— Это все, господин надсмотрщик?

— Ты мне сегодня больше не нужен. Я собираюсь поужинать, еще раз попробовать найти записи по запросу генсея Сето, а потом отдохнуть.

— Как пожелаете, господин надсмотрщик. Хлопнула дверь. Вскоре после этого заскрипел засов на входе в комнату, где сидела я. Зид Гернальд сунул мне в руки маленькую фляжку и тарелку с мясом, сыром и хлебом.

— Настоятельно советую съесть это. Пока ваше задание не будет завершено, ничего подобного вам не видать.

— Спасибо.

Я взяла маленький круглый хлебец. Он был холодным и черствым.

Зид зажег свечу, коснувшись ее пальцем.

— Никто, кроме меня, не может войти в эту комнату. И все же дверь будет заперта, пока я не вернусь за вами через несколько часов. У вас есть что-нибудь прикрыть волосы? Ни одной женщине-служанке не дозволяется ходить простоволосой.

Я вытащила из кармана красный платок.

— Да, есть.

— Не забудьте про него. Желаю вам бестревожной ночи. Да спасут наши труды оба мира.

Он мало походил на человека, способного вызвать у кого-то такие крики, как я только что слышала, — но я подозревала, что это был именно он. Вероятно, этим и объяснялась его болезненная гримаса.

Дверь снова закрылась за ним, щелкнула задвижка, и я осталась совершенно одна на островке света от горящей свечи. Ковыряя безвкусный сыр и хлеб и потягивая из фляги теплый эль, я с мучительной завистью представляла, как Паоло бы на моем месте свернулся калачиком на жестком полу и сразу же заснул. Я не была уверена, что смогу когда-нибудь спать в Зев'На. Но, конечно, как это обычно и бывает, когда сон кажется совершенно недостижимым, в какое-то мгновение этой ночи мой разум решил отдохнуть, и я задремала. Но чуть позже, когда ключ заскрежетал в замке, я вскочила, полностью проснувшись раньше, чем Гернальд показался в дверях.

— Быстро. Тихо. Идите за мной.

Он провел меня через большую, пустую комнату, в которой стоял широкий стол и один-единственный стул, потом через полутемный коридор, полный неприятных запахов. У деревянной двери, запертой длинным засовом, он жестом приказал мне замереть. Прислушавшись на миг, он тихо отодвинул засов, толкнул дверь и выглянул в проем. В помещении толклось и бормотало множество людей. Резкий женский голос потребовал внимания.

Гернальд закрыл дверь, схватил меня за руку и притянул к себе. Затем поднял три пальца и кивнул на вход. Я не поняла, что он имеет в виду, пока он не показал еще раз, сначала один палец, потом два… когда настал черед трех, он приоткрыл дверь так, чтобы только можно было протиснуться, и толкнул меня туда. Я оказалась в хвосте очереди из пятнадцати — двадцати человек, помятых, сонных, медленно двигающихся через похожую на пещеру комнату. Все были одеты так же, как я.

Другую группу крепостных — побольше, человек пятьдесят сразу, — выводили через широкую дверь в другую комнату, трое зидов подгоняли их длинными палками, крича, чтобы те вели себя тихо, иначе неделю будут жрать песок. Следом изможденный человек, босой, в короткой серой тунике, волок тележку, груженную грубыми кирпичами. Судя по широкому металлическому ошейнику, это был раб-дар'нети.

Рядом с головой очереди, которую замыкала я, трое зидов стояли посреди туманного облачка потревоженного воздуха, в котором я узнала волшебный портал. Одна из них, женщина, задавала вопросы стоявшим в очереди и что-то помечала в списке. Другой зид, по-видимому, проверял бирки в ушах. Третий касался головы каждого крепостного, прежде чем тот проходил в портал. Вне всяких сомнений, он искал дар'нети.

— Имя и род занятий! — рявкнула женщина со списком сгорбленному человечку, стоявшему в очереди впереди меня.

— Григо, мясник.

— Проходи.

— Имя и род занятий!

— Мэг, уборщица.

— Проходи.

— Имя и род занятий!

— Эдда, швея.

— Проходи.

Я повиновалась и очутилась в колыбели моих страхов — в Зев'На.

Я шагнула из портала на пустынный внутренний двор: утоптанная проплешина красной земли, со всех сторон окруженная зданиями из темного камня или бурых кирпичей. Серые тени ночи задержались на сумрачной колоннаде, ограничивающей двор с востока, в то время как встающее солнце уже припекало на открытом пространстве. Несмотря на жару, я толкалась среди остальных вялых, молчаливых людей, как один одетых в бесформенные коричневые рубахи и мешковатые штаны или юбки черного цвета.

Охранник передал список высокой женщине-зиду, которая назвалась Каргетой, надзирательницей за всеми не носящими ошейников слугами крепости. Каргету явно не радовала необходимость возиться с двадцатью тупыми, сонными крепостными, поэтому она как могла быстро отправила нас на работу. Одних послали на кухню, других — в конюшни или кузницы, под надзором зидов-помощников.

Я значилась в списке последней, и к этому времени у Каргеты не осталось подручных, поэтому она, грубо подталкивая меня костлявым пальцем, сама спустилась со мной по стертым каменным ступеням в северной стороне двора. Внизу и справа стояло низкое строение без окон, с тюфяками, расстеленными прямо на полу, — спальный барак человек на двадцать — тридцать. Помещение было душным и таким вонючим, словно здесь не убирали и не проветривали с тех пор, как была построена эта часть крепости — задолго до Уничтожения.

— Вот твое спальное место. Оставь здесь вещи.

Я кинула маленький сверток, которым снабдил меня Гернальд, рядом с лежанкой, указанной Каргетой. Затем я следом за ней поднялась по ступенькам вверх, пересекла двор и вышла к длинному кирпичному зданию, стоявшему у высокой стены. Она провела меня через один из многих дверных проемов в забитый людьми зал с деревянными полами. В центре его стоял широкий стол, на который были свалены рулоны и куски коричневой и серой материи. Две женщины, одетые так же, как я, стояли у стола и шили из выкроенных деталей одежду. За другим столом еще три женщины подрубали огромный квадрат грубого льняного полотна. Без всяких предисловий меня приставили к четвертой стороне полотнища.

— Делай, как они.

Я взяла одну из иголок, воткнутых в край стола, продела в нее нитку с большой деревянной катушки и принялась подгибать и подшивать край материи, как это делали другие женщины. Остаток утра Каргета провела за моим плечом, распарывая те стежки, которые казались ей слишком крупными или неровными. Она была крайне привередлива и проявляла свое неудовольствие тем, что била меня по пальцам коротким стеком.

Утро миновало, в швейном зале воцарилась жара и запах пота многочисленных женщин, и Каргета решила, что с нее достаточно.

— Ты медлительна и неумела, — сообщила она с усмешкой. — Не знаю, долго ли ты тут продержишься. Лучше бы тебе получиться, иначе отправишься в пустыню, послужить на охотничьих тренировках. Вот, — она подтолкнула меня к одной из женщин, — это Зои. Делай, как она скажет.

Зои была старшей из женщин, с кривыми желтыми зубами и пятнистой кожей. У нее и у других крепостных лица были как у любых опустившихся до животного состояния женщин, где бы они ни жили: старше своих лет, помятые и подурневшие от грязи и плохой еды, в их глазах не светилось ни ума, ни надежды. Как только Каргета ушла, женщины начали тихо переговариваться, не прерывая работы, большей частью о жаре, о том, что иголки тупые, нитки грубые, а они должны делать ими приличную работу. В отличие от дар'нети крепостным позволялось говорить, не спрашивая разрешения.

Зои, возглавлявшая группу, взяла на себя труд выяснить, как меня послали в Зев'На. Она глубокомысленно кивнула, когда я закончила свою историю.

— Да, у нас тут полно таких, кто потерял мужчину, а то и троих, в лагерях. — Зои указала иголкой на женщину помоложе с дряблыми губами. — У Диавон всю деревню перебили и сожгли на учениях. Она уходила, чтобы помочь двоюродной сестре при родах, а когда вернулась, увидела, что все мертвы — и ее мужчина, и приплод ее, все. Так-то оно бывает.