Один королларий, который следует из этой дискуссии, имеет огромное значение для теории свободы. Он состоит в том, что, в самом глубоком смысле, вся собственность является «частной». Дело в том, что вся собственность принадлежит, то есть контролируется некоторыми конкретными личностями или группами личностей. Если B украл часы у A, тогда часы являлись частной «собственностью» B – находилась под его контролем и de facto в его владении – до тех пор, пока ему позволялось распоряжаться и пользоваться ими. Следовательно, находились ли часы в руках A или B, они были под частным контролем – в некоторых случаях, легитимно-частным, в других преступно-частным, но, тем не менее, частным.
Как мы увидим ниже, то же самое остается верным для индивидов, которые организуются в группу любого типа. Таким образом, когда они формировали правительство, король и его родственники контролировали – а, следовательно, по крайней мере, частично, «владели» – собственностью личностей, против которых они осуществляли агрессию. Когда они выделили землю в виде «частной» собственности каждого из них, то они вновь совместно вступили во владение страной, хотя формально и делали это разными способами. Форма частной собственности отличается в двух этих случаях, но не сущность. Таким образом, ключевой вопрос для общества состоит не в том, как столь многие полагают, является ли собственность частной или правительственной, но, скорее, являются ли неизбежно «частные» собственники легитимными собственниками либо преступными. В конечном итоге, дело в том, что не существует такой реальной целостности под названием «правительство»; существуют только люди, которые организуются в группы, называемые «правительствами» и действующие в «правительственном» стиле. Следовательно, вся собственность всегда является «частной»; единственный и ключевой вопрос состоит в том, должна ли она находиться в руках преступников или законных и легитимных владельцев. На самом деле, для либертарианцев существует только одна причина противостоять формированию правительственной собственности или призывать к ее разделу: понимание того, что властители в правительстве являются незаконными и преступными владельцами подобной собственности.
Иначе говоря, утилитарист – сторонник принципа laissez-faire, не может просто выступать против «правительственной» собственности и защищать частную; поскольку проблема с правительственной собственностью состоит не столько в том, что она правительственная (а как насчет «частных» преступников наподобие нашего вора, укравшего часы?), сколько в том, что она является нелигитимной, незаконной и преступной – как в случае нашего руританского короля. А поскольку «частные» преступники также подвергаются осуждению, то мы видим, что социальный вопрос о собственности в конечном итоге не может быть понят в терминах утилитаризма как либо частная собственность, либо правительственная. Он должен быть понят в терминах справедливости или несправедливости: легитимные владельцы собственности vs. нелегитимные, преступные захватчики подобной собственности, независимо от того, называются ли эти захватчики «частными» или «общественными». Возможно, либертарианец теперь начинает беспокоиться. Он может сказать: «допустим, вы в принципе правы в том, что титулы собственности должны обосновываться с помощью справедливости и что ни преступнику не должно быть позволено оставить у себя украденные часы, ни королю и его родственникам «их» страну, но как вы сможете применить ваш принцип на практике? Не вызовет ли это хаотическое расследование по поводу титула собственности всех и каждого и, к тому же, какой критерий вы можете установить для справедливости этих титулов?».
Ответ состоит в том, что, как мы объяснили выше, верен следующий критерий: Право каждого индивида владеть своей личностью и собственностью, которую он обнаружил и преобразовал и, следовательно, «создал», а также собственностью, которую он приобрел либо как подарки, либо через добровольный обмен с другими подобными преобразователями, или «производителями». Это верно, что существующая собственность должна быть тщательно проверена, однако решение этой проблемы оказывается намного более простым, чем кажется по самому вопросу. Нужно всегда помнить о фундаментальном принципе: все ресурсы, все блага, в состоянии вне-собственности принадлежат по праву первой личности, которая обнаружит их и преобразует в полезное благо (принцип «поселенца»). Мы уже видели выше для случая неиспользуемой земли и природных ресурсов: первый, кто обнаружит их и смешает с ними свой труд, чтобы владеть и использовать их, «производит» их и становится для них легитимным владельцем собственности. Теперь, предположим, что г-н Джонс имеет часы; если мы не можем явно показать, что Джонс или его предки по отношению к титулу собственности на часы были преступниками, то мы должны сказать, что тем самым Джонс владеет и использует их, что он является на самом деле легитимным и законным владельцем этой собственности.
Или, чтобы представить этот случай в ином свете: если мы не знаем о том, что титул Джонса на некую конкретную собственность приобретен преступным путем, тогда мы можем принять, что эта собственность была, по крайней мере, на некоторый момент, в состоянии вне-собственности (поскольку мы не уверены относительно первоначального титула) и, следовательно, что правомерный титул собственности сразу же возвращается к Джонсу как «первому» (то есть, нынешнему) владельцу и пользователю. Иначе говоря, там, где мы не уверены насчет титула, но не можем явно идентифицировать его как преступный по происхождению, титул правомерно и легитимно возвращается к его нынешнему владельцу.
Предположим теперь, однако, что титул собственности явно идентифицирован как преступный, означает ли это с необходимостью, что нынешний владелец должен с ним расстаться? Нет, необязательно. Дело в том, что это зависит от двух условий: (a) являются ли жертва (владелец собственности, против которого первоначально была совершена агрессия) или его наследники явно опознаваемыми и можно ли их сейчас найти; либо (b) является или нет нынешний владелец сам преступником, который украл эту собственность. Предположим, например, что Джонс владеет часами, и мы можем явно показать, что титул Джонса по происхождению преступный, потому что либо (1) его предок украл; либо (2) потому что он или его предок приобрели часы у вора (здесь не имеет значения, умышленно или неумышленно). Теперь, если мы можем явно опознать и найти жертву либо ее наследника, тогда ясно, что титул Джонса на часы является полностью недействительным и что они должны быть немедленно возвращены их подлинному и легитимному собственнику. Таким образом, если Джонс наследует либо приобретает часы у человека, который украл их у Смита, и если Смит либо наследник его имущества может быть найден, то титул на часы правомерно и немедленно возвращается назад Смиту либо его потомкам, без компенсации нынешнему владельцу «титула», приобретенного преступным путем. Таким образом, если нынешний титул на собственность является преступным по происхождению и если жертва или ее наследник может быть найдена, то титул должен быть немедленно возвращен настоящим владельцам.
Предложим, однако, что условие (a) не выполнено: иначе говоря, мы знаем, что титул Джонса является преступным, однако не можем сейчас найти жертву или ее нынешнего наследника. Кто теперь является легитимным и морально оправданным владельцем собственности? Ответ на этот вопрос теперь зависит от того, является ли сам Джонс преступником, является ли Джонс тем человеком, который украл часы. Если Джонс являлся вором, то совершенно ясно, что ему нельзя позволить удерживать их, поскольку преступнику нельзя позволять сохранить награду за преступление; и он утрачивает часы и, возможно, кроме того претерпевает иные наказания. В таком случае, кто получает часы? Применяя нашу либертарианскую теорию собственности, часы теперь – после того как для случая Джонса признано состояние вне-собственности, должны стать легитимной собственностью первой личности, которая станет «поселенцем» по отношению к ним – возьмет их и использует, и, следовательно, преобразует их из неиспользуемого состояния вне-собственности в полезное состояние собственности. Первая личность, которая сделает это, станет тем самым легитимным, морально оправданным и законным собственником.
