И вот в этот период действительно имели место факты насильственно вывоза людей — но только в отношении беглецов из России. Мы писали уже, что за польскую границу уходили православные старообрядцы; русские помещики и военачальники беспрестанно жало правительству на побеги своих крестьян и солдат. И вот, правительство Анны Иоанновны издало 2 августа 1734 года манифест «О возвращении беглецов из-за границы на прежнее жилище и о даче им для поправления своего состояния льготы от государственных податей на несколько лет». А поскольку старообрядцы не откликнулись на это предложение императрицы, их увели силой.

Дело в том, что Речь Посполитая в то время не была авторитетной державой. Соседи с ней не считались. Русское правительство в 1735 году направило в польские пределы пять полков во главе с опытным в репрессивных делах полковником Я. Г. Сытиным с целью «оных беглецов под стражею вывести в отечество и разослать кто откуда был по своим местам». Задача отряда состояла в том, чтобы «очистить Ветку» (район, населённый старообрядцами) и соседние с нею слободы, населённые великороссийскими беглыми людьми, преимущественно приверженцами старых обрядов.

В конце февраля 1735 года Ветка была внезапно окружена. Жители православных староверческих слобод, застигнутые врасплох, не оказали никакого сопротивления, но их дома и монастырские постройки были сожжены. По одним данным, выведено оттуда было 13 тысяч человек, по другим — 40 тысяч. Правда, позже снова на Ветку потекли толпы недовольных, а через пять лет она воскресла, и снова сделалась одним из основных гнёзд раскола. Но центр беглопоповщины после разгрома Ветки переместился в Стародубье; туда убегало вообще всё недовольное население во все последующие годы, вплоть до отмены крепостного права. Россия через своих дипломатических представителей в Варшаве неоднократно обращалась к королю с просьбами и требованиями прекратить преследования православных. Но результатов не было никаких, несмотря на обещания короля и его строгие приказы. Власть Польши не желала бороться со всесильными католическими организациями и своевольными магнатами, которые им покровительствовали. Католическая агрессия продолжалась, и вызвала страшный бунт.

Начал и возглавил восстание запорожец Максим Зализняк весною 1768 года.

Сформировав отряд в Матронином лесу, он двинулся на юг, громя помещичьи имения и поголовно уничтожая поляков и евреев. Смела, Черкассы, Корсунь, Богуслав и другие города и местечки южной Киевщины были захвачены повстанцами, число которых росло с каждым днём; крестьяне с воодушевлением шли в гайдамаки.

Когда Зализняк подошёл к Умани, на сторону гайдамаков перешли казаки, котором поляки поручили руководить обороной. В результате этот центр польско-католической агрессии на южной Киевщине без сопротивления попал в руки повстанцев и началась страшная резня, известная в истории как «Уманская резня». Сколько при этом погибло католиков, униатов и евреев, точно неизвестно, но что они были уничтожены почти поголовно, не исключая женщин, детей и стариков, можно считать фактом установленным.

Киевщина и прилегающие районы Брацлавщины и Волыни были полностью оставлены поляками и евреями. Появились русские войска. Народ ждал окончательного освобождения и воссоединения с Россией, твёрдо веря, что именно для этого русские и пришли на Правобережье, — но, как и в 1734 году, был горько разочарован. Усмирив «Барских конфедератов» — объединение шляхтичей, выступавших против короля Станислава Понятовского и русской партии, — русские войска начали усмирять и отдавать на расправу полякам своих союзников, гайдамаков, нередко прибегая к неблаговидным способам для захвата их руководителей.

Так была убита в народе вера в справедливость русского царского правительства. Долго ещё в народных преданиях Правобережья передавалась обида за то, что, «русски цари не схотилы нас вызволыты пид ляхив за часив гайдамаччины».

С усмирением «гайдамаччины» Правобережье перестало сопротивляться польско-католической агрессии, которая быстрыми шагами вела край к полному национальному, социальному и религиозно-культурному порабощению. В конце XVIII века все помещики Правобережья были католики-поляки, а всё крестьянское население превратилось в крепостных. В это же время была предпринята вторая попытка возврата с Правобережья староверческого населения. В декабре 1762 года был издан Указ сената: «Всем живущим за границею российским раскольникам объявить, что им позволяется выходить и селиться особливыми слободами не только в Сибири, на Барабинской степи и других порожних и отдалённых местах, но и в Воронежской, Белгородской и Казанской губерниях». Им было обещано простить все «преступления», разрешить носить бороды и указные платья. Каждому обещали волю в выборе сословия, к какому кто себя отнесёт. Старообрядцы должны были платить раскольничий оклад, но им определялись и льготы от всяких податей и работ сроком на шесть лет.

Но эти обещания не привлекли ветковцев; поэтому сменившая Петра III Екатерина II решила вообще ликвидировать этот рассадник свободомыслия. В 1764 году генерал-майор Маслов двумя военными полками окружил Ветку и, захватив там около 20 тысяч душ обоего пола, проявил ещё большую жестокость, чем оно было в 1735 году, — без суда и следствия отправил всё население ветковских слобод на поселение в Сибирь. Впрочем, и в этом случае староверие в Ветке сохранилось; часть староверов осталась там, и дожила до XX столетия.

…Почти полтора столетия отдельной жизни под гнётом польско-католической агрессии не осталось без последствий. Весь высший, культурный слой народа, носитель национальных традиций и культуры, в результате окатоличивания и ополячивания исчез совершенно. Осталось только крепкое в своей вере и тяготении к единству всей Руси крестьянство, да кое-где низшее духовенство.

А когда уже в XIX веке началось возрождение украинской национальной мысли, культуры и литературного украинского языка — началось оно не на Правобережье и не в Галиции, а на том самом Левобережье, которое свободно жило и развивалось в составе Государства Российского.

Пришло время сопоставить многочисленные и многообразные источники, раскрывающие с разных сторон жизнь деревни, чтобы дать правдивый рассказ о русских крестьянах той поры. Сохранилось множество описаний современников, подробных ответов на программы различных научных обществ XIX века, решений общинных сходок, прошений, писем и других документов, по которым можно очень подробно представить жизнь старой деревни. Рассмотрим же некоторые из них, используя сведения, сообщённые в интереснейшей книге М. М. Громыко «Мир русской деревни».

Для начала удивимся: откуда взялось представление о невежественности крестьянина? Вырастить даже одно, самое неприхотливое растение — отнюдь не простой исполнительский труд. А в крестьянском хозяйстве столько разных культур, и каждая со своим норовом, столько разных оттенков погоды, почвы, ландшафта, и всё это надо знать и учитывать, если не хочешь, чтобы ты и семья твоя голодали. Сам годовой цикл земледельческих работ так многообразен и сложен, а природа вносит столько неожиданного в каждый следующий год, что поистине огромным объёмом знаний должен обладать каждый пахарь, чтобы хорошо справляться со своей задачей.