Снисходительно усмехнувшись, Мустафа аль-Рашид пообещал, что послезавтра я его получу. Затем, изредка перекидываясь отдельными фразами, мы закончили трапезу (наверное, главный положительный момент в моих посещениях супруга — это возможность вкушать прекрасную калорийную пищу), и меня в сопровождении почетного эскорта отправили вниз.

На протяжении полутора суток мы с Марси дергались и нервничали. Хорошо еще, что алкоголь входил в число напитков, запрещенных в гареме к употреблению, иначе к вечеру четырнадцатого февраля я не смогла бы даже дойти из холла Мустафы до спальни, не говоря уж о реализации хитроумного плана побега. А в отсутствие горячительных напитков пришлось по десятому разу обсуждать все детали, причем по пути всплывали все новые и новые причины возможного провала.

— А если он не захочет пить? Ты силком в него шампанское зальешь? — пришла Марси в голову очередная свежая мысль.

— Почему это не захочет? — возмутилась я. — Все время хотел, а теперь заартачится?

— А вдруг у него живот прихватит?

И дальше в том же духе. К вечеру тринадцатого числа с сестренкой случился нервный срыв, являвший собой вариацию на извечную тему «Он меня никогда не любил». Причиной тому послужила простая мысль, что Марк прислал мне ампулы и не подумал написать ей даже маленькой записки.

— Он обо мне совсем и не вспоминает, — рыдала Марсела. — Небось давно нашел себе симпатичную кухарку.

Все мои уверения, что Марк просто проявил способность разумно мыслить и печется о ее же безопасности, не подействовали; в конце концов, безуспешно промаявшись полчаса, я рявкнула:

— Ну и реви тут в одиночестве, а я купаться пойду.

Слезы высохли как по волшебству, и Марси, воскликнув:

— Подожди, я с тобой, — кинулась следом. Единственным бонусом от пребывания в этом филиале сумасшедшего дома стало появление на следующее утро от Мустафы не меня, а Лейлы и Лали. Видимо, так и не сумев сделать выбор, супруг призвал их обеих, и теперь они фланировали по гарему, мечтательно улыбаясь и хвастаясь полученными презентами. Причем выглядели они столь довольными, что я испугалась, как бы повелитель не передумал и не позвал их снова, ведь тогда мой гениальный план полетит ко всем чертям и придется уповать на импровизацию в стиле Рэмбо.

Понервничав по этому поводу с завтрака и до ужина и, как следствие, будучи не в состоянии нормально есть, к супругу я поднялась под аккомпанемент бурчания голодного желудка. Слава Богу, сервированный стол ждал меня, как и прежде, и, одарив хозяина сего великолепия мимолетным приветствием, я запихнула в рот первый попавшийся кусок.

— Прости, просто я так нервничала, что весь день ничего не ела, — прожевав, объяснила я удивленно взирающему на происходящее Мустафе.

С пониманием кивнув, он великодушно махнул рукой:

— Так в чем дело? Поешь, потом поговорим. У меня, кстати, для тебя сюрприз.

Услыхав подобное заявление, я вновь распсиховалась и, естественно, опять не смогла есть. Пришлось потратить некоторое время, уговаривая повелителя поделиться со мной своей тайной. Наконец, после небольшого сеанса массажа Мустафа сдался и с видом сказочного джинна протянул мне обтянутую бархатом коробочку.

«И из-за такой ерунды мне не дали спокойно поесть?» — выругалась я про себя, открывая подарок. Естественно, там обнаружилось именно то, о чем я и просила — вожделенное кольцо, которое так и не сподобился подарить мне ни один из моих рэндовских любовников. Понимаю, это весьма дорогое удовольствие, но ведь и я тоже… Вкус у моего супруга оказался отменный — в простой, классической формы оправе сиял единственный, причудливо ограненный камень. Но какой!

— Нравится? — попытался завладеть моим вниманием супруг.

— Очень, — вскинула я взгляд на него. — Спасибо.

— Не стоит. Теперь, будь любезна, угощайся. — И, предложив мне руку, гостеприимный хозяин вновь подвел меня к столу.

Лакомясь разнообразными вкусностями, я размышляла. Причем основным лейтмотивом моих тяжких дум было терзающее душу сомнение — а не могли мы с Этьеном ошибиться? Этот воспитанный, интеллигентный мужчина, балующий своих наложниц, явно не может быть коварным заговорщиком, поставившим себе целью ни много ни мало, а захват Аркадии со всеми вытекающими. Эти мучения едва не заставили меня отменить операцию, но я вовремя напомнила себе, что, во-первых, поселиться навечно в гареме, как бы ни был любезен и хорош его владелец, отнюдь не является пределом моих мечтаний, во-вторых, этот милый человек все же приобрел меня в собственность, следовательно, возводить его в ранг святого не следует, и, главное, Марси с Марком у него ведь как-то очутились, да и крейсера на верфях тоже не галлюцинация. Не стоит забывать, что даже самый жестокий вивисектор может оказаться великолепным отцом, и ничто не мешает амбициозному заговорщику относиться к своим женщинам с заботой и лаской. Другое дело, что если до появления в гареме мне хотелось в конечном итоге Мустафу аль-Рашида кастрировать, то теперь я пообещала себе приложить все усилия для скорейшего возвращения супруга безутешным женам, у которых я собиралась его на время позаимствовать.

Погруженная в раздумья, я слопала примерно половину разложенного на тарелках великолепия, и, распаленный видом девушки с хорошим аппетитом горячий восточный шейх отволок меня в постель. Пришлось переваривать по ходу.

Вчерашний визит двух любимых жен прошел незамеченным — Мустафа набросился на меня, аки голодная форель. Качество тоже осталось на высоте, и, благо спешить было некуда, я с пылом занялась выполнением служебно-супружеского долга, лишь иногда вспоминая о брошенном страдать в одиночестве капитане. Правда, думать особо не получалось, в основном приходилось чувствовать.

— Вина, шампанского? — муркнула я, когда дыхание немного восстановилось.

— Вина, — выбрал супруг и попытался встать. — Я принесу. Ты что будешь?

Переполошившись, я игриво толкнула его обратно на подушки.

— Лежи уж, заслужил. Я сама.

К счастью, возражений не последовало, я одним движением высыпала в бокал Мустафы содержимое одной из ампул и, залив следы преступной деятельности вином, вручила получившийся напиток страждущему супругу, заодно потребовав тост.

— За тебя, — лаконично произнес он и сделал хороший глоток.

«А может, все же не стоит с ним так?» — с надеждой спросила я внутренний голос.

«Конечно не стоит. А потом объяснишь Этьену, что влюбилась в майяхского многоженца, поэтому он со всеми проблемами может идти к чертям. А ты остаешься в гареме».

Этьен… И зачем, ну зачем я в это ввязалась? Сидела бы тихо на Рэнде, досматривала корабли и строчила рапорты. Нет, понадобились приключения.

«Ты же их хотела?» — уточнил внутренний враг. «Ну… — замялась я. — Скорее, да». «Теперь терпи».

Смирившись, я глубоко вдохнула и выдала коронную фразу:

— Глубокоуважаемый Мустафа аль-Рашид, мне, право, очень жаль, но у вас появились проблемы.

После моего неожиданного для половины присутствующих выступления повисло напряженное молчание. Поскольку прерывать его шейх не собирался, стало понятно, что разбираться с излишне затянувшейся и оттого утратившей драматизм паузой придется мне.

Улыбнувшись, чтобы хоть немного разрядить обстановку, я подошла к шкафчику с посудой, извлекла все три ампулы и продемонстрировала их хозяину.

— Видите? — помахала я у него перед носом пустой. — Содержимое этой вы только что употребили внутрь. Ах, да, я не представилась — Антуанетта д'Эсте, спецагент контрразведки Рэнда. Так вот, в ампуле находилась наша новейшая секретная разработка — яд медленного действия. Если в ближайшее время ничего не предпринять, то ровно через сто пятьдесят минут ваше сердце перестанет работать. — Рассказав страшную историю, я выжидательно посмотрела на собеседника. То ли он мне не поверил, то ли обладал железной выдержкой, но чисто визуально моя тщательно отрепетированная на Марси тирада не возымела абсолютно никакого действия. Мустафа не соизволил даже поинтересоваться моими желаниями и целями, видимо справедливо полагая, что я сама об этом вскоре упомяну. — К вопросу о том, что можно сделать. — Я подкинула на ладони две оставшиеся ампулы. — В одной из них противоядие, в другой катализатор. Если вы угадаете — спасетесь, если нет — умрете мгновенно. Кстати, есть и хорошая новость — в любом случае смерть безболезненна. Должна еще предупредить: проверить опытным путем, где что лежит, не удастся, ибо яда не осталось, а не вкусившему отравы человеку содержимое склянок не повредит, равно как и не поможет. — Убедившись, что суть шейх уловил, я перешла к главному. — Итак, если через два часа я, моя сестра Марсела и ее муж Марк в вашем, разумеется, обществе окажемся на ваших судостроительных верфях, я отдам вам нужную ампулу. Если нет — можете поиграть в русскую рулетку. Хотя сомневаюсь, что все деньги Аркадии этого стоят. Предлагаю подумать еще вот о чем — пиратам очень не нравится ваша идея о захвате планеты, на которую они сами имеют виды. Как вам кажется, за кем в таком случае останется последнее слово? И что вас будет ожидать на Майяхе, если вы вернетесь, поджав хвост и потеряв половину своего капитала, вложенного в крейсера, распыленные «Прометеем» на молекулы? — Забавно, фундаменталистам я обещала именно то, от чего теперь предостерегала ярого сторонника нынешнего правительства. Но зато обе стороны начали весьма споро действовать в выгодном нам направлении, а быть хорошей я и не обещала.