Неподалеку от дома к ним бросилась Уитни в белом летнем платье.

– Что с тобой, Сэм? – Ей приходилось почти бежать, чтобы успевать за Калленом.

– Ничего серьезного, не беспокойся, – насколько могла спокойно ответила Саманта.

– Каллен, с ней будет все в порядке?

– Не знаю, – проворчал Каллен.

К тому времени, как он внес Саманту в дом, Лорел с экономкой Марджери Томпсон уже приготовили постель, опустили шторы и ждали их с несколькими мисками льда. Когда Каллен осторожно опустил Саманту на кровать, из ее груди вырвалось рыдание, но она немедленно овладела собой.

– Не надо мне льда, налейте лучше чистого виски и стакан не забудьте побольше, – попыталась она пошутить.

Но Каллен не обратил внимания на ее слова.

– Нога сильно распухла, – озабоченно сказал он. – Надо разрезать сапог. Сейчас схожу за ножницами.

– Вот, держи. – Лорел протянула ему специальные ножницы, которыми подстригала розовые кусты. – Я прожила всю жизнь среди лошадников, – улыбнулась она, отвечая на немой вопрос сына, – поэтому знаю, что́ может понадобиться.

– Спасибо, мама. – Каллен перевел взгляд на Саманту. – Когда начну резать, будет больно.

– Знаю, режь. – Она покрепче стиснула зубы.

Лорел села на постель и прижала к себе Саманту, словно стараясь взять на себя хоть часть ее боли.

– Лучше бы тебе отключиться, чтобы меньше терпеть, – бормотал Каллен, разрезая сапог.

– Черт тебя дери, Каллен Маккензи! Женщины из рода Ларков в обморок не падают! – крикнула Саманта. – Даже затягиваясь в корсет, мы не делали таких глупостей. – Она уткнулась в пухлое плечо Лорел. Чтобы не застонать.

– Я не могу на это смотреть, – прошептала Уитни и вышла из комнаты, зажимая рот рукой.

– Вот и все, – перевел дух Каллен, когда сапог наконец упал на пол. Он быстро разбинтовал ногу и с ужасом уставился на раздувшуюся багровую лодыжку. – Скорее лед! – скомандовал он.

Ноэль и Марджери Томпсон поспешно обложили лодыжку Саманты со всех сторон льдом. Саманта вздрагивала от холода и боли, но терпела. В этот момент сестра Морган вкатила в комнату кресло с Кинаном.

– Как она? – отрывисто спросил старший Маккензи.

– В сознании, – коротко ответил Каллен.

– Ненормальная!

– Я ей сказал то же самое.

– Если бы хватило духу, я бы пристрелил эту чертову лошадь! – в сердцах воскликнул Кинан.

– Центральный ни в чем не виноват, – вступилась за лошадь Саманта. Она благодарно сжала руку Лорел и откинулась на подушки. – Я просто не подготовила его к прыжку как следует.

– А вот и подкрепление! – объявила Эрин, появляясь в комнате в сопровождении необычного вида мужчины лет тридцати, в джинсах и безрукавке. Его длинные, до пояса, волосы были перехвачены кожаным шнурком.

– Это еще кто? – сдвинул брови Кинан.

– Рекомендую, Джошуа Грант, – с улыбкой представила его Эрин. – Мистер Грант – наш местный чародей-иглотерапевт.

– Иглотерапевт?! – изумился Ноэль.

– Лучше пристрелите меня – и конец мучениям! – простонала Саманта.

– Тихо, – оборвала ее Эрин. – Джошуа действительно творит чудеса. Он за два дня поставил на ноги Эмили Баррисфорд, когда она вывихнула колено. А врачи даже поговаривали об операции. В любом случае он – твоя единственная надежда, если ты хочешь завтра сесть в седло.

Саманта с трудом приподнялась на локте.

– Если вы мне поможете, обещаю вам в жертву своего первенца!

– Гонорара и рекомендаций мне будет вполне достаточно, – лукаво улыбнулся мистер Грант. – Позвольте, я пощупаю пульс, а затем взгляну на вашу ногу. – И он приступил к делу.

Чтобы не мешать очередному доктору, все, кроме Лорел, отошли от кровати.

– Не знал, что вы такая поклонница иглотерапии, – заметил Ноэль. – Какие еще тайны вы от меня скрываете?

– О, у меня масса тайн! Еще я верю в мануальную терапию и лечение массажем, – ответила Эрин, во все глаза следя за Джошуа.

– На меня она никогда не смотрит с таким вниманием, – пожаловался Ноэль Каллену.

– Это потому, что ты никогда не держал в руках будущее ее сестры, – неожиданно серьезно ответил Каллен.

– Неужели для Саманты так важен успех в этих соревнованиях? – Ноэль удивленно поднял брови.

– Да.

– И, естественно, она ни за что не примет помощь тех, кто больше всего переживает за нее?

– Решительно – нет, – ответил Каллен, отметив про себя проницательность француза.

– Тогда нам надо только радоваться, что Саманта согласилась воспользоваться услугами мистера Гранта, – вздохнул Ноэль.

– Ты прав. Остается надеяться, что Эрин его не перехвалила.

Джошуа Грант действительно знал свое дело. На следующее утро около восьми часов Каллен уже помогал Саманте садиться в седло. Нога и лодыжка были по-прежнему забинтованы, но опухоль спала, и Саманта даже смогла неплохо выспаться в комнате для гостей в доме Маккензи. Оставалось только удивляться и преклоняться перед искусством иглоукалывателя.

Костюмы Каллена и Саманты, за небольшим исключением, повторяли друг друга: блестящие коричневые сапоги, белые бриджи, белые рубашки, канареечного цвета жилеты. Только сюртук у Сэм был черный, а у Каллена – алый. В вырезе рубашки Саманты виднелась цепочка с золотой подковкой; волосы ее были заплетены в косу.

– Эрин проследит, чтобы после каждого выступления тебя осматривал Джошуа, – сообщил Каллен.

– Странные вы люди: почему-то считаете, что я совсем о себе не забочусь, – обиженно проговорила Саманта, беря в руки поводья.

– Что-то я не замечал этого за тобой в последние месяцы, – нахмурился Каллен. – Так что советую смириться, а то будешь иметь дело с Эрин, мамой, отцом… не говоря уже обо мне.

– Ох, Каллен, занялся бы ты делом! Тебе ведь надо еще разогреть лошадь.

– Я не шучу. – Каллен погрозил ей пальцем.

– Ладно-ладно. Перестань наконец беспокоиться обо мне и подумай о собственном выступлении. Ты на третьем месте. Надеюсь, расслабляться не собираешься?

– Нет, конечно. Я еще обскачу Бомона, вот увидишь. Такая лошадь, как моя, ему и не снилась.

– И почему это мужчины так любят хвастаться? – с осуждением покачала головой Саманта.

– Кто бы об этом говорил! – рассмеялся Каллен.

Саманта тоже засмеялась, но несколько смущенно. Неожиданно она наклонилась и приложила руку к его щеке:

– Спасибо тебе за все, Каллен.

Она поехала к выходу из конюшни, а он все еще чувствовал тепло ее ладони…

У выхода Саманту остановила неизвестно откуда появившаяся Уитни в шикарном сиреневом костюме.

– Сэм, может быть, тебе не стоит ехать?

– Все в порядке, Уитни, – успокоила ее Саманта. – Не волнуйся.

– Ты уверена?

– Еще бы! Возвращайся на трибуну – и ты увидишь, на что способны Ларки в искусстве верховой езды.

Она поехала дальше; Уитни, качая головой, смотрела ей вслед.

– Твоя забота не может не растрогать, – съязвила Эрин.

Уитни обернулась, сверкнув глазами.

– Если мы по-разному видим счастье Каллена, это еще не означает, что я не люблю ее и не желаю успеха!

– Тогда почему же ты так поздно пришла? Ты же знала, что она выступает одной из первых.

– Ах ты, змея! – прошипела Уитни, щеки ее порозовели от злости. – Сэм – моя лучшая подруга. Я люблю ее, и она это знает. И мне совершенно наплевать, веришь ты мне или нет! – Она повернулась на каблуках и гордо удалилась.

– Ну и дела… – пробормотала Эрин.

– Что такое? – спросил подошедший Каллен, обнимая ее за плечи.

– Я как-нибудь не сдержусь и отлуплю нашу богиню! – сердито объявила Эрин.

– У всех у нас свой крест, – хмыкнул Каллен.

И они двинулись вслед за мечущей громы и молнии Уитни.

Конкур недаром стоял последним в соревнованиях по многоборью – многие считали его самым сложным испытанием, хотя маршрут включал пятнадцать препятствий. В конкуре оценивалось все: способность лошади хорошо прыгать, умение наездника ею управлять, а главное – на прохождение препятствий отводилось не более девяноста секунд. Кроме всего прочего, штрафные баллы в конкуре раздавались очень щедро. Штрафовалась любая ошибка: если лошадь касалась копытом водной преграды или заступала за ограничительную черту, если она на лишнюю секунду задерживалась у какого-либо препятствия. Если же лошадь три раза отказывалась брать барьер, она снималась с соревнований.