– Кто это? – шепотом спросила Энн, глядя на даму с искренним восхищением.
Дженет оглянулась на дверь.
– Это Элизабет Макинтайр совершает свое парадное антре, – сухо ответила она. – Не может успокоиться, если не привлечет к себе всеобщее внимание. Она считает, что каждый мужчина в Шотландии должен непременно побывать у ее ног.
Энн увидела, как Фрэнсис Маклин разомкнул круг осаждавших его друзей и пересек зал, чтобы приветствовать красавицу. Стоя рядом в ярком свете множества факелов, они составили прекрасную пару: оба высокие и черноволосые. Они сразу же засмеялись чему-то и вообще вели себя как старые друзья.
– Кое-кто утверждает, что к осени она станет новой леди Маклин, хотя лично я в это не верю, – продолжала Дженет. – Впрочем, Фрэнсису нужна жена, а Элизабет – единственная женщина, к которой он вроде бы проявил интерес… я хочу сказать, с дальним прицелом, – пояснила она с улыбкой. – Я не в восторге от этой девицы, но лучше уж она, чем совсем никого. Главное, чтобы Фрэнсису она нравилась, а уж я постараюсь с ней примириться, если она сделает его счастливым.
Энн оцепенела. Приятное возбуждение, охватившее ее в начале вечера, исчезло без следа. Она ощутила столь горькое разочарование, что сама испугалась. В конце концов, что ей за дело, если Фрэнсис Маклин обручен с другой женщиной? Но Энн тут же вспомнила, как искусно он флиртовал с ней совсем недавно, и устыдилась собственных ответных чувств. В то же время ее охватил безрассудный гнев. Отвернувшись от красивой пары, Энн притворилась, что внимательно слушает какую-то даму, утверждавшую, будто она состоит в родстве с Макдоннеллами из Гленгарри.
Подали обед. Элизабет Макинтайр недаром все время держалась поближе к Маклину: ее усадили по правую руку от него. Энн сидела между дядей и уже по уши влюбленным в нее Эриком, стараясь отвечать на их веселые шутки и не поперхнуться лишенной вкуса пищей. Взрывы смеха, то и дело доносившиеся с другого конца стола, были для нее пыткой. Лишь однажды она осмелилась бросить взгляд в том направлении и убедилась, что Фрэнсис и Элизабет смеются чему-то вместе, сдвинув бокалы с вином.
«Боже милостивый, неужели я ревную?» – сама себе не веря, подумала Энн и в смятении уставилась на скатерть. Когда же мнение сэра Фрэнсиса Маклина стало вдруг так много значить для нее? Когда она перестала смотреть на него как на врага, которого следует опасаться и ненавидеть?
«Уже несколько дней назад», – честно призналась она себе. Но все дело только в том, что он оказался первым мужчиной, проявившим к ней участие, первым, кто начал с ней флиртовать, подшучивать над ней, словом… обращаться с ней как с женщиной, достойной внимания. «Больше ничего не произошло, – торопливо заверила она себя. – Мне нечего стыдиться».
После обеда настроение Энн значительно улучшилось. Все столы и скамьи были отодвинуты к стенам, чтобы освободить место для танцев. Можно ли продолжать грустить, когда не меньше дюжины кавалеров осаждают тебя просьбами оставить для них хоть один танец? Похоже, никому и в голову не приходило посетовать на ее происхождение или спросить, почему она здесь находится. Решительно выбросив из головы все мысли об Элизабет и Маклине, Энн решила веселиться, несмотря ни на что.
Как только раздались первые звуки музыки, Маклин пробился к ней сквозь толпу.
– Если не ошибаюсь, мне был обещан первый танец, – с улыбкой напомнил он.
– Не стоит об этом вспоминать, – ответила Энн, усилием воли заставляя себя держаться с ним любезно. – Я не стану требовать обещанного, – добавила она, бросив многозначительный взгляд в сторону Элизабет.
Маклин заметил этот взгляд, но предпочел не обращать на него внимания.
– Ты от меня так легко не отделаешься, милая! – Взяв ее под руку, он наклонился так близко, что его жаркое дыхание обожгло ей щеку. – Я весь вечер только этого и ждал. Ты попалась, девочка, так что лучше не пытайся сопротивляться, а потанцуй со мной по доброй воле.
На протяжении всего танца Энн упорно отказывалась встречаться с ним взглядом и отвечала односложно на все его вежливые попытки завязать разговор. «Не надо было идти с ним танцевать, я поступила глупо», – в отчаянии думала она. Маклин оказался слишком близко, его теплые пальцы сжимали ее руку, и опять все чувства Энн безнадежно перепутались. Ее бросало то в жар, то в холод, никогда она так остро не ощущала присутствие мужчины…
Когда танец закончился, Энн заставила себя улыбнуться и присесть в реверансе. Она твердила себе, что Фрэнсис Маклин – законченный сердцеед, чему она в этот вечер видела немало свидетельств. Он заставил вздыхать и томиться добрую половину женщин, приглашенных на бал. И каждая из них была уверена, что он в нее влюблен! А при этом он собирался жениться на Элизабет Макинтайр… Она решительно отвернулась, чтобы не обнаружить свои чувства, и покинула его посреди зала, даже не оглянувшись ни разу.
Весь остаток вечера Энн старалась держаться как можно дальше от Маклина, надеясь, что это не слишком сильно бросается всем в глаза. Она не пропускала ни одного танца и, чтобы заглушить нелепую боль в сердце, с головой окуналась в веселую музыку, смех и комплименты, которые отпускали ей кавалеры. При этом она старательно отворачивалась от хозяина дома – особенно когда он танцевал с Элизабет.
Она танцевала веселый рил [2] с Эриком, когда Фрэнсис втиснулся в круг рядом с ней. Энн нашла в себе силы улыбнуться ему и даже бросила несколько слов мимоходом, но по окончании танца он подхватил ее под руку, прежде чем она успела сбежать.
– Я провожу госпожу Рэндалл, – сказал Маклин, коротким кивком давая понять Эрику, что он тут лишний.
Он провел ее через толпу к ряду скамеек, выстроенных вдоль стены.
– Ты весь вечер от меня прячешься. Может, мне попросить прощения, преклонив колени? Я готов, если это поможет. Но, честное слово, я решительно не понимаю, в чем провинился.
Энн хотела бросить в ответ нечто убийственно остроумное и светское, но ей ничего не приходило в голову.
– Да неужели? – сказала она наконец. – Сомневаюсь, что вы хоть что-нибудь умеете делать честно, Фрэнсис Маклин!
Он замер как вкопанный, в глазах его отразилось глубокое изумление.
– Что ты сказала?!
Энн отвернулась, прекрасно понимая, что надо бежать, пока с языка не сорвалось что-нибудь такое, о чем впоследствии пришлось бы пожалеть.
– Извините, милорд, но я обещала этот танец…
– Только не сейчас! – перебил ее Маклин. – Нам надо поговорить.
Не слушая протестов, он потащил ее за собой, вывел в пустынный коридор и открыл дверь в какую-то затянутую портьерами кладовую. Тишина и прохлада после шумной и душной толчеи в зале принесли Энн желанное облегчение. Но взгляд Маклина прожигал ее насквозь, и она не решалась поднять на него глаза.
– Я хотел бы знать, что ты имела в виду, – сказал он наконец.
Энн мучительно пыталась придумать объяснение, которое прозвучало бы не слишком глупо. В кого он влюблен – ее не касается. И вообще, может быть, все джентльмены склонны бессовестно флиртовать с любой женщиной, попадающейся им на пути, – откуда ей знать? Никогда в жизни ей не приходилось с такой унизительной остротой ощущать свою неопытность.
– Не стоит об этом думать, – сказала она, прислонившись спиной к прохладной каменной стене и закрыв глаза. – Я просто неудачно выразилась… и в любом случае это не имеет значения.
– Для меня это имеет большое значение, – возразил Фрэнсис.
Он вдруг наклонился вперед, положил руки на обнаженные плечи девушки и ласкающим движением провел вниз по ее рукам, задержавшись на запястьях. Сладкий трепет, начавшийся где-то глубоко внутри, охватил тело Энн, но тут перед ее мысленным взором возник образ Элизабет Макинтайр, и она резко вырвала руки. Да как он смеет заигрывать с ней?! Неужели считает ее такой дурой?
– Я попросила бы вас, милорд, не прикасаться ко мне. Всем известно, что вы помолвлены с Элизабет Макинтайр! – неожиданно для себя выпалила Энн.
