным врачом, не получающим зарпату за свои труды уже три месяца.

Во втором часу пополудня Леня приостановился возле кафе «У Тимофея», но тут же вспомнил, что это заведение потеряло для него прежнюю прелесть, стало подозрительным, кое-что требовало разьяснения. Он прокатился мимо кафе и минут через двадцать оказался в Лефортово, неподалеку от своего дома, возле школы, в которой проучился от первого до выпускного класса.

По летнему каникулярному времени школа была пуста, непривычно тиха и едва Леня ступил в холл, как на него пахнуло неистребитмым запахом детства, и уже через минуту узнавания казалось, что сейчас зазвонит зонок и необходимо сломя голову бежать в свой класс, чтобы обогнать учителя.

Леня двинулся по коридорам на мелодию рояля и когда вошел в спортивный зал, увидел там то, что и должен был увидеть.

Вася Блинов вел занятия бальных танцев для детей 9-10 лет. Вася был уверен, что растит чемпионов международных соревнований в этом виде спорта или Искусства, если будет угодно. Вася получал за свой труд жалкие копейки и добирал зарпалаты за уроки по вечерам, когда в этом же зале обучались танцам люди немолодые, платившие за науку достаточно серьезные деньги. Эту публику Вася не очень жаловал, а возиться с детишками обожал до самозабвения. Сам он, стройный и худенький, был танцором экстра-класса и вытянись сантиметров на пять-семь повыше, в свое время верняком бы завоевал те мировые призы, которые сулил нынче своим ученикам.

Приметив Леню, он лишь указал ему пальцем на стул, а сам, азартный и мокрый от усердия, в строгом черном костюме, кричал под аккомпонемент рояля.

– И раз, два, три! И раз, два, три! Изящней, кавалеры! Работайте с достоинством! Вы не шаманские пляски на дискотеке изображаете, а танцуете благородный вальс-бостон! Это танец богатейщего духовного содержания! Коля – не жмись к партнерше, будь джентльменом, а не хамом из ресторана!

Леня знал, что до последней минуты занятий Вася и на миг не оторвется для дружеской беседы, тут хоть землятресение случись.

Тоненькие малчики и девочки, все как на подбор чистенькие, в хорошей одежде, уже ловко управлялись со своими задачами, педагога слушались с трепетным уважением и казалось диковатым, что это тот самый Васька-Блин, который мог учинить драку «У Тимофея», а порой напивался до скотского состояния.

Минут через пятнадцать седая женщина у рояля дала последний аккорд и Вася похлопал в ладоши.

– Всем спасибо, сеанс окончен! До пятницы, леди и джентльмены!

– До пятницы, маэстро! – хором ответили ему разгоряченные танцоры и гурьбой побежали к дверям.

Маэстро обесиленно опустился на стопку спортивных матов возле Лени и сказал.

– У тебя такой вид, словно тебе огласили смертный приговор.

– Примерно так. – ответил Леня. – Вася, нас «пасут» у Тимофея.