— Царь? Никогда не думал, что стану царем. Разве у меня не должно быть короны или чего-нибудь вроде этого?

Полидорос слабо покачал голой.

— Я никогда не видел, чтобы Приам носил корону.

— Как же тогда люди узнают, что я царь?

— Подозреваю, ты сам им об этом расскажешь, если у тебя будет такая возможность.

Потом лицо Полидороса стало серьезным.

— Пусть Отец Всего Сущего хранит тебя, Банокл. Теперь — пора.

Банокл встал, повернулся и вышел в коридор.

Последний Орел храбро сражался. Каменный коридор был завален телами, и Банокл оттащил два трупа в комнату, чтобы очистить место для боя. Один троянский воин полулежал, опираясь на стену коридора, зажимая рану на животе. Он предупреждающе поднял руку, когда к нему приблизился Банокл.

— Я предпочел бы умереть здесь, а не там, — сказал он.

Банокл кивнул. Закрыл дубовую дверь за своей спиной и стал ждать. Ему не пришлось ждать долго. Последний Орел, ослабев от ран, упал на одно колено, и противник-микенец рубанул его мечом по шее, почти обезглавив.

Банокл шагнул вперед. Микенский воин казался знакомым, но Банокл не мог припомнить его имя. «В любом случае это неважно», — подумал он. Выхватил меч из ножен, отбил свирепый верхний удар и ответным выпадом поразил воина в лицо. Тот покачнулся, и Банокл вонзил клинок ему в грудь.

Потом коротко обернулся к раненому троянцу.

— Один, — сказал раненый.

После чего Банокл вынул из ножен второй меч и почувствовал, как на него снисходит знакомое спокойствие. Единственное, что доставляло ему удовольствие после смерти Рыжей — это быть в самой гуще битвы. Его тоска по жене, груз ответственности — все это исчезло, и Банокл возликовал.

Огромный воин в одежде из львиной шкуры прыгнул к нему с поднятым мечом. Банокл отбил удар и вернул его, рубанув воина по шее. Лезвие ударило о доспехи и сломалось. Бросив сломанный меч, Банокл поднырнул под следующий удар, вывернул запястье, и его второй меч просвистел и вонзился в пах врага. Когда тот споткнулся, Банокл рубанул его сзади по шее, перебив позвоночник, и поднял меч, выпавший из руки этого человека.

— Два, — услышал он голос раненого троянца и засмеялся.

Следующего воина не удалось быстро убить. Тот нанес две небольших раны Баноклу, одну — в ногу, вторую — в щеку, прежде чем Банокл крутанул своим мечом и вонзил его под шлем противника.

— Три.

Бой с четвертым воином превратился в поединок. Банокл попытался сделать обманное движение, а затем нанести удар в сердце. Микенец отбил удар и рассек шею Банокла. Темп боя нарастал, оба воина кололи и полосовали, отбивались и наступали. Банокл понял, что устает. Он знал, что не может позволить себе устать. Он должен быстро закончить это состязание в ловкости. Он сделал обманное движение левым мечом и, когда микенец его отбил, рубанул правым мечом по животу и груди врага, выпотрошив его.

Несколько мгновений Баноклу удалось отдохнуть, пока микенцы оттаскивали прочь своих мертвых и умирающих, потом к нему шагнул следующий воин.

Утро тянулось и тянулось, и Банокл почувствовал, как его сосредоточенность слабеет. Убив очередного врага, он взглянул на себя и увидел, что кровь все еще течет из пореза на ноге. У него были и другие раны, поменьше, в том числе рана в левом плече. Левая рука теперь двигалась слишком медленно.

— Ты умираешь, Банокл, — сказал кто-то.

Банокл понял, что это сказал стоящий перед ним человек — микенец в старых доспехах личной охраны Атрея. Банокл пошатнулся, когда клинок этого человека ударил его под ребра, отскочив от бронзовых дисков нагрудного доспеха. Банокл слегка согнул ноги и рванулся вперед, его правый меч описал высокую, ужасную дугу, перерубил шейный доспех противника и нанес рану ему в горло. Тот упал назад, давясь кровью, а Банокл вспрыгнул на него и вонзил меч врагу в лицо.

— Сколько теперь? — крикнул он.

Ответа не последовало, он оглянулся на раненого троянца, но воин был мертв.

Семнадцать, решил Банокл. Может, больше. Он поднял щит своего последнего противника, чтобы вместо меча прикрывать левый бок щитом.

По коридору к нему шагал громадный воин. Банокл приготовился встретить его, но меч казался очень тяжелым; чтобы выставить оружие перед собой, потребовалось огромное усилие.

— Банокл, — пророкотал глубокий голос воина, и Банокл увидел, что перед ним Аякс, Сокрушитель Черепов.

Банокл был рад, что ветеран и лучший воин Микен выжил в битве у Скейских ворот. Он знал, что ему придется собрать все оставшиеся силы, чтобы убить этого человека. Но Банокл чувствовал, что ему очень нужно поспать.

— Каллиадес? — спросил Аякс.

Банокл ухитрился ухмыльнуться.

— Он пошел в заднюю комнату отдохнуть и поесть. Следующим здесь встанет он. А ты знаешь, что он мог научить меня паре приемов боя на мечах.

Аякс засмеялся, низкий рокот его смеха заставил дрожать камни коридора.

— Тогда вы пойдете по Темной дороге вместе, — пообещал он.

Он напал со скоростью, странной при его огромных размерах. Он был быстрым, но Банокл уже двигался, поднырнул под полосующий широкий клинок меча и пнул, попав Аяксу в колено. Богатырь пошатнулся, но он так хорошо держал равновесие, что тут же выправился и сделал выпад к горлу Банокла. Тот отбил удар и отскочил на шаг.

Аякс напал снова. Их клинки столкнулись. Аякс рубанул, потом нанес полосующий удар, но Банокл отбил и тот, и другой, двигаясь чисто инстинктивно, тело его пульсировало болью. Внезапно Аякс крутанулся на пятках и саданул массивным кулаком Банокла в лицо. Тот упал назад.

В его глаза стекали пот и кровь, все перед ним то угасало, то снова появлялось. Внезапно он понял, что стоит на одном колене и не может подняться. «Я скоро смогу поспать», — подумал он.

Банокл с удивлением увидел, как Аякс вложил меч в ножны, повернулся и пошел обратно по коридору. Банокл знал, что должен вскочить на ноги и вогнать клинок в спину старого товарища. Он и собирался это сделать, но время шло, а он все стоял на полу на одном колене. В коридоре эхом отдавались сердитые голоса вооруженных людей, которые наблюдали за ним.

— Я приказываю тебе убить его! — неистово закричал один из этих людей. Его низкий голос звучал знакомо, но Банокл не мог вспомнить, кто это такой.

— Я не уложу его для тебя, царь Агамемнон! — гневно ответил Аякс. — Ты тоже когда-то был воином.

Последнее, что увидел Банокл, — это высокая фигура, двигающаяся к нему по коридору. Он понял, что это Рыжая, и улыбнулся ей, когда свет пред ним угас. «Сегодня был хороший день», — счастливо подумал он.

Агамемнон выдернул меч из груди Банокла и протянул его помощнику, чтобы тот почистил клинок. Царь был в благодушном настроении. Убийство Банокла положило конец раздражающим блошиным укусам, которые он не мог почесать. Он не сомневался, что сообщник предателя Каллиадес лежит мертвым где-нибудь в грудах трупов троянцев, которые Агамемнон видел между Скейскими воротами и этим коридором.

Агамемнон все утро ждал вместе с братом Менелаем и царем Идоменеем, и гнев его все рос: воинам, которых одного за другим посылали в каменный коридор, не удавалось убить перебежчиков. Но теперь Банокл был мертв, и ничто не стояло на пути двух стремлений Агамемнона: убить мальчика-царя, отродье Гектора, и наконец-то заполучить свой приз — сокровища Приама. Он знал, что наверняка близок и к тому, и к другому, раз столько троянцев погибло, охраняя путь сюда.

В конце каменного коридора была простая дубовая дверь.

— Откройте ее! — приказал Агамемнон, и вперед побежали два воина, вооруженных топорами.

Но дверь не была заперта на засов и открылась при первом прикосновении. Агамемнон вошел; впереди шагали люди с топорами, по бокам — его телохранители.

Комната оказалась лечебницей. Мертвые и умирающие троянцы, около сорока человек, в том числе несколько женщин, лежали на полу в огромном квадратном помещении. Вонь была ужасной, и смерть висела в воздухе, как дым.