Девятым классом, наиболее отчужденным, были люди моря. Причем о том, что они из себя представляют, чем занимаются и как живут, не знал толком никто. Да, они жили среди прочих людей, принадлежали к кастам, занимались в том числе и обычными делами. Но как только дело доходило моря — они замолкали. Все, что касалось водной стихии, было их классовой тайной, и тайну эту активно поддерживал Ажау Джуниор Гаст, хоть к классу людей моря и не принадлежащий, но управляющий лично всеми их делами и держащий все, что касалось моря, под своим личным контролем. Было понятно, что люди моря, например, рыбачат, перевозят морем особо громоздкие грузы, но для этого хватило бы и десятой доли того флота, что был у государства, и о предназначении остальных девяти десятых не знал толком никто.
Десятым классом назовем класс генералитета. Третий, но не последний военный класс, он контролировал классы гвардейцев и солдат, и принадлежал к так называемым высшим классам, куда попасть было намного сложнее, что в два низших и семь средних. Тут уже речь шла не о общей характеристике класса, а об индивидуальных характеристиках его представителей, хотя несколько общих слов все же можно сказать. Класс генералитета был аристократическим, но за особые военные заслуги, за особое мужество и талант сюда могли принять кого угодно, даже обычного солдата, если он действительно доказывал все вышеназванное. Это был так называемый центральный класс — весь генералитет жил исключительно в центральном Отсилаказе, и покидал его только на время военных действий, да и то не всегда. И вот именно тут, среди генералитета, и были самые опасные для государства люди. Так как этот класс с одной стороны обладал разумом, иначе ему было бы не позволено командовать другими, с другой — имел реальную власть над армией, а значит и реальную силу, с третьей — имел достаточно свободного времени чтоб о думать о чем-то кроме своих обязанностей, ну и наконец с четвертой — мог себе позволить рискнуть, так как не обладал ничем особо ценным, что было бы слишком жалко потерять. Кроме, понятное дело, жизни. И именно по этим четырем причинам ходили слухи, что среди генералитета каждый третий, а то и второй — агент специальных служб, поставленный не войсками командовать, а следить за теми, кто это будет делать. Хотя даже такие меры безопасности не спасали — именно в головах генералов созревали мысли поднять какое-нибудь восстание, и именно они как правило были ближе всех к осуществлению этих планов. Говорить о средствах существования высших классов не имеет смысла, потому что все, кто туда входит — богатые люди, не испытывающие никакой нужды.
О последнем военном классе будет сказано несколько позднее, а одиннадцатым классом будет класс управленцев. То есть тех, кто как раз и представляет из себя саму машину государства. По другому — чиновники. Но не простые чиновники, а чиновники от аристократии, обладающие не только данным государством чином, а и данным родителями титулом. Для такого огромного государства, занимающего весь Южный мир, их количество было невероятно мало. Нигде в севером мире такая крошечная кучка чиновников не справилась бы со сложными механизмами государства, тут же это им довольно успешно удавалось. В первую очередь благодаря тому, что тут каждый знал свое место. И тут задачей чиновников было не следить за тем, чтоб на каждой бумажке было бы правильное количество печатей, а реально заниматься делом. А государство в лице своих специальных служб внимательно следило за тем, чтоб никто из чиновников не превышал свои полномочия, а занимался только тем, что ему поручили, причем с максимальной эффективность. Кстати, так как чиновники были уже почти верхом социальной лестнице, то можно бы и догадаться, что тем самым последним военным классом являлись, конечно же, специальные службы, но до них речь еще дойдет, и очень скоро… А пока вернемся к управленцам. Основная задача этого класса состояла не в том, чтоб следить за формальностями, и по этой причине их работа как правило сильно отличалась работы других чиновников. Во-первых, они не только и не столько сидели в кабинетах, хоть и это бывало, сколько пребывали непосредственно там, где нужно было их вмешательство. То есть совершенно повсюду. Так как Ажау Джуниору до жизни его народа не было никакого дела, именно чиновники выслушивали все жалобы и делали все, что было в их силах, в рамках закона и не противоречило политике государства, чтоб решить проблемы тех самых простых людей. Конечно, жизнь того же класса нищих управленцев не интересовала совершенно, однако даже рабочие могли в любой момент к ним обратиться, рассказать, в чем их беды, попросить совета. Если совет нужен был чисто житейский — управленцы пересылали людей к духовникам из людей разума, если случилось что-то противозаконное — к одному из четырех силовых классов, но если дело было именно в их компетенции — отказать просто так без всяких оснований ни один чиновник не имел права. И в этом заключалась некоторая двусмысленность этого класса — с одной стороны это была элита, на сто процентов аристократическая, но с другой — именно им приходилось общаться со всеми классами, и даже с селянами, и, решая их беды, постоянно сталкиваться с социальной несправедливостью, эксплуатацией и прочими нормальными атрибутами диктаторского строя. Потому именно среди управленцев и было больше всего тех, кто, тайно или совсем тайно, думал о свержении нынешнего режима, причем вернее было бы сказать, что об этом думал каждый управленец. Подсознательно мечтая самому занять трон. Причем о таковых намерениях знали абсолютно все, и тем не менее власть ничего не предпринимала в данном направлении. Потому как чиновники сами прекрасно гасили все революционные настроения в своей среде, не доверяя никому, а особенно — таким же как они управленцам. Среди чиновников не было открытой вражды, должность не позволяла, но зато подковерные интриги тут кипели такие, любой королевский двор любых времен только позавидовал бы. Чиновники с огромной радостью пользовались любой возможностью подставить подножку любому другому, и чем больнее тот падал — тем лучше становилось у них на душе. Подобные стремления, увы, не аргументировались никакой логикой, и потому никакой возможности избежать этого не намечалось. Конечно, если бы управленцам была нужна взаимовыручка, если бы они совершали какие-то темные дела, то волей-неволей это бы держало их вместе, но в Южном мире специальные службы внимательно следили за нарушениями закона, так что чиновникам не было никакой выгоды за кого-то держаться. Тем более, если ты кого-то подведешь, то его место вполне может освободится, а значит туда можно будет и пересесть, а тем более, если это место стоит повыше в табеле о рангах… Прекрасно зная обо всем этом, Ажау Джуниор Гаст не беспокоился о том, что чиновники могут стать угрозой его власти, между прочим — зря.
Прежде чем перейти к специальным службам, классу, стоящему несколько поодаль от остальных, можно сделать еще несколько итоговых замечаний. Во-первых, кроме представителей разных классов были люди, являющиеся полноправными членами общества, но ни к каким классам не принадлежащие. Это, например, домохозяйки, больные, богатые аристократы, слишком ленивые, чтоб что-то делать и просто ведущие светский образ жизни. Государство не осуждало таких людей, хотя неофициально они не пользовались особым почетом, так как согласно государственной идеологии каждый человек должен быть занят каким-то делом. А то же домашнее хозяйство — не дело, а так, непонятно что… Во-вторых, не стоит путать класс с тем, чем человек занимается практически в жизни. Класс, это скорее показатель положения в обществе, так как например учителя могли принадлежать к любому классу. Но если этот учитель только и мог научить читать да писать — значит он был скорее всего из рабочего класса, что-то еще смастерить — из мастеров, что-то придумать — людей ума, ну и так далее. Или повар, мог быть рабочий повар, повар-мастер, повар-солдат, и даже повар-управленец, хотя последний как правило назывался дегустатором или специалистом по пищевой промышленности. То же самое и, например, продавец. Если у человека была своя лавка, был свой бизнес, то он мог вполне принадлежать и к мастерам, и к людям дела. И дело было даже не столько в масштабах, сколько в том, насколько его работа ценилась, насколько он сам отвечал тем или иным требованиям, выдвигаемых определенным классом. Это было достаточно тонкое и деликатное дело, и занимались подобными изысканиями специальные государственные службы, имеющие соответствующие полномочия. В-третьих, каждый из классов тоже был неоднороден. Например, все классы имели приставку «старший» — старший рабочий, старший солдат, старший мастер, и это свидетельствовало о том, что человек хоть и не готов к переходу в другой класс, но в своем может вполне считаться достойным авторитета и уважения. Близко к этому была и приставка «почетный» — ее не было только у силовых классов — означающая большой вклад на благо державы, который данный индивид внес в пределах его полномочий. У силовых классов вместо этого была приставка «лучший», дающаяся исключительно за подвиги во время боевых действий или еще за что-то подобное. И на этом список далеко не исчерпывался. Классовая система общества действительно была предельно широкой и разнообразной, и хоть внешне и смотрелась громоздкой и неуклюжей, по сути значительно способствовала консолидации общества и общественному порядку.
