От Броуди исходил жар, словно от раскаленной печки, и Адриенне казалось, что она вот-вот расплавится. Пламенные поцелуи жгли ее щеки, губы и шею; это тепло проникало внутрь, и там постепенно вздымался огненный вихрь.

Броуди осторожно потрогал губами упругую девичью грудь. Адриенна ахнула и затрепетала. Он понимал, что возлюбленная дрожит не от ужаса, а от восторга, и это вызывало у него странные, противоречивые чувства. Никогда еще Донован не чувствовал себя таким могущественным и в то же время беспомощным, точно новорожденный младенец. Слушая, как Адриенна с замиранием произносит его имя, Броуди наслаждался своей властью. Но все же эта миниатюрная девушка держала сейчас в изящных ручках его сердце. И ради ее счастья он мог поступиться любыми своими желаниями. Тело Броуди ныло от страсти, как от боли, однако он был готов терпеть до бесконечности.

Но внезапно Адриенна прижалась к нему бедрами. Из груди ее вырвался стон, недвусмысленно говоривший о том, что она жаждет близости и умоляет его больше не медлить…

Когда Броуди лег на нее, Адриенна с изумлением обнаружила, что он совсем не такой тяжелый, как ей казалось. Они были созданы друг для друга, созданы волей небес, и, уже теряя всякую способность мыслить, Адриенна успела подумать: их союз предопределен Богом…

После этого все вокруг погрузилось во мрак. Осталась только тяжесть мужского тела и сладость поцелуев, которые увлекали ее в неведомую даль – туда, куда никому, кроме них двоих, не было доступа.

– Тебе не будет больно, Адриенна, – прошептал Броуди. – Не бойся!

Адриенна не сразу ему поверила. Три года назад, напуганная рассказами девочек в монастыре, которые уверяли ее, что в первую брачную ночь женщину ждут поистине адские муки, она спросила об этом тетку. И тетя Зизи объяснила: когда невеста лишается девственности, ей действительно бывает больно, но боль эта быстро проходит и никогда больше не возвращается. Поэтому Адриенна не опасалась близости с Броуди.

Однако боли не было. Совсем! Броуди проникал внутрь ее очень медленно, постепенно и замирал, отстраняясь, если замечал, что хоть немного ее ранит. Потом Адриенна почувствовала мгновенный укол, и тут же на нее обрушился шквал новых, восхитительных ощущений. Со стоном она приникла к нему еще теснее, и, слившись в экстазе, влюбленные обрели новую гармонию.

– Так вот откуда здесь магнолии! – Стоя на втором этаже, Реми изумленно посмотрела на высокие деревья с темно-зелеными кожистыми листьями. – Этот дом принадлежал Броуди Доновану! Мне такое даже в голову не приходило… Нет, конечно, я знала, что этот район был основан богатыми янки, но почему-то считала, что Жардины обитали здесь с самого начала. Хотя, естественно, знатные креолы тут поселиться не могли. Они жили во Вье-Карре.

– Да, этот дом принадлежал Доновану, – кивнула седой головой Нэтти.

– Тогда, выходит, мы заполучили не только его компанию, но и дом? Но как это произошло?

– Сейчас расскажу, потерпи немножко. В общем, так… На мой взгляд, Адриенна прекрасно отдавала себе отчет в своих поступках, что она делает, когда легла в постель с Броуди Донованом. Я не хочу сказать, будто она отдалась ему без любви. О нет, но… у нее были и другие мотивы.

– Какие? – Реми была неприятно поражена.

– Не забывай, в старину, если становилось известно, что женщина была с мужчиной наедине, ее репутация могла серьезно пострадать. А Адриенне только этого и надо было! Она мечтала, чтобы дедушка узнал о ее тайных свиданиях с Броуди. И не просто о свиданиях, а о том, что она безнадежно скомпрометирована. Самое лучшее было бы забеременеть. Тогда дед первый принялся бы настаивать на скорой женитьбе. Я думаю, Адриенна уже воочию представляла себе, как они с Донованом будут царить и среди креолов, и среди янки. Ей грезилось, что они купаются в роскоши и пользуются всеобщим почетом…

– Но мечты, судя по всему, не сбылись, – догадалась Реми.

Она подошла к старинной скамеечке из палисандрового дерева и впервые в жизни задумалась о тех, кто преклонял на ней колени. Уж не Адриенна ли возносила здесь к небесам жаркие молитвы?

Девушка повернулась к Нэтти.

– Но почему они не поженились? Что стряслось?

– Адриенна не приняла в расчет своего брата. А он отнесся к ее свиданиям с Броуди совсем не так, как ей хотелось, – вздохнула негритянка. – Она уже целый месяц тайно встречалась с Броуди и, возвращаясь от него, всегда входила в дом через заднюю калитку. Если бы ее увидели, проказница сказала бы, что мучается бессонницей и вышла подышать свежим воздухом…

Адриенна кралась по прохладной, темной галерее к чугунным воротам. Дойдя до ворот, она прислушалась: с улицы доносился стихающий стук лошадиных копыт и дребезжание кареты, уезжавшей по Ройал-стрит. Адриенна немного постояла, переводя дух. Серебряный месяц тускло освещал зеленые листья магнолии и бронзовую статую женщины, украшавшую фонтан. Женщина держала на голове чашу, из которой, мелодично журча, струилась вода. Больше никаких звуков слышно не было. В мужской половине дома окна не горели. В Великий пост светская жизнь замирала, поэтому гостей в доме быть не могло. Вон и у Доминика в окнах нет света – наверняка брат уже видит десятый сон.

Адриенна осторожно открыла створку ворот и проскользнула во внутренний дворик. Откинув капюшон плаща, она не спеша, прогулочным шагом прошла вдоль каменной оградки, за которой журчал фонтан. Ночной воздух был напоен ароматами цветущих кустов и деревьев. Плющ оплетал жимолость, росшую вдоль ограды, в тени высоких олив и фиговых деревьев темнели розовые кусты, а в цветнике соседствовали мирты, гардении и камелии.

Дойдя до лестницы, ведущей на второй этаж, Адриенна вздохнула свободней. Наконец-то можно сбросить маску равнодушия и, вернувшись в мыслях к Броуди, насладиться воспоминаниями о любви!

Как и следовало ожидать, в ее спальне было темно, но почему-то чернокожая служанка Сули Мэй не маячила у стеклянной двери, готовясь впустить хозяйку. Дверь приходилось запирать из предосторожности, поскольку дедушка перед сном обходил оба этажа и лично проверял, все ли комнаты заперты. Адриенна дважды постучала по стеклу и тут же увидела знакомый силуэт пышногрудой негритянки. Сули Мэй отперла замок и распахнула дверь. Адриенна пугливо покосилась на длинную темную галерею, вошла в комнату и развязала тесемки плаща, собираясь сбросить его на руки служанке.

И вдруг из темноты раздался тихий, зловещий голос брата:

– Можешь идти, Сули Мэй.

Адриенна в ужасе замерла, вглядываясь в черные тени. Потом огонек еле чадившей лампы вспыхнул, комната озарилась ярким светом, и девушка увидела Доминика.

– Мсье Доминик… он приказал, чтобы я его впустила, – пролепетала Сули Мэй, и ее глаза округлились от ужаса, когда она поймала грозный взгляд Адриенны.

Виновато втянув голову в плечи, служанка юркнула за дверь. Адриенна независимо вздернула подбородок и нарочито небрежно произнесла:

– Доминик…

– Ты была с янки! Не отпирайся! Не отягчай свою вину ложью!

Адриенна была потрясена. Откуда он знает? Неужели Сули Мэй ее выдала? Однако разбираться в этом было сейчас недосуг…

– Да! Я была с ним! – вызывающе воскликнула девушка. – Я люблю Броуди, Доминик.

– А как же дедушка? – ледяным голосом спросил брат. – Ты посмела обмануть его доверие! Как ты могла навлечь позор на него, на всю нашу семью?!

– В моей любви к Броуди нет ничего позорного, но дедушка не захотел с этим считаться, – возразила Адриенна. – Он не оставил мне выбора.

– А ты не оставляешь выбора мне.

Брат шагнул к Адриенне. Она инстинктивно попятилась. Доминик был сам не свой. Ей даже показалось, будто перед ней стоит незнакомец.

– Что ты хочешь этим сказать? – в смятении пробормотала она. – Неужели ты расскажешь все дедушке?

Доминик прошел мимо нее, как мимо пустого места, но на пороге на мгновение задержался.