– Она говорит, мы с ней в равном положении.

– Что ты имеешь в виду?!

– У нас с ней похожее происхождение, – просто ответила Пенелопа.

Гнев затопил меня, пришлось выждать некоторое время, чтобы остыть.

– Человека определяют не обстоятельства его рождения, а то, каким он стал. Происхождение также не имеет значения, хотя тут одним везет больше, чем другим. Некоторые не получили преимущества при рождении, зато добились всего сами. Другие, родившись, имели многое, однако не сумели распорядиться своими преимуществами.

– Но мы с Алисой обе родились одинаково! У меня нет матери, а герцог прикидывается моим опекуном. У Алисы нет отца, а ее мать притворяется, будто она ее тетка. Вот почему мы с ней подружились.

Так, значит, миссис Гарни – мать Алисы! Странно… Значит, с ней не следует говорить о девушке.

– Ты хотела бы выглядеть настоящей француженкой? – весело спросила я. – Они всегда очень шикарные.

Впервые у Пенелопы радостно сверкнули глаза.

– Да! Да, пожалуйста!

Я зачесала ей волосы со лба, не разделяя их пробором, и закрутила в пучок на макушке; сзади каскад волос образовал подобие конского хвоста. Новая прическа очень шла ей. Она подчеркивала и ее точеные черты, и маленький носик, и большие, очень красивые глаза, и подбородок – характерный фамильный подбородок.

Даже сама Пенелопа как завороженная смотрела на свое отражение.

– Неужели я и правда сейчас похожа на настоящую француженку? – еле слышно спросила она.

– Ты даже лучше. Ты похожа на очень красивую англичанку. Посмотри сама!

Она подбежала к большому зеркалу в полный рост и завертелась перед ним. На ней было простое, но изящное синее шерстяное платье, и я снова удивилась. Интересно, кто подбирает ей одежду? Если миссис Гарни, то у нее хороший вкус. Жаль, что ее племянница – или дочь, если Пенелопа говорит правду, – так сильно отличается от нее. Впрочем, Алиса вполне способна солгать, чтобы завоевать доверие девочки.

– Я подожду, пока вы переоденетесь, – в порыве великодушия предложила Пенелопа, но я уже решила, что надену серую юбку и лиловую блузку, Габардиновое платье пусть останется для уроков. Я знала, что многие из приехавших в гости женщин также будут в твидовых костюмах, так как утром они ездили на охоту.

Я сняла блузку и юбку, умылась, причесалась, нанесла легкий макияж и снова надела то же самое. Вид у меня был ухоженный и свежий. Я знала, что герцогу не придется стыдиться меня. Странно, почему мне так важно его одобрение? И почему при мысли о нем у меня так часто бьется сердце?

Было уже без десяти двенадцать. Значит, мы попадем в банкетный зал минута в минуту, и герцог сможет оценить нашу точность.

Однако в коридоре мы лицом к лицу столкнулись с мисс Уэйт. Судя по ее одежде, она собиралась на прогулку. Обед в классной комнате подавали в половине первого. Я решила, она спешит, чтобы не опоздать, но та застыла на месте и уставилась на нас.

Пенелопа довольно рассмеялась и покрутилась перед ней.

– Посмотрите, Уэйти! Вот как сейчас причесываются француженки! Мисс Пенроуз причесала меня.

– Ах, милочка, мисс Пенелопа, какая вы хорошенькая! И платье какое красивое! – Бесцветные глазки за толстыми стеклами очков пытливо уставились на меня. – Платье тебе тоже выбирала мисс Пенроуз, да?

– Не будьте идиоткой, Уэйти! Вы уже видели это платье. Я получила его на свой день рождения, помните?

– Ваше лучшее дневное платье! То, что прислала вам ее светлость! Но зачем вы надели его сейчас? Вы знаете, что нельзя надевать его на обед в классной комнате!

Пенелопа гордо вскинула голову:

– Ни я, ни мисс Пенроуз не будем обедать в классной. Мы идем вниз! – Снова тряхнув блестящими волосами, она схватила меня за руку. – Скорее, а то опоздаем! Двенадцать – нам пора быть внизу. Я не хочу пропустить ни одной секунды!

У мисс Уэйт отвисла челюсть, она изумленно переводила взгляд с меня на Пенелопу. Бочком приблизившись ко мне, она положила влажную руку мне на плечо:

– Милая мисс Пенроуз, вы совершаете ошибку! Герцог иногда приглашает милочку Пенелопу вниз, но он никогда, никогда не зовет туда ни одну из нас! Пожалуйста, послушайте меня, я хочу избавить вас от неприятностей…

Пенелопа легонько пихнула ее в бок:

– Уэйти, вы – настоящая дура!

– Пенелопа! – возмутилась я. – Сейчас же извинись перед мисс Уэйт.

– Не буду!

Бедная мисс Уэйт взмолилась:

– Ах, мисс Пенроуз, прошу вас, не огорчайте милого ребенка! Она не хотела меня обидеть, я знаю, что не хотела…

Я видела, что Пенелопа находится в опасном настроении.

– Нет, хотела! – воскликнула она, топнув ногой. – И если вы задержите нас еще хотя бы на минуту, Уэйти, я скажу опекуну, что мы опоздали из-за вас.

Я схватила девочку за плечи и рывком повернула к себе.

– Извинись сейчас же! – потребовала я. – Иначе я не поведу тебя вниз и объясню его светлости, почему я так поступила.

Мисс Уэйт сдавленно пискнула.

– Мисс Пенроуз, прошу вас, не огорчайте ее, иначе нам обеим будет хуже. Пусть себе идет вниз, пусть идет!

– Без меня она никуда не пойдет, – раздраженно возразила я. – Герцог пригласил нас обеих. И перестаньте всего бояться…

– Герцог… что, простите? – Изумление пересилило в мисс Уэйт страх. – Он… пригласил… вас?!

Пенелопа не выдержала:

– Конечно, пригласил, Уэйти! Именно это я и пыталась вам втолковать. Ну вот, разве я не говорила, что вы идиотка?

Я легонько встряхнула девчонку:

– Извинись сейчас же или ты никуда не пойдешь!

– Вы не посмеете!

– Еще как посмею, – заверила я ее.

Я видела, как ярость борется в ней с недоверием. Наконец, она сдалась и неуклюже пробормотала:

– Ну хорошо. Извиняюсь, Уэйти. А теперь, ради всего святого, пропустите нас.

Мисс Уэйт и самой не терпелось от нас избавиться. На меня она смотрела с неприкрытым подозрением. Не знаю, что заставило меня оглянуться, когда мы дошли до конца коридора. Мод Уэйт все еще стояла на месте и сверлила меня глазами, однако вся ее суетливость куда-то пропала, и ее напряженная, хрупкая фигурка дышала ненавистью.

Вот еще один человек, которому не по душе мое присутствие. Сначала Алиса, а теперь Мод Уэйт, не говоря уже о самой Пенелопе, которая сейчас терпит мое общество единственно потому, что без меня ей отказали бы в развлечении.

Спускаясь по парадной лестнице в банкетный зал, я чувствовала себя одинокой и несчастной, затерянной во враждебном мире.

Поскольку утром гости охотились, почти никто не стал переодеваться к обеду. У женщин времени хватило лишь на то, чтобы слегка поправить прически. Они явно проигрывали в сравнении с леди Хит, которая была одета с таким изяществом, что я заподозрила: она и носу не высунула на улицу, а все утро посвятила продумыванию своего туалета: Леди Хит явно упивалась своим превосходством. Ее престарелый супруг взирал на нее с гордостью. Я заметила, что и герцог не сводит с нее глаз.

Когда мы спускались по лестнице, Пенелопа вдруг оробела. Я ободряюще сжала ей руку и улыбнулась девочке. Ее темные глаза, так похожие на глаза ее отца, вспыхнули ответной благодарностью. Впервые я почувствовала, что между нами возможна дружба.

– Ты очень хорошенькая, – подбодрила я ее.

Мы вошли в зал. Никто не заметил нас. Гости болтали, не слушая друг друга. Богачам, которые здесь собрались, не было дела до гувернантки и ее ученицы. Я почувствовала себя задетой, однако не из-за себя лично. Как-никак, Пенелопа – дочь хозяина замка, и вот она стоит на пороге кала и страстно хочет, чтобы ее заметили.

Я слышала громкий смех, оживленную болтовню. Мне хотелось повернуться ко всем спиной и вернуться наверх, но ручка Пенелопы так дрожала от волнения, что мне не хватило духу лишить ее радости. Мы лишь отошли в сторону.

– Вам они не очень нравятся, мисс Пенроуз?

Я узнала тихий голос до того, как повернулась, и увидела герцога. На его смуглом лице играла насмешливая улыбка. Увидев, что я вспыхнула, он рассмеялся.