Внезапно я вспомнила, что на мне грубые башмаки и толстый непромокаемый плащ. Я выглядела неуклюже и непривлекательно. Вскинув вверх подбородок, я ответила:

– Зато полезно для здоровья.

Увидев на лице Квинсфорда знакомую насмешливую улыбку, я быстро отвернулась.

– Пойдем, Пенелопа.

Девочка побежала за мной, попрощавшись с опекуном. На бегу она оборачивалась и махала рукой. Против воли я тоже оглянулась и увидела, как герцог приветственно поднял хлыст, однако я не поняла, дружеский его жест или же насмешливый.

В ту ночь мне не спалось, хотя на прогулке мы надышались свежим воздухом. Проворочавшись без сна, я зажгла свечу и раскрыла книгу. Она оказалась скучной, и я решила сходить в библиотеку выбрать книгу поинтереснее. Набросив поверх ночной сорочки тонкий халат, я открыла дверь и прислушалась. В пустом коридоре было темно, если не считать отблеска света масляной лампы в отдалении.

Я спустилась в длинную галерею. Босым ногам было холодно на каменных плитах, и я заспешила вниз. И здесь я вдруг осознала, что стою в тонком неглиже, с распущенными по плечам волосами. Ну и опозорюсь же я, если кто-нибудь застанет меня в таком виде! Впрочем, похоже, что в замке все спят.

Я тихо вошла в библиотеку. На столике я увидела лампу и коробку спичек. Задернув шторы, я повернулась к стеллажам.

Прошло минут десять, и я, к ужасу своему, услышала голоса и звук приближающихся шагов. Оставалось только одно – спрятаться. Будь я одета надлежащим образом, я извинилась бы и вышла, но я не могла допустить, чтобы меня застали в таком виде! Я нырнула за длинные шторы и застыла, стараясь не дышать.

Дверь открылась. Я услышала голос Гарри, а потом женский голос. Однако он принадлежал не леди Хит, а его матери. Дверь закрылась, и я услышала, как герцогиня сказала:

– Наконец-то мы можем поговорить без помех.

– О чем, мама?

– Ты прекрасно понимаешь о чем, как понимаешь и то, зачем я приехала к тебе.

– Я рад, что ты приехала. Ты так редко посещаешь замок, и уже очень давно мы с тобой не ужинали вместе. Сядь у камина. – Очевидно, он придвинул матери кресло ближе к огню. – Так тебе удобно?

Судя по всему, герцогиня села спиной ко мне, а ее сын сел лицом к ней – и к моему укрытию. Сердце мое тревожно забилось.

– Хочешь вина, мама?

– Нет, спасибо. Не пытайся оттянуть разговор, Гарри.

– Я просто забочусь о твоем удобстве.

– Можешь забыть о моем удобстве, особенно после того, как сегодня привез ко мне ту особу.

– Ты имеешь в виду леди Хит?

– Конечно. Кого же еще? Зачем ты привез ее ко мне?

– Потому что до вечера не было обратного поезда в Лондон, а в поздний час леди нельзя путешествовать одной. Оставаться же здесь было бы неразумно, учитывая сложившиеся обстоятельства.

– Когда она приехала?

– Утром. Мы пообедали, а затем я злоупотребил твоим гостеприимством.

– Не могу сказать, что рада ей, как, впрочем, и большинству твоих знакомых.

– Прискорбно слышать, но спасибо за то, что ты это скрыла, по крайней мере, от нее. Ты радушно приняла ее, мама, и я очень тебе благодарен.

– А что мне оставалось делать? Неучтиво отказывать кому-либо в убежище. Но утром она уедет?

– Как можно раньше. Ей важно успеть домой до возвращения мужа из Девона.

– Поскольку на сегодняшнюю ночь я предоставила ей приют, могу я спросить, зачем она приехала?

Помолчав с секунду, герцог ответил:

– У нее неприятности.

– И видимо, они связаны с тобой? – Помолчав немного, герцогиня продолжила: – Гарри, я никогда не вмешивалась в твои дела, хотя не всегда их одобряла, но не считаешь ли ты, что сейчас лучше довериться мне?

– Мне не хочется беспокоить тебя.

– Я уже обеспокоена! Неужели ты вообразил, будто я не знаю, что происходит за стенами Вдовьего дома? Трудно ожидать, что мужчина твоего возраста будет жить монахом, но почему, о почему ты всегда выбираешь не тех женщин?

– Возможно, потому, что мне еще не встретилась та, которая нужна, – ответил он.

– Тебе давно уже пора остепениться. Неужели ты ни разу об этом не думал?

– Думал, и очень часто. Иначе бы уже давно заключил «пристойный» брак и произвел на свет несчастного потомка, чтобы он взвалил на свои плечи это бремя.

– Бремя! Неужели ты считаешь свое наследство бременем?!

– Боюсь, что так, мама. Возможно, не в наше время, но для будущих поколений поместье станет бременем, если только мой сын или его сыновья не изобретут какой-то новый способ содержать его.

– И потому ты утешаешься с женщинами вроде леди Хит?

– Не осуждай ее. С таким стариком, как Юстас, ее жизнь – сущий ад.

– Она добровольно вышла замуж за его титул. Или за его деньги. А теперь, судя по всему, она боится, что лишится и того и другого.

– Этого не произойдет. Юстас ни за что не допустит, чтобы его считали рогоносцем. По крайней мере, публично. Но как вышло, что мы обсуждаем Хитов? Мне казалось, ты озабочена моей женитьбой!

– Тебе непременно нужно жениться! Что произойдет с Фэрмайлом, если ты умрешь холостяком? Кто унаследует его?

– Наверное, Пенелопа, бедное дитя.

– Никогда! Уж не хочешь ли ты сказать, что завещал замок незаконнорожденному ребенку? Если так, твои кузены оспорят завещание и будут правы.

– Ты не можешь ни смотреть на нее, ни слышать ее голос, да, мама? – медленно спросил герцог.

– Прошу тебя… я не хочу говорить о ней.

– А может, ты хотела бы, чтобы я поступил как другие – повернулся спиной к ребенку, рожденному вне брака? – Он резко отодвинул стул и сердито продолжил: – В жилах Пенелопы течет наша кровь, что бессмысленно отрицать! А сейчас давай сменим тему. Я предпочитаю обсуждать не бедную Пенелопу, а бедную Джозефину.

– Ничего себе – бедную! Она богатая, бессовестная эгоистка. Ее муж по возрасту годится ей в отцы, и все же она стала его женой! Бедный глупец, и чем она его вознаградила? Надеюсь, ты не воображаешь, будто ты ее первый любовник? Или последний?

– Нет, не воображаю, – со вздохом ответил ее сын.

– А может, ты думаешь, что станешь ее последним любовником?

– Едва ли, если только Юстас не увезет ее в родовое поместье в Эксетере. Он уже распорядился подготовить для них загородный дом. Там она будет жить со своим престарелым тюремщиком, лишенная всякого общения. Для бедняжки такая жизнь все равно что похороны заживо.

– Послушай, Гарри… Ты хочешь помочь Джозефине?

– Разумеется. Я отвечаю за то положение, в каком она сейчас находится.

Герцогиня фыркнула:

– Если бы ей не подвернулся ты, она подцепила бы кого-нибудь другого. Осмелюсь предположить, если бедный старый Юстас заключит ее под стражу, она скоро утешится в объятиях какого-нибудь пригожего фермера в стогу сена… Но ты можешь полностью успокоить подозрения ее мужа, если женишься сам. Только и всего.

– Вижу, мама, ты уже все обдумала, – сухо заметил ее сын. – Полагаю, ты и невесту мне присмотрела?

– Да.

Он расхохотался.

– Кто же она такая? Попробуем угадать. Дурнушка дочь герцога Корнфорта? Леди Марта Хант, которая постоянно глупо улыбается? А может, достопочтенная Елена Дейвенпорт – крепкая, как лошадь, да и с виду на нее похожая… Ты давно уже познакомила меня с ними со всеми. Которую же ты, наконец, выбрала?

– Ни одну из них, – спокойно ответила герцогиня.

– Кто же тогда? Я сгораю от нетерпения.

– Она совсем не знатна, хотя я взяла на себя труд и исследовала ее родословную. Все ее предки в высшей степени почтенные люди. А остальное… Она умна, бесстрашна и красива. И потом, она мне нравится.

– Милая мама, не держи меня в неведении. Где можно найти такое создание?

– Здесь, в замке. Я имею в виду Оливию Пенроуз.

Ноги у меня сделались ватными. Я тихо сползла на пол, прижав руку ко рту, чтобы не вскрикнуть. В комнате за шторами было тихо; внезапно в камине затрещал уголек.