– Ты шутишь? – недоверчиво спросил герцог.

– Нисколько. В чем дело? Неужели ты ее не разглядел хорошенько?

– Я очень хорошо разглядел ее. Как разглядел бы и любой другой мужчина.

– Тогда признай, что в отношении нее я права!

– Я признаю, она умна, красива, и у нее есть характер. Она продемонстрировала его при первой же нашей встрече.

– У нее есть кое-что еще, – как бы нехотя сказала герцогиня. – Она привязана к Пенелопе. Более того, девочка отвечает ей взаимностью. Я сама видела: она ищет у мисс Пенроуз защиты.

Ее сын ничего не ответил. Мне стало очень страшно и вдруг очень захотелось увидеть его лицо. Голова у меня кружилась, отчасти из-за того, что мне долго пришлось стоять неподвижно, а отчасти от потрясения.

– Итак, Гарри… Что скажешь?

– Она не захочет выйти за меня.

– Вздор! Любая девушка запрыгает от радости, узнав, что ей предстоит стать женой герцога Квинсфорда.

– Любая, но не Оливия.

– Значит, ты зовешь ее по имени?

– Только не в ее присутствии. Она бы мне не позволила.

– Охотно верю. Она хорошо воспитана. Возможно, чуточку революционерка, но она перерастет свои заблуждения. Ее можно перевоспитать.

– Даже не думай! Ничто не изменит эту бунтарку-златовласку. Да, на поверхности она послушна и благонравна, но внутри – огонь!

– Значит, она должна тебе нравиться. Ты любишь страстных женщин.

– Неужели тебе не приходит в голову, что я сам могу не нравиться страстной молодой женщине?

– Она у тебя в услужении и не имеет права любить или не любить тебя.

– Мне кажется, мы обсуждали ее в качестве моей жены, а не служанки.

Герцогиня встала, ее юбки зашуршали.

– Обдумай мое предложение, Гарри! Девушка получит от вашего союза все: богатство, знатность, положение в обществе. Что есть у нее сейчас? Ничего, кроме жалованья гувернантки да крыши над головой.

– Еще у нее есть красота, ум и независимый характер.

– Женщинам нельзя быть независимыми. Это им не идет.

Герцог принужденно рассмеялся.

Они направились к двери. Сердце у меня стучало громко, как барабан! Я дрожала с головы до ног, лицо у меня горело, тело же было холодным как лед.

– Я серьезно, Гарри, – заявила герцогиня на пороге. – Она молодая, здоровая и хорошего рода.

– Ты как будто обсуждаешь племенные качества кобылы.

– Не груби, пожалуйста.

– Извини.

Еще несколько шагов к двери. Я услышала шорох ее юбок, когда она повернулась.

– Если ты умен, сын мой, ты серьезно обдумаешь мое предложение и будешь действовать быстро. Весть о твоей свадьбе подавит все нежелательные сплетни. – Дверь открылась, но герцогиня остановилась на пороге. – Гарри, брак по расчету – самое лучшее, что только может быть.

– Почему ты решила, что я вступлю в брак по расчету?

– Жениться тебя обязывает долг. Все твои предки поступали так. И если ты возьмешь в жены эту девушку, ты сделаешь правильный выбор. По-моему, она восхитительна.

Наконец они вышли. Слава богу, мне оставалось лишь подождать, пока уедет герцогиня, а герцог поднимется к себе.

Мои босые ноги закоченели, тело онемело, голова кружилась. Словно сквозь вату, я услышала, как грохочут колеса экипажа по брусчатке. Потом в холле послышались шаги герцога. Сейчас он поднимется к себе в комнату, и я спасена.

Я ошибалась. Он направился прямиком в библиотеку, закрыл за собой дверь, подошел к моему укрытию и раздвинул шторы. Отвесив мне шутливый поклон, он произнес:

– Можете выходить, мисс Пенроуз!

Я попыталась встать, но ноги не слушались меня. Он быстро подхватил меня на руки и понес к камину. Сквозь тонкую ночную сорочку я ощущала тепло и силу, исходящие от него, но находилась словно в беспамятстве. Между толстыми шторами и окном было очень холодно.

Усадив меня в кресло, он подошел к столу и плеснул в бокал бренди.

– Выпейте! – приказал он. – Медленно, маленькими глотками.

Затем он опустился передо мной на колени и принялся растирать мне ноги. Я откинулась на высокую спинку кресла. Постепенно жар от камина и тепло его рук сделали свое дело, ноги вновь обрели чувствительность.

– Да, – сказал он, ставя мои ноги на скамеечку и взяв меня за руку, – вы долго мерзли за шторами. – Теперь он растирал мне руку. Я чувствовала, как постепенно теплеют и приобретают подвижность пальцы. – Другую! – велел он, и я послушно поставила на столик бокал и протянула ему другую руку. – Вам лучше? – спросил он.

– Да, спасибо, сэр. Но… я хотела бы пойти спать…

– Подождите. Вы не допили бренди, а я настаиваю, чтобы вы выпили все до дна. – Он подбросил полено в камин и смерил меня суровым взглядом. – Глупышка, вы рисковали простудиться до смерти, лишь бы вас не застали полуодетой!

От его слов мне стало еще больше не по себе. Я плотнее запахнула на груди тонкий халат.

– Откуда вы узнали, что я здесь? – отважилась я спросить.

– В следующий раз, когда вздумаете прятаться, не роняйте книгу и не придерживайте шторы. В этой комнате нет сквозняков, а шторы тяжелые и не качаются от ветра. Когда я вошел, то заметил и то и другое, но не сразу сообразил, кто прячется за шторами.

– Как же вы догадались, что там я?

– Простая дедукция. Кто пользуется библиотекой, кроме меня? Дюваль, вы и Пенелопа. Дювалю нет причин прятаться, и потом, я знаю, что он сейчас в кабинете, разбирает документы. Пенелопа должна давно уже спать, кроме того, уверен, ей в голову не придет ночью рыться в поисках книги. Остаетесь вы. Так вот… я подумал: зачем вам прятаться за шторами? Скрывать вам нечего: вы получили разрешение брать книги в библиотеке. Я не людоед и не съел бы вас.

– Иногда вы бываете тираном, сэр. Вы сами так говорили.

– Когда?

– Во время нашей с вами последней беседы.

Он рассмеялся.

– Я отлично помню ту беседу, но сейчас нам предстоит гораздо более интересный разговор. В конце концов, он касается нашего общего будущего, не так ли?

Сердце снова отчаянно забилось, кровь бросилась мне в лицо. Чтобы не встречаться с ним взглядом, я подняла бокал и отпила глоток бренди.

– Вы слышали мой разговор с матерью, так что мне нет нужды повторять его суть.

Я встала и поставила стакан на каминную полку.

– Извините, сэр, но я хочу спать.

Он преградил мне дорогу:

– Погодите. Я хочу поговорить с вами, Оливия.

Он легко и свободно назвал меня по имени, и мне стало приятно.

– Нам нечего обсуждать, сэр. Извините за то, что я так глупо вела себя. Если бы я оделась, прежде чем спуститься в библиотеку, мне не пришлось бы прятаться. Больше такого не повторится.

– Я рад, что вы не оделись. – Он положил руки мне на плечи и легонько встряхнул меня. – Не уклоняйтесь от темы. Вы понимаете, о чем я говорю. Итак… вы выйдете за меня замуж, Оливия?

У меня отнялся язык. В горле пересохло. Наконец мне удалось выговорить:

– Разумеется нет!

– Я говорю серьезно. Я согласен с матерью: брак будет выгоден нам обоим.

– Я не собираюсь выходить замуж ради выгоды!

– Значит, вы не только бунтарка, но еще и романтик? Будьте благоразумны, Оливия. Ради чего женщина выходит замуж, как не ради выгоды?

– Ради любви! – вскричала я.

– Только в романах.

– Нет, не только. Мои родители женились по любви.

– Им повезло, и вам тоже. Однако мудрее быть практичной, а вы должны признать, что предложение моей матушки в высшей степени практично.

– С вашей точки зрения – да. Женившись, вы избавитесь от неприятностей.

– Вы удивитесь, когда узнаете, из скольких неприятностей мне удалось выпутаться самостоятельно, – несколько язвительно парировал он.

С первой нашей встречи я поняла, что герцог не из тех, кто пасует перед трудностями. Значит, он делает мне предложение, чтобы спасти свою любовницу. Легче мне не стало.

Вдруг он спросил:

– Может быть, вы любите другого?