— Понятно, — ответил Зак, — То есть так просто попасть на сцену не получиться?
— Конечно нет! — даже удивился Ивл, — Туда пропускают только по утвержденным службой безопасности спискам. Да тебе и близко к сцене не дадут подойти, там стоит три ряда охраны из Ханского Полка…
— Ну, три ряда охраны мы в Авом, допустим, уже проходили… Слушай, Ивл, если ты из Золотой Сотни, то ты тоже там будешь выступать?
— В этом году — нет, да даже если бы и выступал — там за нами так следят, что хоть в чем-то нарушить заведенный порядок…
— За вами, за лучшими воинами следят? Ну-ну… Тогда скажи, ты знаешь, кто в этом году там будет?
— Знаю, но из них нет ни одного преданного нашему делу, все они прихвостни диктатора, и…
— Это меня не сильно волнует. Ты можешь меня с кем-то из них, или со всеми ними, это было бы лучше, сегодня познакомить?
— Зак, — в голосе Ивла зазвучала сталь, — Я не возражал, когда ты решил вести собственную игру. Я соглашался, когда ты делал непонятные нам вещи, пропадая целыми днями неизвестно где. Но сейчас я ничего для тебя не сделаю, если ты мне не разъяснишь — зачем тебе это надо?
— Зачем? — Зак задумался, — Хорошо, почему бы и нет? Если ты говоришь, что там будут показательные бои, плюс выступают только преданные Ажау люди, то сможет ли Ажау отказать, если они все попросят выпустить меня на сцену?
— Ажау — сможет. Без всяких колебаний. Но он так действительно скорее всего не сделает, потому что ему станет интересно, что эта просьба означает. Однако они никогда не…
— Они никогда не сделают этого, ты это хочешь сказать? Ты не прав, сделают. И для того, чтоб это произошло, мне всего лишь достаточно вызвать их всех на бой и победить. Причем желательно всех вместе, хоть и по отдельности тоже можно…
— Но это же… — Ивл не находил подходящих слов.
— Я помню твою реакцию, Ивл. И я уверен — если бы не было свидетелей твоего поражения, ты бы сам добровольно никому в нем не признался. Как ты думаешь, если я устрою им сегодня показательный проигрыш, и попрошу, чтоб они меня вызвали завтра на сцену, они мне откажут? А особенно если я объясню, что иначе об их поражении…
— Зак, — остановил его Ивл, — Я понял, что ты хочешь сделать. Если ты хочешь шантажировать их — у тебя не выйдет ничего. Воины Золотой Сотни не боятся признать свои поражения, если их победил более достойный. Но зато то, что ты задумал, может получиться по другой причине. У воинов Золотой Сотни есть свой кодекс, согласно которому тот, кто победил тебя, имеет право требовать служения. Конечно, ты не можешь потребовать у них восстать против тирана, однако обратится к диктатору с просьбой выпустить тебя на сцену они смогут. Тем более, им самим захочется представить того, кто одержал столь великую победу. Я не буду говорить о том, что если ты так действительно поступишь — специальные службы тобой внимательно займутся, и ты не сможешь даже в этот дом вернуться. Я не буду говорить о том, что очень скоро все поймут, что ты — чужак, и тебе будет грозить смертельная опасность. Ты это и сам понимаешь, а если нет — это твои проблемы. Однако уверен ли ты, Зак, что твой уровень позволит тебе одержать победу, как ты это планируешь?
— Как раз в последнем я уверен, — подтвердил Менский.
— Хорошо, тогда жди тут. Я договорюсь с кем надо, и устрою тебе встречу с теми, кто завтра будет выступать на сцене. Хоть от плана твоего и веет сумасбродством и безрассудностью, но я знал твоего отца, и я знаю, что даже такие планы могут иногда осуществляться.
Не уточнив, сколько именно и чего именно Заку следует ждать, Ивл исчез, после чего у Ава с Оной появились все шансы наконец высказать все, что они не решались в присутствии постороннего.
— Зак, ты сам себя подставляешь, — спокойным голосом идущего на казнь сообщил Ав.
— А заодно и нас, — добавила Она, — Ты хоть понимаешь, что если ты выйдешь на сцену — вернуться назад уже не будет шансов? Пока мы все время старались держаться в тени, ты же собираешься едва ли не в открытую бросить вызов врагу, опаснее которого у нас еще не бывало.
— Да, — подтвердил Менский, — Я действительно собираюсь в открытую бросить ему вызов. Я скажу Ажау все, что я думаю по его поводу, и будет слишком много свидетелей, чтоб он мог так просто от моих слов отмахнуться. Или их забыть. Как бы не был он безразличен к народному мнению, он не захочет терять славу суперчеловека, а потому он сделает то, что надо. Вы согласны?
— Но стражники тебе не дадут…
— Ав, стражники мне не дадут угрожать ему мечем или словами, но никто не сможет помешать похвастаться, что я могу подняться на Убийственную и спустится вниз! — Зак покачал головой, — Если вы решили, что я совсем сошел с ума и собираюсь кричать, что Ажау — диктатор, деспот и враг народа, то вы глубоко заблуждаетесь. Мы с ним мирно поговорим, я выскажу ему свое уважение, но все же не соглашусь, что он самый-самый. Я даже не буду предлагать потягаться, кто из нас лучше. Он, вот увидите, сам мне это предложит.
— А если нет? — спросила Она.
— Ну, тогда придется менять план, — пожал плечами Зак, — Впрочем, я не думаю, что до этого дойдет.
— Зак, насколько я понял, — привел Ав свой последний аргумент, — Подходить к Ажау с точки зрения логики нельзя, потому что он руководствуется исключительно своими желаниями, и мы не знаем, что ему вдруг придет в голову…
— Ав, Она — вам никто не мешает прямо сейчас от сюда уйти и как-нибудь добраться до Северного мира, Окраины, Великославии. Я вас не держу. Хотите? Вы опытные люди, имеете все шансы дойти…
— Зак, ты сам прекрасно знаешь, что мы останемся, — за двоих ответила Она, — Просто так уж сложилось, что мы тебе объясняем, почему именно ты неправильно поступаешь… Мы с тобой.
— Ну и ладненько. И где же там этот Ивл?
Ждать Ивла пришлось еще часа четыре. Наконец он показался.
— Зак Менский, я договорился с теми, кого ты желал сегодня видеть. Кроме того, я обсудил с ними твою просьбу, и они согласны представить тебя лично тирану, если ты докажешь им, что твое мастерство достойно уважения. Однако я был вынужден поручиться за тебя своим словом и честью, а потому я требую, чтоб ты не предпринимал никаких действий, что могут нас скомпрометировать. Ты — мой дальний родственник, — Зак скривился, — который самостоятельно изучил все премудрости мастерства в дальнем городе, и теперь приехал в столицу, желая доказать, что ты достоин состоять в Золотой сотне. Те, с кем я говорил, согласились, что завтра может представиться прекрасный повод отрекомендовать диктатору хорошего воина, настолько талантливого, что он в одиночку способен освоить великое мастерство. Запомни, теперь ты — из касты прадтхов, родился и рос в городе Косганроф, зовут тебя Зак, ты ни к какому классу не принадлежишь, но хочешь пойти в гвардию. Это все, что тебе нужно знать, так как у нас не принято расспрашивать человека о его жизни, если он сам этого не хочет, а если за тебя возьмутся спецслужбы — никакая легенда не спасет.
— Хорошо, Ивл. Молодец, постарался. Не против, если я Ава и Ону представлю своими друзьями? — спросил Зак.
— Это не желательно. Они вполне могут быть твоими слугами из той же касты и города, из класса рабочих. Вас это устроит?
— Меня — да, — отвтил Ав.
— Меня тоже, — подтвердила Она.
— Ну и прекрасно! — обрадовался Зак, — Пусть так и будет! Что нам еще нужно?
— Больше ничего. Вы уже самолично присвоили себе несколько моих нарядов, цвета которых как раз подходят нашей легенде. Отличительных знаков моего класса управленцев на них нет, а потому если вы готовы — мы можем выступать.
— Всегда готов! — подтвердил Менский.
Хоть Зак думал, что они направятся в центр, Ивл повел наших героев в противоположную сторону. Туда, где, как уже знал Менский, располагались самые бедные городские кварталы, основными жителями которых были нищие и самые бедные из рабочих. Впрочем, как оказалось, помимо этого тут еще и находился огромных размеров каменный дом без окон, без дверей, попасть в который можно было только через узкую калитку в задней стене, после которой еще надо было пройти десяток узких проходов и вооруженных постов. Ивл удовлетворил любопытство Зака, рассказав, что это здание — бывшая тюрьма, специально запрятанная тут, чтоб не мозолить глаза добропорядочным людям, сейчас переделанная под одну из тренировочных баз Золотой сотни. При этом, естественно, причиной переноса было не желание облегчить долю узников, а тот факт, что их стало слишком много и старая тюрьма уже не справлялась с наплывом постояльцев. После переноса сначала хотели здание снести, но потом кто-то вспомнил, что воины Золотой сотни уже давно хотели получить себе полигон, где могли бы учиться дракам в небольших помещениях, а более идеального места для таких целей и придумать было сложно.
