Джон, преисполненный решимости окончательно развеять миф о «Битлз», рассказал здесь о разврате, наркотиках, об оргиях, которые устраивала «великолепная четверка» во время гастрольных поездок. Он объяснил, что биография «Битлз», опубликованная Хантером Дэвисом в сентябре 1968 года, — полная ерунда, поскольку по настоянию тети Мими из нее очень многое было вымарано. Главным негодяем в пьесе оказался, конечно же, Пол. Он описан как выскочка от шоу-бизнеса, который специально подгадал со своим заявлением об уходе из «Битлз», чтобы «продать альбом». Что касается битловских фанатов, то Джон назвал их «уродливой расой», а пришедших им на смену хиппи — «закомплексованными маньяками, которые расхаживают взад и вперед, выставив напоказ свои хреновы символы мира». Итог своей работе в «Битлз» он подвел одной короткой фразой: «Я негодую по поводу того, что играл для полных кретинов».
Самым шокирующим в этом признании было даже не то, как Леннон обрушился на «Битлз», а то, что выразил свое глубокое презрение к периоду шестидесятых. Признавая, что прошедшая эра была великой эпохой расцвета воображения, он подчеркнул, что она не оказала абсолютно никакого влияния на реальную жизнь. Он считал, что «не случилось ничего особенного, за исключением того, что мы все вырядились в маскарадные костюмы... У власти стоят все те же негодяи... И они продолжают делать абсолютно то же самое, продают оружие в Южную Африку, избивают негров на улицах, тогда как люди продолжают жить в ужасающей бедности, а их жилища кишат крысами... все то же, только мне уже тридцать, и многие сегодня отрастили себе длинные волосы».
Было очевидно, что в борьбе против Пола Маккартни Джон не мог удовлетвориться лишь словами. Пол предоставил прекрасную возможность для мести в начале 1971-го, когда обратился в Высший суд с иском против остальных членов «Битлз». Причиной тому послужило убеждение Пола, что Аллен Кляйн обворовывал их почем зря, хотя, во-первых, Пол самолично подписывал контракты, подготовленные Кляйном, за исключением контракта по менеджменту; во-вторых, Пол получал прямую выгоду от увеличения финансовых поступлений, явившихся плодом усилий Кляйна; и в-третьих, объем дополнительной прибыли был необычайно велик, так что в течение года Аллен Кляйн умудрился заработать для «Битлз» больше денег, чем они получили за всю свою предыдущую карьеру. Несмотря на это. Пол был полон решимости выгнать Кляйна и заменить его Истманами, поэтому избрал единственную доступную ему тактику: затеяв судебную тяжбу, перекрыть Кляйну доступ к доходам «Битлз», по крайней мере в Англии. Помимо конкретных обвинений Пола в адрес «Битлз», вроде того, что они уже давно перестали работать вместе как группа или что продолжающееся партнерство ставило под угрозу его, Пола, артистическую свободу, адвокат Маккартни вылил на Кляйна целое ведро помоев, намекая на нечистоплотные делишки Аллена и его далеко не безупречную репутацию. 12 марта 1971 года суд постановил, что вплоть до разрешения разногласий деньги, поступающие на счета компании «Эппл» в Британии, будут переводиться в ведение специально назначенного судом управляющего, а каждый из «Битлз» будет в течение этого срока получать лишь месячное пособие. В результате этого решения на блокированных счетах группы накопилось более пяти миллионов фунтов, тогда как «Битлз» получали лишь по 5 тысяч фунтов в месяц.
Когда в то утро Джон, Джордж и Ринго покинули здание суда, они пребывали в глубоко подавленном состоянии. Они чувствовали полное бессилие перед тем, что с ними произошло. Кляйн сделал попытку купить Пола, предложив ему наличными сумму, соответствовавшую 25 процентам стоимости «Эппл», но переговоры зашли в тупик, когда встал вопрос о том, кто будет платить огромные налоги, связанные с осуществлением такой операции. Когда Джон с приятелями уже забрались в его новый белый «мерседес-пульман», Леннона внезапно осенило. «Послушай, — повернулся он к Лесу Энтони, — ты не выбросил из багажника кирпичи, которые мы подобрали для сада?» Получив отрицательный ответ, он распорядился подвезти всю компанию к дому 7 по Кэвендиш-авеню, где жил Пол. Когда машина остановилась, Джон перелез через стену, окружавшую сад, и открыл изнутри ворота. Затем он вернулся к автомобилю и взял в каждую руку по кирпичу. Когда Джордж и Ринго вылезли из автомобиля, чтобы посмотреть, что будет дальше, Джон торжественно приблизился к дому и один за другим запустил оба кирпича в застекленные двери террасы Пола, которые разлетелись на мелкие осколки, после чего вся троица вскочила в «мерседес» и с хохотом умчалась прочь.
Следующая авантюра, в которую ввязался Джон, была уже совсем не смешной. По правде говоря, он чуть было не угодил в тюрьму. Причем, казалось бы, именно Джон меньше всего был способен на участие в заговоре с целью похищения ребенка у родителя, который этого ребенка воспитывал, поскольку сам в детстве от этого пострадал и всю жизнь не мог оправиться от полученной травмы. Тем не менее когда Иоко решила похитить Киоко, ибо по-другому ей не удавалось заполучить свою дочь, Джон не только одобрил план операции, но и принял в ней непосредственное участие. Позднее Йоко заявила, что поступила так по совету своего адвоката, который якобы сказал, что, имея Киоко, ей легче будет убедить суд в том, что ребенок должен жить именно с матерью.
К марту 1971 года Леннонам удалось выяснить местонахождение Тони благодаря информации, предоставленной Доном Хэмриком, который жил теперь в Дордони. Хэмрик сообщил, что Тони проехал через всю Испанию и в настоящее время находился вместе с махариши Махеш Йоги на Майорке.
Джон, Иоко и Рихтер полетели в Пальма-де-Майорка. Переговорив с британским консулом и местным адвокатом, которые, по всей видимости, ничего не поняли, они отправились на поиски Тони. Очень скоро они выяснили, что Тони обосновался вместе с махариши и его учениками в недостроенном мотеле на другой стороне острова Манакора. Йоко позвонила Тони, и он согласился ее принять — при условии, что она приедет одна.
На следующее утро Джон и Дэн доставили Йоко к махариши и сделали вид, что удаляются, а сами спрятали автомобиль с другой стороны мотеля и незаметно проскользнули внутрь. Они укрылись в номере, отведенном Йоко, где провели целый день. Иоко сообщила им, что Киоко находится в расположенном неподалеку лагере для детей.
В пятницу, 23 апреля, в три часа они застали Киоко играющей под присмотром воспитательницы-испанки. Похитители сделали попытку увезти девочку, но воспитательница тут же стала звать на помощь. «Я сообразил, что нас сейчас арестуют», — признался позднее Рихтер.
Теперь им ничего не оставалось, как только постараться побыстрее добраться до Пальмы и убраться из страны. Джон и Йоко так перепугались, что улеглись вместе с Киоко на пол автомобиля. Когда девочка поняла, что ее хотят отобрать у отца, она запаниковала. Рихтер, понимая, чем все это может обернуться, позвонил британскому вице-консулу, который согласился встретиться с Леннонами у них в гостинице.
Пытаясь обеспечить себе алиби, Джон и Иоко послали за доктором, заявив, что у Киоко болит горло. Тем временем Дэн отправился на улицу купить для девочки пару туфель. Когда он вернулся, холл отеля кишел полицейскими. Тони обратился в народную гвардию, заявив, что его дочь стала жертвой похищения со стороны мафии. Джона и Йоко забрали в участок для дачи показаний. Покуда Дэн сидел в приемной начальника полиции, он неожиданно увидел Тони. «На этот раз я держу его за яйца! — воскликнул Кокс. — Это дорого будет ему стоить!»
К вечеру известие об аресте просочилось в прессу, и английские журналисты бросились в Пальма-де-Майорка. А Лес Перрин, пресс-атташе «Эппл», позвонил Аллену Кляйну в Нью-Йорк и сообщил, что Ленноны в тюрьме. Кляйн вызвал Питера Ховарда, одного из адвокатов «Эппл», который говорил по-испански, и велел ему срочно отправляться в Пальма в сопровождении группы представителей «Эппл» и «И-Эм-Ай».
В II часов вечера, после четырех часов, проведенных в полицейском участке, Ленноны предстали перед судьей. В ходе допроса Джон опрометчиво признался в попытке похищения Киоко. Это признание было запротоколировано для дальнейшего использования в суде, а Джон и Иоко были помещены под арест и лишены паспортов.
