— Так вы уже тогда решили его убрать? — вскричал Джонни.

— Все равно он был обречен. Вздумай он опубликовать свое открытие, и его живо укокошили бы наследники какого-нибудь миллионера. А нам надо было спешить. Мы чувствовали что-то неладное: все наши действия натыкались на какое-то непонятное сопротивление. Это парни Форреса наступали нам на пятки. Они ведь знали, что мы охотимся за изобретением. И в этом было их преимущество, потому что мы и не подозревали, что они все знают. Если бы Бигль-старший хоть что-нибудь заподозрил, разве бы так все обернулось?

— И что же было дальше?

Хари залпом опорожнил бокал.

— Из окна гостиной я видел наших ребят на тротуаре. Они должны были взять синтезатор, благо семья профессора отдыхала на побережье, а прислуга была отпущена. Поэтому я стал уговаривать профессора поехать в лабораторию и переправить еще несколько бутылок. Но радость открытия так воодушевила его, что он внезапно понял, как надо сформулировать задачу, чтобы «Берта» раскрыла секрет.

— Какой секрет?

— Ну, суть всего этого процесса. И заодно он приказал ей передвинуть временную функцию. В первый-то раз он задал произвольный вектор пространства-времени, а теперь подсчитал, на сколько лет нужно передвинуться, чтобы временной масштаб был один к одному, и с этой бумагой послал меня в лабораторию, чтобы перфоратистка, не теряя времени, закодировала задание. А сам полетел к какому-то ученому кроту поделиться радостью. Этот-то тип и разболтал потом все репортерам.

— Это та самая бумага?

— Ну да. Черта с два я ее отдал. Для нас не имело значения, старые или новые будут деньги. Но недаром я столько лет отирался подле науки. Если профессор ошибся и спьяну слишком передвинул время, мы вообще могли получить шиш.

— Как так?

— Очень просто. Представь, что атомы помолодели на семнадцать лет. А деньги только что выпущены. Где были эти атомы семнадцать лет назад? В лесу, в виде елки, из которой делается бумага. Ну, так ты и получишь еловые шишки. Понял?

— Не совсем, — признался Джонни.

— Три тысячи чертей! Чему же тебя учили? Ну хорошо. Предположим, ты распылил сотрудника конкурирующей фирмы, знающего кое-какие секреты. Твои ребята караулят у синтезатора, молодчик материализовался, и вот он в твоих руках. Но вся беда в том, что атомы его тела, а разумеется, и мозга расположились так, как лежали семнадцать лет назад.

— Ну и что?

— Да то, что он ничего не помнит. То есть помнит только то, что было с ним семнадцать лет назад. А тебе ведь нужна сегодняшняя информация.

— Информация бывает не только словесная: бумаги…

— Ничего ты не получишь. Молодчик предстанет голеньким, без единой нитки на теле, как новорожденный. Ведь одежда да и содержание карманов отнюдь не семнадцатилетней давности. Поэтому надо телепортировать с масштабом времени один к одному или, на худой конец, как меня: со старением. Тогда, по крайней мере, и память и вещи остаются. Понял наконец?

Бигль усмехнулся:

— Я-то давно понял, хотел только убедиться, понимаешь ли ты. Но вот что мне неясно: с какой это стати ты так цепляешься за цифру «семнадцать»? Что-то тут нечисто. Ну-ка, выкладывай!

Он сдвинул брови, и глаза его сверкнули таким огоньком, что старый гангстер поежился.

— Ты напрасно не доверяешь мне. Хари Риган человек слова. А все дело в этой розовой крале, которая стучит на перфораторе. За двадцать-то лет я эту бумажку вызубрил вдоль и поперек. Даже кое-что понял в ней… Нет, нет! — испуганно воскликнул он, увидев, как изменилось лицо собеседника. — Секрета я, конечно, не открыл, но в общем принципе разобрался. И я знаю, хоть голову мне отруби, знаю, что там стояло «пятьдесят три», а не «тридцать пять», как втемяшилось этой дуре. Но разве мог я с ней спорить? Вот меня и гложет, что программа, которую выдаст «Берта», будет сдвинута по времени на семнадцать лет…

— Ах, вот что! Ну, это пустяки. Так что же было с вами дальше?

— А дальше все пошло вверх ногами. Синтезатор наши ребята взяли чисто, и мы перевезли его в горы. Поскольку «Берте» было все равно, куда пересылать атомы, то твой отец приказал спрятать синтезатор в пещере, в которой намеревался, как он выразился, сделать «приемный пункт». Но я всегда был малый не промах и на всякий случай выбрал не ту пещеру, на которую указал босс. Потом мы вернулись в город, и я первый пошел в лабораторию, чтобы взять распылитель. Я-то думал, что профессор в своем кабинете ждет, пока «Берта» выдаст решение по заданию, которое она не получила, и ввалился в операторскую. Надо же было свалять такого дурака! Этот книжный червяк оказался за дверью с распылителем в руке, а «Берта» работала.

— И он сразу распылил тебя?

— Куда там! Ему и в голову не пришло ничего такого. Он мне знаешь как верил… Даже хотел в колледж послать за свой счет, находил у меня живой ум и четкое мышление. Оп всех считал хорошими, и это после стольких лет общения с гангстерами! Нет, тут я сам сплоховал. Мне бы сделать вид, что забыл бумажник, а я, как последний идиот, выхватил пистолет и заорал: «Руки вверх, сукин сын!» Видел бы ты, какое глупейшее удивление появилось на его лице! От этого удивления он и спустил курок. И тут мне показалось, что все заколыхалось вокруг, побледнело, сделалось прозрачным. И последним ощущением было, что я в чем-то растворяюсь…

— Ух ты! — сказал Джонни, прикладываясь к бокалу.

— Так я и очнулся в пещере возле синтезатора — в истлевшей одежде и с ржавым пистолетом. Постаревший черт знает на сколько лет из-за того, что в первой программе был неверно задан вектор пространства-времени. Но то, что хорошо для вина, человеку никак не подходит. Ведь мысли и желания у меня остались те же, восемнадцатилетние. И как только я это понял, я бросился в город.

— Зачем?

— К профессору. Бумага-то осталась в моем кармане. Я бы умолил профессора снова сделать меня молодым. Достаточно было ведь перетелепортировать меня с минус упреждением. Но… пока я добрался, все было кончено. Профессора убрали наши ребята, их в свою очередь шлепнул человек Форреса, а распылитель исчез. Но это ничего. — Хари оживился. — Теперь все в наших руках. Когда мы будем набиты золотом до горла, тебе ведь захочется быть вечно молодым. Скажем, двадцатипятилетним. Отличный возраст! Я бы первый пошел, чтобы ты видел, как это безопасно. А, Джонни? Ты ведь смог бы рассчитать время, раз «Берта» раскроет секрет. Не зря же папа дал тебе образование.

— Ну что ж, старина, об этом стоит подумать… тем более что ты многое забудешь, — усмехнулся Бигль.

… Ли внезапно вздрогнула и посмотрела на часы:

— Мне пора, милый.

— Разве ты не ко мне?

— Сегодня не могу. У меня еще куча дел.

Ли не лгала. В ее кармане лежал билет на самолет, а вещи ждали в камере хранения аэропорта. Профессор Терригари удивится, не найдя завтра своей перфоратистки. А впрочем, вряд ли он удивится этому, потому что завтра не найдет многого.

— …Пора! — отрывисто сказал Хари. — Твой отец всегда говорил: лучше взять сегодня, чем ждать, что, может быть, дадут завтра.

— Пожалуй, — лениво согласился Джонни.

Маклин расплатился и вышел на улицу. Идти домой ему не хотелось. Лицезреть лишний раз квартирную хозяйку не бог весть какое удовольствие. Он неторопливо брел по тротуарам, рассеянно натыкаясь на прохожих. Потом ему показалось, что на той стороне голубеет знакомое платье. Он прищурился. Так и есть, это Ли. Странно! Ее дом совсем в другой стороне. А это что? В ста шагах от Ли шел сегодняшний мерзкий старик, а с ним… Маклин протер глаза. С ним Крестон. И они беседуют, как старые знакомые. Маклина охватило глухое беспокойство. Почему все трое идут в одном направлении? Случайность или…

Ли свернула в боковую улицу. Крестон и старик тоже. Что за невероятное совпадение! Мысли заплясали в голове Маклина, потом осталась одна, самая сумасшедшая: вдруг они идут в лабораторию? Но что им делать там ночью? Ли вытащила ключ. Маклин невольно отметил странность: в руках сумка, а ключ достала из кармана жакета. Да и откуда у нее этот ключ? Ли заперла за собой дверь — чисто женская привычка. Пройдет ли Крестон мимо? Нет, он тоже достал ключ, но дверь оставил открытой. Маклин перебежал улицу, едва не попав под автомобиль. Лицо его стало мрачным. Не нужно быть детективом, чтобы понять, что здесь затевается преступление. Но Ли, его Ли… она шла первой. Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки, Маклин решительно перешагнул порог.