— Бесполезно. Она немая, знаете ли. Даже пожелай она помочь, ничего бы не вышло.

— Тогда надо послать в Грейстев за повивальной бабкой.

Неллия с трудом перевела дыхание, когда мы добрались до площадки второго этажа.

— Но ведь герцогиня не хочет иметь дела ни с кем из деревенских. Она говорит, что все они невежественны и грубы. Именно поэтому она наняла Рена Вэсли, чтобы тот приехал и пробыл здесь последние недели перед родами, только вот они, к несчастью, начались раньше оговоренного времени.

— Если ребенок действительно уже собрался явиться на свет, я думаю, ей будет все равно. Пошлите за повитухой.

— Как скажете, госпожа.

Неллия повернула назад, а я отправилась дальше, к спальне Филомены, но лишь затем, чтобы столкнуться с грозной госпожой Вералли, заслонившей собой дверь.

— Вы сюда не войдете! Герцогиня собирается в последний путь. Здесь нужны врач или священник, но не ведьма. Благодаря доброте моей племянницы вам удалось просочиться в дом, но я-то пока все вижу! Я-то знаю, что у вас на уме! Я вас к ней и близко не подпущу.

— Уже послали за Реном Вэсли и за повивальной бабкой. Я уже сделала все, что возможно. Ее судьба в руках Близнецов.

Бедная Филомена. Мне и в голову не приходило, что я буду ее жалеть. Терять еще одного ребенка лишь с мрачной госпожой Вералли в качестве утешителя — вот уж действительно тяжелое испытание.

И ни верховный бог Арот, удалившийся от дел в небесный замок в сказочном Кадоре, ни Близнецы-воители ничем не помогут роженице.

— Скажите хотя бы, как она себя чувствует, чтобы я могла известить юного герцога. Он, вероятно, будет напуган слухами. Завтра День соглашения, и мы должны быть готовы к любым случайностям.

— Ничего я тебе не скажу, ведьма! Я посоветовала юному герцогу держаться подальше от тебя, пока мы не вышвырнем тебя из замка. Все твои козни будут раскрыты, и тебя сожгут, как и следовало сделать давным-давно!

Она хлопнула дверью прямо перед моим носом.

Ужасная женщина. Я сбежала вниз по ступенькам и отправила посыльного к Герику — сообщить, что его мать, вполне возможно, разрешится от бремени раньше положенного, и напомнить: что бы ни случилось, завтра, с первыми лучами солнца, он должен быть в большом зале и принимать арендаторов. Возможно, это будет тяжело, но ничто не должно этому помешать.

Весь остаток дня домочадцы ходили на цыпочках, как будто малейшее колебание воздуха могло накликать беду. Траурные стяги, все еще висящие на воротах замка, приобрели новое зловещее значение.

Я занялась приготовлениями к встрече с арендаторами, пытаясь сосредоточиться на перечне имен и фамилий, который подготовил Джордж. Но я места себе не находила из-за того, что не могу попасть в комнату Филомены. Хотя я и понятия не имела, чем могу ей помочь, я была уверена, что должна быть там. Неллия время от времени сообщала новости, по крупицам собранные у служанок. Схватки прекратились, едва начавшись, но могли возобновиться когда угодно.

Прибыла повитуха из Грейстева, но госпожа Вералли настаивала, чтобы мы немедленно отправили ее обратно. Я поговорила с этой миловидной, опрятной женщиной примерно моих лет и попросила ее остаться до вечера, в надежде, что герцогиня отменит решение тетушки. Повитуха ответила, что будет ждать столько, сколько потребуется. Дети не должны отвечать за дела своих родственников, сказала она, вежливо не замечая всей глупости положения. Я попросила Неллию позаботиться о том, чтобы повитухе было удобно.

От Герика я ответа не получила. Джордж сказал, что мальчик сидел рядом с Томасом в День соглашения с тех пор, как научился ходить, и всегда вел себя превосходно. Мне оставалось лишь верить, что и сейчас он поступит так же.

Следующим утром я поднялась затемно; было холодно, и одеваться пришлось быстро. Обычай требовал от членов семьи облачаться в лучшие наряды, но у меня не было ничего подходящего. Из двух своих платьев я выбрала более приличное, сказав себе, что сегодня моим украшением будет чувство собственного достоинства. Стоило только произнести это, как меня разобрал смех: я говорила в точности как моя мать.

Я торопливо спустилась в кухню, где тут же вцепилась в Неллию, выходившую из кладовой:

— Что слышно о герцогине?

— Девушки говорят, ночь прошла спокойно, — ответила она, устраивая кусок сыра на тарелке в центре подноса, заставленного тарелками, мисками и горшочками. — Лисса! Отнеси это наверх!

Когда девушка в белом чепце взялась за тяжелый поднос, мне на мгновение показалось, что сейчас мы окажемся с ног до головы во фруктовом пюре, отварной рыбе, фарше, горячем сидре и кусочках кекса с тмином. Однако служанка выровняла свою ношу и убежала прочь.

— Госпожа Вералли ночевала в комнате хозяйки, — продолжила Неллия. — Она придвинула кресло, забаррикадировав дверь, и не пускает внутрь никого, кроме собственных служанок. Повитуху я оставила на ночь у себя. Я хотела спросить, не отправить ли ее обратно. Незачем отрывать ее от собственных детей, когда здесь она никому не нужна.

— Нет, она нужна герцогине. Есть у меня одна мысль… Хоть я и не пылала любовью к Филомене, я не могла допустить, чтобы она умерла, если я могу ей помочь. Так что я собрала отряд из Неллии, Джорджа, повитухи, капитана замковой стражи и двух лакеев, которых Неллия охарактеризовала как преданных Томасу. Я приказала всем быть наготове. Как только мы получим известие о том, что Филомена рожает, повитуху доставят к ней. Если госпожа Вералли откажется ее впустить, лакеи должны будут вывести старуху из комнаты и запереть в ее покоях, пока герцогиня не разрешится от бремени или пока за тетушкой не пошлют. Поскольку Филомена была не в состоянии распоряжаться, мне пришлось взять бразды правления в свои руки, чтобы спасти жизнь ей самой и ее ребенку. Все были согласны. Я оставила их ждать сигнала Неллии к исполнению плана. У меня же были обязанности в главном зале. Главный зал Комигора представлял собой узкое вытянутое помещение, чья площадь казалась скромной лишь в сравнении с огромной высотой стен. Сводчатый потолок был так далеко, что в детстве я с изумлением вглядывалась в проплывавшие наверху облака. Я была уверена, что, если мне позволят остаться здесь на ночь, я увижу целую новую вселенную звезд. Разумеется, эти облака были не чем иным, как скопившимся дымом старинных каминов выше человеческого роста и сотен свечей и ламп, которые освещали помещение.

Этим утром пиршественные столы и кресла были отодвинуты к стенам. Звук моих шагов отдавался эхом, пока я торопливо шла по деревянному полу в дальний конец помещения. Джордж с помощниками уже все приготовили: маленький столик с бутылью вина и парой бокалов, два мягких кресла для меня и Герика и кресла попроще — для арендатора, самого Джорджа и одного из его подручных, который сядет позади меня и будет вносить записи о выплатах в учетные книги. Всё, как того ожидают арендаторы. Есть что-то весьма успокаивающее в исполнении ожиданий пятисотлетней выдержки.

— Молодой хозяин уже идет?

Джордж присоединился ко мне, разглаживая серый бархатный камзол. Из-за распахнутых настежь входных дверей доносились шелест и гул толпы, а за узкими окнами зала, выходившими на замковый двор, бродили туда-сюда и притопывали от холода серые тени людей.

— Я уверена, что он успеет.

Разумеется, я вовсе не была уверена в этом и вздохнула с не меньшим облегчением, чем Джордж, когда Герик быстро вошел в зал. Мой племянник был одет в плотно облегающие штаны черного атласа и белые чулки. Из-под желтого атласного же камзола, щедро изукрашенного золотым шитьем, был выпущен широкий воротник рубашки из узорчатого зеленого шелка. Его каштаново-рыжие волосы сияли, а глаза, казалось, могли заморозить вулкан.

— Вы прекрасно выглядите, сегодня утром, ваша светлость, — приветствовала я его.

Не удостоив меня ответом, он сел рядом и застыл, выпрямив спину. Он казался намного старше своих десяти лет.

— Вы уже говорили с матерью или госпожой Вералли? — спросила я.