Из папки выпало еще что-то — наспех нацарапанная записка, при виде которой у Кардинала застучало сердце. Кто-то, он толком не мог понять кто, принял звонок от этого учителя, Джека Ференбаха, сообщавшего, что у него украли кредитную карточку.

— Желаги, твой почерк? — Кардинал помахал перед ним запиской. — Это ты принял сообщение от Джека Ференбаха?

Желаги взял бумажку:

— Ну да. Я же тебе сразу передал, забыл?

— Господи Иисусе, Желаги. Ты что, не понимаешь, как это важно?

— Но я же тебе тогда передал. Что ты еще хочешь — чтобы я…

Но Кардинал уже не слушал и потрясенно смотрел на записку у себя в руке. Его огорошила неожиданная строка расхода в выписке по счету Ференбаха. Двадцать первого декабря, вечером того же дня, когда учителя посетил Тодд Кари, кто-то потратил двести пятьдесят долларов в «Музыкальном центре Троя», очевидно, на какой-нибудь навороченный проигрыватель.

Кардинал пробежал по коридору, влетел в зал, где, записывая что-то в большой желтый блокнот, Делорм говорила по телефону.

— Все дело в музыке. — Кардинал щелкнул пальцами. — Тодд Карри увлекался рэпом, помнишь? Ференбах рассказывал — хотел стать диджеем.

— Что случилось, Кардинал? У тебя такой смешной вид.

Кардинал поднял пакет, в котором, как эмбрион, плавал браслет Кэти Пайн.

— Эта штучка поможет нам совершить прорыв.

— Маклеод, где твоя дополнуха по «Музыкальному центру Троя»? Ты их там не опрашивал, когда вел дело Лабелля?

— А с чего это ты? Где-то в деле.

— В деле нет. Я смотрю в дело. Ты помнишь, кто там работает?

— Два каких-то типа. Алан Трой — он там главный — и еще один, гитарный монстр, он у них всегда там был. Это он учил Билли Лабелля.

— Помнишь имя?

— На хрен мне его имя?

— Маклеод, мы сейчас пытаемся поймать убийцу.

— А я не пытался. Я просто отслеживал передвижения Билли Лабелля, чтоб мне лопнуть. Мы тогда не работали по убийству. Мы отрабатывали обычную пропажу ребенка, так что не делай из меня Мистера Нарушителя должностных обязанностей, понял? Думаю, этот титул по праву принадлежит сержанту уголовной полиции Ублюдку Дайсону, нашему бывшему начальнику, увольнение которого мы так горестно переживаем. Карл Сазерленд, вот как зовут этого парня. Карл Сазерленд.

— А с какой буквы начинается его второе имя?

— X. От слова «Хрен». Погляди в деле, Кардинал. — Маклеод вышел из зала заседаний, что-то бормоча себе под нос.

Кардинал потратил десять минут, пролистывая материалы, относящиеся к прошедшей осени.

— Делорм, введи-ка данные Троя в компьютер и посмотри, что он выдаст.

— Уже ввела. Ждем.

Вернулся Маклеод.

— Карл А. Сазерленд, — сказал он, впихивая отчет в руки Кардиналу. — Какой-то кретин сдуру подшил его к делу Корриво. Если бы народ для разнообразия перестал хаять мою работу и хоть на пять минут оставил бы, на хрен, в покое мои вещи, тогда, может, я наконец сумел бы что-нибудь спокойно сделать.

Делорм села с отчетом у компьютера и ввела данные. Выдернула из принтера лист бумаги.

— По Алану Трою — ничего. Ни в местной, ни в национальной базе он не значится.

Кардинал еще полгода назад читал отчет Маклеода об опросе в музыкальном магазине, всего страничка, через один интервал. В первом пункте — должности двух опрашиваемых (Трой — владелец магазина, Сазерленд — его помощник), указано, сколько они здесь работают. Трой ведет дело двадцать пять лет, его лавка не раз переезжала из одного места города в другое. Сазерленд работает у него десять лет, поступил как раз перед тем, как магазин перебрался в торговый центр.

Второй абзац был посвящен собственно Билли Лабеллю. Оба мужчины знали его и вместе с тем (Маклеод написал «в месте с тем») выражали озабоченность по поводу исчезновения мальчика. Это Сазерленд учил его играть на гитаре. Как обычно, в среду вечером мальчик явился на занятие и потом без всяких происшествий ушел. А вечером следующего дня он исчез с автостоянки перед алгонкинским торговым центром.

Кардинал смотрел из окна зала на комья грязного снега, лежащие на парковке. Сугробы напоминали шлаковые отвалы, черные лужицы талой воды поблескивали на солнце. А как насчет Кэти Пайн? Троя и Сазерленда не спрашивали о Кэти Пайн, потому что тогда эти дела еще не связывали друг с другом.

Перед ним появилась Делорм с распечаткой:

— Не знаю, как у тебя, но в моем хит-параде Карл Сазерленд только что взлетел на первую строчку.

Кардинал взял у нее бумагу. Два года назад Карл Сазерленд был арестован в Торонто за публичные непристойные действия.

Увидев это, Кардинал почувствовал, словно его захватило медленное, неостановимое движение, как во сне. Теперь он знал (хотя никто ему этого не говорил и он не мог бы ничего доказать), он знал, что Кэти Пайн была в «Музыкальном центре Троя» и встретилась там с Карлом Сазерлендом. А потом как сквозь землю провалилась.

Будто читая его мысли, Делорм выпалила:

— Нам надо замкнуть круг. Как-то связать ее с «Центром Троя».

Все еще двигаясь как во сне, Кардинал дотянулся до телефона. Делорм, покусывая губу, наблюдала за ним, словно тоже вдруг погрузилась в странный сон.

— Миссис Пайн, это Джон Кардинал. — Он всегда надеялся, что в следующий раз обратится к Дороти Пайн, чтобы сообщить ей: убийца ее дочери — в тюрьме. — Помните, вы мне говорили, что Кэти хотела поступить в школьный ансамбль?

Хмурый, бесстрастный голос был едва слышен.

— Да. Не знаю, с чего это ей вздумалось.

После этого Дороти Пайн погрузилась в полное молчание, Кардиналу даже показалось, что отключилась линия.

— Вы слушаете?

— Да.

— Миссис Пайн, Кэти когда-нибудь занималась музыкой, брала уроки?

— Нет. — Она могла бы прибавить, что уже говорила ему об этом и Маклеоду тоже. Но Дороти Пайн была не из тех, кто жалуется.

— Ни на пианино, ни на гитаре? Никаких уроков?

— Нет.

— Но вы же сказали — она хотела играть в группе. У нее на дверце шкафа была фотография школьного ансамбля, хотя она в нем не участвовала.

— Верно.

— Миссис Пайн, но я не понимаю, как Кэти могла так обожать музыку, если она никогда ею не занималась. Она мечтала об ансамбле, у нее был браслет с брелоками — музыкальными инструментами.

— Знаю. Нашла его в какой-то музыкальной лавке.

Вот оно! Все опять было как во сне. Кардинал и миссис Пайн были словно во сне, и в этом сне она вот-вот должна была произнести главные слова. Он чувствовал, как они идут по проводам, еще до того, как задал вопрос.

— Из какого музыкального магазина она его принесла, миссис Пайн? Можете вспомнить название? Это очень важно.

— Не помню.

Слова придут. Дороти Пайн их произнесет. Она скажет ему название магазина, и это окажется «Музыкальный центр Троя», и тогда они схватят кого надо. Кардинал словно чувствовал ветерок из трубки, как порыв воздуха из тоннеля перед прибытием поезда на станцию.

— Не знаю я названия, — сказала Дороти Пайн. — Какой-то магазин в торговом центре.

— В каком торговом центре, миссис Пайн?

— Она только там смогла подыскать себе эти штучки для браслета. Она туда, считай, каждый месяц ходила и покупала новый брелок. В последний раз принесла трубу, всего за два дня до того, как пропала. До того, как…

— Какой это был торговый центр, миссис Пайн? — Ну скажи мне. Сейчас ты произнесешь эти слова. Тобой движет та же сила сна, что управляет и мною, и Делорм, и эта сила подталкивает слова, и ты их скажешь. Ему хотелось закричать: «Какой торговый центр, миссис Пайн? Какой торговый центр?»

— Ну, тот, большой, на Лейкшор. В нем еще «Кеймарт» и «Царство фармацевтики».

— То есть алгонкинский торговый центр?

— Ну да.

— Спасибо, миссис Пайн.

Делорм кинула ему куртку. Сама она уже была одета.

— Возьми Коллинвуда. Нам нужен спец по отпечаткам.