Луис замолк. Официант, которому мы заказали пиво, по-прежнему не появлялся. Взгляд Луиса был устремлен куда-то сквозь завесу дыма, в которой ритмично подергивались танцоры. Искал ли он официанта? Может быть, надеялся увидеть кого-то еще?

Долгоиграющая пластинка с популярными мелодиями Ральфа Герштейна по-прежнему наполняла помещение громовыми синкопами.

– Почему вы внезапно замолчали? – спросил я.

Луис повернулся ко мне. Пригладив мокрые волосы, он начал тоном заговорщика:

– Вам придется смириться с тем, что моему рассказу о посещении банка должно предшествовать довольно обширное предисловие… Я снимаю комнату в доме Альберта Герштейна.

– Случалось ли вам встречать у него Тею Кильсеймур?

– Тею? Нет! Альберт из предосторожности, очевидно, встречался с ней вне дома или в те часы, когда я не присутствовал. Но их интимная связь не осталась тайной для меня, хотя Альберт со мной не откровенничал.

– Да?

– Он скорее избегал моего общества. Особенно в последнее время. Поэтому я был ошеломлен, когда он зашел в мою комнату с бутылкой…

– В день, когда ограбили банк? – предположил я без колебания.

– Совершенно верно. У меня не было ни малейшего настроения выпить. Все же я не отказался. Очевидно, чувствовал, что Альберт делает это неспроста.

– Ну, а дальше?

– Сидим, пригубляем виски, беседуем о том о сем. Альберт главным образом хвастал блистательной карьерой, которая ему обеспечена. Но я заметил, что он нервничает. Слишком уж часто поглядывал на часы…

После некоторой паузы Луис заметил:

– Чтобы вы поняли дальнейшее, вам следует знать, что из моего окна виден соседний дом…

– Дом Ионатана Крюдешанка, знаю, – подтвердил я.

– Фактически, мне виден лишь верхний этаж, нижний заслоняет ограда. Еще из окна просматривается часть самого двора и калитка, ведущая на пустырь.

– Это уже интересно.

– Теперь слушайте внимательно! Самое увлекательное начнется сейчас. Примерно в тридцать пять минут одиннадцатого я услышал на улице шум мотора. Машина завернула в переулок, проехала мимо нашего дома и остановилась.

– Вы видели пассажиров? – спросил я. Предчувствие, пусть и весьма туманное, тревожившее меня в день ограбления, сейчас подсказывало, что и машина, и ее пассажиры (может быть, только один пассажир?) имеют отношение к этому происшествию.

– Не видел, – Луис покачал головой. – В тот момент я сидел, повернувшись к окну спиной. Лишь затем я понял, что это был за автомобиль, – лендровер, на котором увезли похищенные деньги.

– Машина приехала за Альбертом? – спросил я.

– Об этом вам самим судить. Как только лендровер остановился, Альберт быстро вскочил. Сказал, что виски кончается, пора сбегать в магазин за пополнением. Я заметил, что осталось достаточно, суетиться нечего, тем более, что мне скоро в редакцию/

– Как на это реагировал Альберт?

– И слушать не хотел, хотя я и заверил его, что от своей доли отказываюсь в его пользу. Спустя минуту, он, вооружившись зонтиком и накинув дождевик, снова забежал ко мне.

– С какой целью?

– Просил никуда не уходить. «Ради бога, дождитесь меня, иначе я всерьез обижусь. Вернусь спустя минуту, мы с вами должны как следует обмыть мои будущие лавры!»

Луис замолк, затем взглянул на меня:

– Вот голые факты. Сделать вывод предоставляю вам.

– Если вы рассказали правду и только правду, – я шаржировал клятвенную присягу свидетеля на суде, – напрашивается вывод, что… – Тут я заколебался.

– У вас есть основания считать меня лжецом? – Луис усмехнулся.

– Вроде бы нет, – пожал я плечами. – Просто мы живем в такое время, когда большинство людей, начиная великими политиками и кончая последним мусорщиком, разучились говорить правду.

– Вещать правду обычно не слишком-то выгодно. Но к данному случаю это не относится, – заметил Луис.

– Раз так, я готов, пусть хотя бы теоретически, принять ваш рассказ за чистую монету. А значит, вывод не только напрашивается сам собой, но прямо-таки требует взять его с полки и прижать к груди. Представление с выпивкой и походом в магазин якобы за второй бутылкой были нужны Альберту, чтобы обеспечить себе алиби. Если считать это базисом, то сама схема выглядит следующим образом…

Я прервал себя, чтобы взглянуть на неподвижно сидевшего Пророка, затем продолжал:

– Визит Ричарда Бейдевана к Ионатану Крюдешанку служил двоякой цели. Первая – не вызвав подозрения, доставить лендровер к дому Альберта. Это обеспечивало Альберту возможность в считанные минуты доехать до банка, обчистить сейф и вернуться обратно…

– Поставив на мой стол заранее заготовленную вторую бутылку виски, Альберт имел бы отличного свидетеля в моем лице. Будь я действительно таким простофилей, каким я ему казался, то поклялся бы, что Альберт Герштейн отсутствовал лишь несколько минут, и то, чтобы забежать в магазин.

Мы оба погрузились в молчание.

– Над чем вы размышляете? – осведомился Луис.

– Над новой загадкой, вытекающей из построенной мною схемы, – ответил я. – Почему Альберт Герштейн в таком случае не вернулся домой, как предполагал раньше? Начальник полиции обнаружил Альберта Герштейна спустя несколько часов после ограбления в доме Ральфа Герштейна. Он прятался в запертой спальне Теи Кильсеймур.

– Слыхал, хотя и без подробностей, – отозвался Луис. – По-моему, это обстоятельство в какой-то мере ответ на ваш вопрос. Предполагаю, что первоначальный план неожиданно претерпел изменения…

– Возможно, – согласился я.

– Надо признаться, – задумчиво продолжал Луис, – в какую-то минуту я даже начал сомневаться, участвовал ли Альберт вообще непосредственно в ограблении… После ухода Альберта я увидел во дворе Ионатана Крюдешанка человека. Он прошел через калитку на пустырь и, прячась за кустами, направился в переулок к стоящему там лендроверу…

– Это точно…

– В каком смысле?

– Человек появился на пустыре именно из калитки?

– Полной уверенности у меня нет. В показаниях следователю я рассказал бы, что видел человека, крадущегося по пустырю к автомобилю. Заверить под присягой, что он вышел из калитки двора Крюдешанка, я, пожалуй, отказался бы, – Луис замолк.

– Ну, а дальше? – спросил я.

– Дальше?… Или я о вас слишком высокого мнения, или же вы сами должны догадаться.

– Хорошо. Вам показалось, хотя бы на минуту, что этот человек не Альберт Герштейн, а кто-то другой, – высказал я свою версию.

– Вот именно, показалось. Можете это называть интуицией, если хотите. Но не больше. Для того, чтобы вы уразумели, что о большем не может быть и речи, я должен описать внешний вид этого человека. Голова скрыта капюшоном, фигура – черным балахоном до пят.

– В пользу того, что это был вовсе не Альберт, говорит и тот факт, что в таком случае все его предыдущее поведение – визит к вам, совместная выпивка, просьба подождать – . теряет всякий смысл.

– При желании какой-то смысл можно все-таки обнаружить, – задумчиво возразил Луис.

Говорил он не спеша, временами останавливаясь, как будто взвешивая в уме каждое слово. Если бы не мысль, что Луис делает все от него зависящее, дабы заставить меня принять его точку зрения, могло показаться, что он забыл о моем присутствии и размышляет вслух, стараясь уяснить для самого себя истинный ход событий.

– Вы так думаете? Какой же? – прервал я его затянувшееся молчание.

– Альберт зашел ко мне вовсе не для того, чтобы обеспечить себе алиби… Допустим, у него действительно возникла потребность с кем-то выпить и заодно поболтать о своих успехах. В таком случае, логично предположить, что он нервничал, то и дело поглядывал на часы совсем по другой причине…

– Tea?

– Да. Скорее всего. Допустим, он ожидал, что в любую минуту может прийти Tea. В таком случае басня насчет магазина давала возможность выскочить на улицу и предупредить ее, мол, заходить нельзя, поскольку дома он не один.

Само собой разумеется, оба они были весьма заинтересованы, чтобы об их связи посторонние не знали…