Сколько они так пролежали — тоже никто не знает. Скорее всего, почти до утра. При этом хоть формально заснуть никто так и не смог, фактически их состояние было ближе у трупу, чем к спящему человеку. Работали лишь некоторые самые необходимые системы, поставляя в органы питание из последних резервов, остуживая перегревшиеся мышцы и мускулы, выводя из организма излишки различных нехороших ферментов, выделившихся во время подъема в огромном количестве.

Первым в состояние, которое с натяжкой можно было бы назвать как «живой», пришел Зак. Не потому, что был более тренированным, как раз тут Ажау мог бы дать Менскому большую фору, а потому, что потратил намного меньше сил. В отличии от Ажау, он совершенно не заботился о том, чтоб удержаться, полагая, что его вечное и неизменное везение тут сможет помочь.

— Ажау…

— Да? — откликнулся правитель Южного мира минуты через две.

Подумав, что сейчас как-то выяснять отношения не очень, Зак спросил то, что его действительно волновало:

— Будем завтракать?

Чего только Ажау Джуниор за свои сотни лет жизни не видел… Чего не видел? Не видел человека, который сделав невозможное интересуется в первую очередь наполнением собственного желудка, и только потом, если силы останутся, величием этого момента. Но не даром он был правителем Южного мира, а не просто каким-то там бессмертным! Даже в такой ситуации ему не понадобилось много времени, чтоб адекватно отреагировать на столь неожиданный вопрос, ответив совершенно искренне:

— Будем.

— Это хорошо, — согласился Зак, умудрившись вытянуть из рюкзака запасенные продовольственные товары, разделить их примерно на две равные части и одну из них протянуть Ажау.

Что такое завтрак на горе Убийственной — это совершенно особая история. Этот завтрак нельзя назвать приемом пищи в прямом смысле этого слова, это скорее заправка, рефлекторное сжатие мышц пищевода с целью проталкивания органических объектов в желудок, выделение желудочного сока и химическая реакция по расщеплению органики на усваиваемые живым организмом соединения. Никак иначе этот завтрак не назвать, потому как само уже это слово слишком поэтично для происходящего на высоте в несколько сот метров.

Употребив пищу и залив все это водой, альпинисты опять завалились без движения на горный склон. Однако на этот раз уже у них были силы, еще слишком малые, чтоб предпринимать активные действия, но достаточные, чтоб ворочать языком, голосовыми связками, выдыхая при этом воздух. То есть, более простым языком, поговорить по душам.

— Зак, зачем ты мне предложил сюда полезть? — задал Ажау вопрос, который волновал его больше всего.

— Чтоб тебя уничтожить, захватить власть в Южном мире и предотвратить все то, что ты можешь тут натворить, — не собирался кривить душой Зак.

— Я примерно так и подумал, — спокойно согласился Ажау, — Ты ж со своими друзьями из Северного мира, прочитал эту книжку, пришел сюда меня свергать, да? Можешь ничего не отвечать, даже если не так, это ничего не меняет. Лучше скажи, у тебя был шанс сбросить меня, почему ты им не воспользовался?

— Это было бы нечестно и некрасиво, — признался Менский, — Если бы ты сам упал — я бы был ни при чем, а сбрасывать тебя я никогда и не собирался. Правда я думал, что ты до верха не сможешь долезть.

— Я тоже так думал. А сам ты, был уверен в своих силах?

— Абсолютно!

— Ты что, давно уже этим делом занимаешься? Уже на такие горы поднимался? Я слышал, что у вас, на севере, таких нет, но есть очень похожие… Правда?

— Не знаю, я пару дней назад впервые попробовал по скалам лазить, до этого не интересовался этим никогда.

— А… А на мечах ты тоже пару дней назад научился биться? — Ажау не собирался раз за разом удивляться, один раз уже удивился — все, достаточно. Дальше все нужно принимать спокойно, без лишних эмоций.

— Нет, на мечах я с детства люблю фехтовать. Я у себя дома много лет первые места занимал, так что хоть про тебя и говорили, что ты хорош, я себя тоже профаном не считал.

— Понятно, — Ажау задумался, — Но я все равно не понимаю, ты вроде вполне самодостаточный человек, зачем тебе власть над этим Южным миром? Я пока в тебе не вижу каких-то особых амбиций, ты производишь впечатление вполне разумного и правильного человека… Зачем тебе все это надо? Не ради идеи же, или… Или ты просто захотел сам себе доказать, что бессмертный Ажау Джуниор Гаст для тебя ничего не значит, и что ты способен его без всяких усилий свергнуть?

— А ты действительно бессмертный? И, кстати, твое имя, оно откуда происходит? Ладно, буду отвечать по порядку. Конечно же нет, я вообще, ты прав, не из Южного мира, а сюда я пришел в поисках родителей, которые, как я тут узнал, пойманы за революционную деятельность и сидят в твоей тюрьме…

— Бред! — прореагировал Ажау.

— Что бред? — не понял Зак.

— Бред, что кто-то сидит в тюрьме. Сидят, конечно, но за подготовку восстания против меня уже десятки лет никого не сажали, я этого не допускал. То есть я знаю про разные кружки, которые собираются пару раз в год, и думают, как меня устранить, но чтоб кто-то готовил революцию… Впервые слышу. Да и к тому же, я бы их тогда не в тюрьме держал, а устроил показательный суд и тут же казнил. Как, кстати, твоих родителей звали?

— Отец — Квэрт Менский… — начал было Зак, несколько удивленный таким поворотом событий.

— Квэрт! — у Ажау хватило сил схватить себя за голову, — Ну как же, знаю я его! Приехал сюда пару лет назад, тоже из Южного мира! Добрался как-то до меня, мы с ним пару раз побеседовали, он рассказал, что представляет корпорацию Мен, интересовался историей Южного мира, это было дело… Но чтоб он был революционером! Да никогда! Тем более, чтоб я его за что-то арестовывал. Я сам не знаю, что с ним случилось, он пару месяцев назад пропал, я думал, что он домой поехал…

— Странно, а мне сказали, что ты его арестовал за антигосударственную деятельность…

— Ну и кто же тебе это сказал? Впрочем, можешь и не говорить, а вдруг мы как-то еще отсюда спустимся, тогда у меня так начнут руки чесаться за решетку отправить тех, кто такие слухи разносит…

— Да я вышел на местных революционеров, Квэрт, как оказалось, у них главным был, а когда ты его арестовал… То есть мне сказали, что ты его арестовал. Так вот, они решили, что я могу занять его место, предложили мне возглавить их восстание, рассказали про твои планы захватить северный мир и устроить резню, про то, как ты жестоко подавляешь любые восстания… Я, естественно, от их плана отказался, но зато придумал тебя сюда затащить, надеясь…

— Не говори, не надо. Не знаю, что они тебе наговорили, но я жесток настолько, насколько это требует обстановка. Да на моем месте любой был бы еще жестче! Ну подумай сам, огромное население на крошечном кусочку земли, тут если не держать все в твердых руках, такое начнется… А война с севером, ну есть у меня такой план. Но это не из-за особых амбиций, а потому, что места нет! Людей много больше, чем земли. Пробовал ограничивать рождаемость — не выходит. Тебе говорили, что я сознательно снижаю уровень жизни? Да, так оно и есть. И знаешь, почему? Да потому, что если бы этот народ жил хорошо, он бы так расплодился… Ну а резню… Никогда я особых резней не устраивал, как раз наоборот, это те, кто когда-то пытались свергнуть меня, такое творили, что аж страшно становилось. Это с тех пор я стараюсь не давать волю эмоциям, править головой, а не сердцем, и на народ смотреть как на статистику, а не на людей. Потому что иначе иногда просто ужас берет, ты думаешь, легко тут всеми править…

— Не думаю, — согласился Зак.

— Вот-вот. Конечно, не буду говорить, что это мне не нравиться. Как раз наоборот, нравиться, но если ты думаешь, что кто-то из нынешних бунтарей сможет быть более мягким… Да их тут же свергнут! Кому-то их каста не понравится, кто-то решит, что они не из того класса вышли, кому-то их титул слишком низким покажется… Тут без меня такое начнется, что страх берет. Или ты думаешь не так?