Однажды в конце марта Жакоб с жаром описывал ей сцену, которую наблюдал накануне, – разговор главного психиатра с молодой пациенткой. Жардин гневно ходил по комнате, насупив брови. Матильда встала с дивана, чтобы позвонить в колокольчик – горничная должна была принести напитки. И в эту секунду Жакоб налетел на принцессу. Оба замерли. Меж ними проскочила невидимая электрическая искра. Глаза их встретились, и неожиданно для себя самого Жакоб обнял ее. Он яростно поцеловал ее в губы и столь же стремительно отпустил.

– Извините, – пробормотал он. – Давно хотел это сделать.

Прежде чем Матильда пришла в себя, он уже исчез.

На следующий день Жакоб отправился ужинать к Бреннерам. Как обычно, в гостиной великолепного дома сияли огни, благоухали бесчисленные букеты цветов. На стенах висели картины старых мастеров, роскошная мебель в стиле ампир стояла там же, где всегда, – и тем не менее Жардин сразу почувствовал неладное.

Леди Леонора была одета в какой-то странный, экстравагантный наряд: несколько жемчужных ожерелий, россыпь драгоценных камней, перстни на каждом пальце, браслеты, обтягивающее платье изумрудного цвета. Это облачение удивительно не шло ее тонким чертам. Увидев Жакоба, леди Леонора поцеловала его с необычным пылом:

– Ага, вот и самый красивый мужчина во всем Париже! Лучший друг моего сына. А друзья ему скоро понадобятся.

– Мама! – предостерегающе повысил голос Жак.

На щеках леди Леоноры вспыхнули яркие пятна.

– Что такое, Жак? Ты мне завидуешь? Наверно, хотел бы сам поцеловать в губы своего друга?

Жакоб понял, что она пьяна. Он тихо сел в углу рядом с Жаком и стал наблюдать за происходящим. Господин Бреннер изо всех сил пытался делать вид, что с его женой все в порядке, но вид у него был явно нездоровый. Жакоб вопросительно взглянул на своего друга, и тот пожал плечами:

– Биржа. Все денежки тю-тю.

Он безнадежно махнул рукой.

Жакоб хотел сказать что-то, но не успел – по гостиной прошла волна оживления, все обернулись к новой гостье. Жардин затаил дыхание. Он совсем забыл, как изменяется атмосфера любого собрания, когда появляется Матильда. Сегодня она была во всем блеске, и Жакоб как бы увидел принцессу новыми глазами, такой, какой она была на самом деле. Матильда надела в этот вечер темно-красное платье из легкой, струящейся ткани, подчеркивавшей теплый тон ее кожи и мягкий блеск волос. Ее красота показалась Жакобу поистине царственной.

– Ну вот и наша почетная гостья, – пронзительно провозгласила леди Леонора. – Можем садиться за стол. Вы, дорогая принцесса, всех здесь знаете. И уж во всяком случае, все знают вас, – она хихикнула, словно придя в восторг от собственной невежливости.

Принцесса оглядела гостиную и ласково улыбнулась. Жакобу показалось, что ее прекрасные глаза задержались на нем чуть дольше, чем на остальных. Впрочем, скорее всего это была игра его воображения. Он чопорно склонил голову, следуя примеру остальных мужчин.

Все перешли в столовую, где был накрыт длинный прямоугольный стол, ослеплявший белоснежной скатертью, серебряной посудой и блеском канделябров. Жардин сидел далеко от принцессы и был вынужден вести вежливую беседу со своими соседками. Однако он хорошо видел Матильду и мог слышать язвительные замечания, которыми то и дело сыпала леди Леонора. Постепенно остальные гости смущенно замолчали.

– Ваши очаровательные сыновья благополучно пребывают в Нейи? Должно быть, очень удобно иметь два дома, находящихся недалеко друг от друга.

– Да, очень, – невозмутимо ответила принцесса.

– И еще удобнее, когда муж живет в тысяче километров от вас.

Жакобу показалось, что щеки принцессы чуть порозовели.

– Фредерик не очень любит Париж, – негромко сказала она.

– Еще бы. Эти датчане такие зануды, – заметила на это леди Леонора, отхлебывая из бокала. – Не понимаю, зачем вы вышли за него замуж? Должно быть, у вас не было другого выхода. Бедняжка. Маленькая, бедная принцесса.

– Что вы такое говорите, леди Леонора, – вмешался в разговор мужчина, сидевший рядом с принцессой. – Ваш соотечественник Шекспир считал, что датчане – весьма интересная нация.

Этот господин явно пытался изменить ход разговора. Принцесса взглянула на него с благодарностью.

– Гамлет был исключением. – Хозяйка громко расхохоталась. – Но остальные датчане холодны (это слово она особенно подчеркнула), дисциплинированны, занудны и смертельно скучны. Вы так не находите, принцесса?

– Все зависит от вкуса, – все так же ровно ответила Матильда. – Лично я к дисциплине отношусь с симпатией.

– Но ведь не к холодности, я надеюсь? Как-никак, в ваших жилах течет веселая кровь вашего покойного отца. Мне рассказывали, что в молодости он был большим сердцеедом.

На сей раз щеки принцессы порозовели.

Довольная произведенным эффектом, леди Леонора изменила направление атаки:

– Мой Франсуа в молодости тоже был таким.

Она обернулась к противоположному концу стола, где притихший господин Бреннер тыкал вилкой в тарелку. Хозяйка мстительно покачала золотоволосой головой.

– Но это все в прошлом. Исчезло бесследно. Моего сына покорителем женских сердец тоже не назовешь. Ни в коем случае.

– Мама! – одернул ее Жак и, оттолкнув стул, поднялся. – Прошу не сердиться на мою мать, у нас сегодня был тяжелый день.

С этими словами он взял леди Леонору за руку и потянул к двери. Мать и сын вышли из столовой.

– Прошу вас, друзья мои, извинить нас, – нарушил молчание Франсуа Бреннер. – Леонора расстроена. Возможно, нам больше не удастся принимать всех вас в этом доме, который моя жена так любила. – Он говорил тихо, с достоинством. – Давайте попробуем провести остаток вечера с приятностью.

Разговор за столом с грехом пополам завязался вновь, но все были рады, когда пришла пора перебираться в гостиную, где уже подали кофе. Жакоб надеялся, что сможет обменяться парой слов с принцессой. Он чувствовал, как подавлена она случившимся, и хотел ее утешить. Но возможности поговорить наедине все не представлялось. Матильда увлеченно рассказывала что-то тому мужчине, который сидел с ней рядом за столом. Вскоре, кивнув Жакобу, она удалилась, сопровождаемая все тем же господином.

Внезапно Жакоба поразила мысль, что неприличные намеки леди Леоноры, возможно, имели под собой какую-то конкретную почву. А что, если хозяйка намекала на любовную связь, существовавшую между принцессой и ее соседом? Жардин сжал руку в кулак. Он с огромным трудом сдерживался, чтобы не выбежать на улицу – проверить, вместе они садятся в серебристый «даймлер» или нет.

Именно в эту минуту в гостиную вернулся Жак. Взглянув на друга, Жакоб понял, что не может бросить его одного.

Лишь час спустя Жардин покинул дом Бреннеров и, взяв такси, велел шоферу ехать на квартиру к принцессе. Оправдание для столь неожиданного визита он придумал заранее – мол, хочет убедиться, что выпады леди Леоноры не слишком расстроили Матильду. Выйдя из такси возле дома и увидев неосвещенные окна, Жакоб остановился в нерешительности. Никогда еще он не приходил сюда без приглашения. Повседневная жизнь принцессы оставалась для него полной загадкой. Жардин хотел уже развернуться и уйти, но тут на него вновь нахлынуло ревнивое чувство, которое он испытал, когда принцесса уходила со своим спутником. Жакоб позвонил в дверь, постарался побыстрее прошмыгнуть мимо всевидящего ока консьержки и взбежал вверх по лестнице. Дверь открыли не сразу. На пороге появилась горничная и с недоумением уставилась на позднего гостя. Жакоб спросил, дома ли принцесса, лихорадочно подыскивая какой-нибудь предлог.

– Да-да, конечно. Я знаю, что принцессы сейчас нет дома. Но, может быть, вы знаете, когда она вернется? Дело в том… дело в том, что мне срочно понадобилась статья, которую я ей давал.

– Мадам вернется только в понедельник, доктор Жардин.

По крайней мере, горничная его узнала. Жакоб почувствовал некоторое облегчение.

Она посмотрела на его расстроенное лицо и спросила: