На следующий вечер после заседания Совета назначили прием в нашу честь. Я с ужасом осознала, что мне нечего надеть, придется поддержать мнение об аскетичности синто и прийти в штанах и армкамзоле. Армкамзол, правда, стоит, как все наряды тропезцев, но по его внешнему виду так не скажешь. Помучавшись, я выбрала облегающие черные штаны из м-замши, выставила армкамзол на антрацитово-черный, под него надела белую шелковую кружевную блузу, кружева на воротнике и рукавах были на виду. Получилось стильно, но, наверное, я буду похожа на бедного родственника со вкусом. Хорошо, хоть косметику не забыла. Когда я посмотрела в зеркало, то увидела там кого-то красивого с длинными чуть вьющимися волосами, но… скорее юношу, чем девушку. Что-то изменилось во мне, я стала, наверное, жестче, перестала быть девушкой-подростком, но и женщиной еще не стала. Отец и Ронан оделись так же, только без кружев, а вот Хелен-Инга была потрясающа. Она надела шелковое платье до полу, черное, с цветной ручной вышивкой, с открытой спиной, но закрытое спереди, на нем очень выгодно смотрелся брильянтовый гарнитур. Отец не скрыл своей реакции, Хелен-Инга смущенно опустила глаза, а может, скрыла победный блеск. Наверняка в эту ночь их отношения перестанут быть деловыми. Увидев, что мы одеты, мягко говоря, неброско, она попыталась хотя бы снять гарнитур, но отец настоял, чтобы все осталось, как есть. Надо ли говорить, что она послушались его с первого слова.

Закалка, которую я приобрела на Дезерте, мне очень пригодилась. Сказать, что мы были инородным телом, значит сгладить ситуацию. Мы вопиюще не вписывались в происходящее. Местные дамы увлекались современными веяниями моды и новинками в тканепроизводстве. Выражалось это в том, что на их платьях постоянно менялся рисунок, имитирующий огонь, или метель, или полет бабочек. Надо признать, что это было завораживающе красиво. Но попадалась и полная безвкусица, типа ползающих по платью квадратов и треугольников или двигающихся спиралей. Абсолютно все дамы были в таких изменчивых платьях и рассматривали нас, как грязь, прилипшую к обуви. Хоть это и было неприятно, но погоды не делало, мы пришли общаться не с расфуфыренными дурами, а с их мужьями. У мужчин в одежде тоже присутствовали движущиеся рисунки, часто пламя, иногда вьющиеся растения на рукавах и подолах френчей. Мне подумалось, что, наверное, я погорячилась, совокупная стоимость нарядов тропезцев потянет не на один армкамзол, а на все три.

Как и предполагалось, нас тут же взяли в оборот, на каждого насел кто-то из экспортеров, под шумок пытаясь вытянуть интересующую его информацию. Ронана, кажется, спрашивали, откуда он взял данные для анализа, Хелен-Ингу — о каких-то экономических показателях Синто, у меня принялись выведывать о Дезерте, даже к отцу прицепились. Я отшучивалась, Хелен тоже, Ронан с умным видом рассказывал что-то об общности. Через десять минут такого «приема» у меня лопнуло терпение, я извинилась и направилась к Ронану и просто увела брата к столам.

— Спасибо, сестричка. Прямо, стая крысодлаков каких-то.

— Чур тебя, Ронан, такое говорить, но хозяева и впрямь охамели. Я уже молчу о том, как эти попугайши на нас смотрят.

Брат фыркнул от смеха. Тут к нам чуть ли не подбежала Хелен-Инга.

— Давайте делать вид, что мы что-то обсуждаем, — почти испуганным голосом сказала она.

— У меня есть идея получше: если на нас опять набросятся, вежливо нахамить в ответ, — сказала я.

— Вежливо нахамить?

— Тебе предоставляется шанс показать, как это делается, сестрица.

К нам приближался худой, похожий на хищника господин, один из двоих, для кого доклад Ронана не был чем-то новым.

— Только не этому, — шепнула Хелен.

— Леди, примите мое искренне восхищение, — сказал подошедший и раскланялся со мной и Хелен. — Вам удалось затмить всех присутствующих дам.

— О, вы нам льстите, господин Лобо, нам удалось лишь не слиться с вашими дамами, — светским тоном возразила Хелен.

— Лобо значит волк? — переспросила я.

Господин поклонился и улыбнулся совершенно по-волчьи.

— Да, приятно, что есть люди, которые учат не только лингву и свой родной язык.

Я тоже поклонилась в ответ на комплимент.

— Леди некст Викен, не составите ли мне компанию?

Пришлось согласиться и взглядом пожелать Ронану и Хелен стойкости, к ним уже направились неугомонные коммерсанты. Лобо вывел меня на террасу, спокойствие и прохлада позднего вечера были восхитительны.

— Я вас слушаю, господин Лобо. — А чего, собственно, ходить вокруг да около, решила я.

Он усмехнулся:

— А вы дочь своего отца.

Я пожала плечами.

— Ну что ж. Я хочу, чтобы вы работали у меня.

От неожиданности я аж подалась вперед:

— В каком смысле?

— Я хочу, чтобы вы возглавили подразделение космической безопасности, руководили наймом, подготовкой и непосредственно работой летчиков-хранителей и истребителей. Возможно, не только это. Может, вы сумеете как-то реорганизовать всю работу в целом, я готов выслушать любые ваши предложения.

Я молчала, обдумывая вежливую форму отказа.

— Естественно, на работу я вас зову после окончания войны, — добавил он.

— Спасибо за предложение, я понимаю, что вы оказываете мне неслыханное доверие и честь, но вынуждена отказаться. Я синто, и я некст.

— А если я поговорю с вашим отцом, и мы заключим контракт, как это у вас принято, вмешивая государственную бюрократию?

— Отец не согласится, и не согласится Совет Семей.

— Вот как? Почему вы так в этом уверены? — мне не понравился его тон. Настало время мне задавать вопросы.

— Господин Лобо, а почему вы зовете на такую ответственную должность девятнадцатилетнюю девчонку, да еще и иностранку-синто?

— Ну, начнем с того, что вы старше, девятнадцать вам не дашь, вы понимаете, о чем я. — Я кивнула, ну что ж, действительно понимаю. — А закончим тем, что вас на родине не сильно любят, и, может, здесь, на Тропезе, вам будет лучше.

Надеюсь, он не понял, насколько меня удивил.

— Объяснитесь, пожалуйста.

Он пожал плечами.

— Ваши мне рассказывали о вас, говорили, что вы глупы, импульсивны и блудливы, как кошка. — Фраза про кошку заставила меня улыбнуться. — Что вы и ваш брат никчемны, а ваш отец пытается вас выставить в выгодном свете, сделать хорошую мину при плохой игре, возможно, чтобы выгодно пристроить замуж. — От последней фразы я в голос засмеялась.

— Вы считаете, что это смешно? Но это может сильно отравить вам жизнь. Соглашайтесь. Я предлагаю вам карьеру, уважение и деньги.

— И после такой характеристики вы предлагаете мне высокую должность? Неужто я была так блистательна, выступая перед вами?

— И это тоже, а еще космолетное за полтора года, отзывы летчиц…

— А они что сказали?

— Что вы умная сука.

Я опять улыбнулась.

— Вы всегда улыбаетесь, когда слышите гадости в свой адрес?

— Нет, что вы. Но блудливая кошка и умная сука — это, скорее, комплименты.

— Хотите знать, кто из ваших мне насвистел?

— Думаете, я не смогу его вычислить?

— Сможете. Только я тоже не люблю, когда меня держат за дурака и кормят дезой.

Я вопросительно подняла брови.

— Морган.

— Морган-Баюл…

— Нет, лорд Морган.

— Даже так. Как интересно.

— Вы чокнутая, нажить себе такого врага. — Я решила пропустить оскорбление мимо ушей, вечно иностранцы забывают, что «дурак» и «чокнутый» для синто — серьезное оскорбление.

— Видите ли, господин Лобо, деньги и у нас играют очень важную роль, но все-таки не настолько, как у вас. На Тропезе в такой ситуации у меня не было бы шансов, но не на Синто.

— А что вы им сделали?

— Раздробила руку Моргану-Баюл. — Настал черед Лобо вопросительно поднимать брови. — Он меня оскорбил и не извинился, увидев мою «душу», и я была в своем праве.

— М-да… А это правда, что леди первого ранга не могут выходить замуж за иностранцев? — сменил он тему. Ой, неспроста Хелен-Инга трусилась при его приближении.