Константин Случевский ПЕСНИ ИЗ "УГОЛКА" 1895–1901 Посвящаются А. А. Коринфскому и Н. А. Котляревскому «Мы — разных областей мышленья…» Мы — разных областей мышленья… Мы — разных сил и разных лет… От вас мне слово утешенья, От вас мне дружеский привет. Мы шли различными путями, Различно билось сердце в нас, И мало схожими страстями Мы жили в тот иль в этот час. Но есть неведомые страны, Где — в единении святом — Цветут, как на Валгалле, раны Борцов, почивших вечным сном. Чем больше ран — тем цвет их краше, Чем глубже — тем расцвет пышней!.. И в этом, в этом — сходство наше, Друзья моих последних дней. «Здесь счастлив я, здесь я свободен…» Здесь счастлив я, здесь я свободен,— Свободен тем, что жизнь прошла, Что ни к чему теперь не годен, Что полуслеп, что эта мгла Своим могуществом жестоким Меня не в силах сокрушить, Что светом внутренним, глубоким Могу я сам себе светить И что из общего крушенья Всех прежних сил, на склоне лет, Святое чувство примиренья Пошло во мне в роскошный цвет… Не так ли в рухляди, над хламом, Из перегноя и трухи, Растут и дышат фимиамом Цветов красивые верхи? Пускай основы правды зыбки, Пусть все безумно в злобе дня,— Доброжелательной улыбки Им не лишить теперь меня! Я дом воздвиг в стране бездомной, Решил задачу всех задач,— Пускай ко мне, в мой угол скромный, Идут и жертва и палач… Я вижу, знаю, постигаю, Что все должны быть прощены; Я добр — умом, я утешаю Тем, что в бессилье все равны. Да, в лоно мощного покоя Вошел мой тихий «Уголок» — Возросший в грудах перегноя, Очаровательный цветок… «Как ты боишься привидений…» Как ты боишься привидений! Поверь: они — твой личный бред; Нам с миром мертвых нет общений, И между двух миров — запрет. Когда б я мертвого увидел Хоть миг один, как видел ты, Я 6 этот миг возненавидел,— Он сжег бы все мои мечты. Нельзя из моря снова в реку Былые волны обратить; Нельзя свершившемуся веку Вернуться и грядущим быть. Умерший сгинул безвозвратно, Земное в нем завершено… Что дальше? Людям непонятно; Бессмертье — плод, а мы — зерно! «Какая ночь! Зашел я в хату…»
Какая ночь! Зашел я в хату, Весь лес лучами озарен И, как по кованому злату, Тенями ночи зачервлен. Сквозь крышу, крытую соломой, Мне мнится, будто я цветок С его полуночной истомой, С сияньем месяца у ног! Вся хата — то мои покровы, Мой цветень и листва моя… Должно быть, все цветы дубровы Теперь мечтают так, как я! «Воспоминанья вы убить хотите…» Воспоминанья вы убить хотите?! Но — сокрушите помыслом скалу, Дыханьем груди солнце загасите, Огнем костра согрейте ночи мглу!.. Воспоминанья — вечные лампады, Былой весны чарующий покров, Страданий духа поздние награды, Последний след когда-то милых снов. На склоне лет живешь, годами согнут, Одна лишь память светит на пути… Но если вдруг воспоминанья дрогнут,— Погаснет все, и некуда идти… Копилка жизни! Мелкие монеты! Когда других монет не отыскать — Они пригодны! Целые банкеты Воспоминанья могут задавать. Беда, беда, когда средь них найдется Стыд иль пятно в свершившемся былом! Оно к банкету скрытно проберется И тенью Банко сядет за столом. «Дайте, дайте мне, долины наши ровные…» Дайте, дайте мне, долины наши ровные, Вашей ласковой и кроткой тишины! Сны младенчества счастливые, бескровные, Если б были вы второй раз мне даны! Если б все, — да, все, — что было и утрачено, Что бежит меня, опять навстречу шло, Что теперь совсем не мне — другим назначено, Но в минувший срок и для меня цвело! Если б это все возникло по прошедшему,— Как сумел бы я мгновенье оценить, И себя в себе негаданно нашедшему Довелось бы жизнь из полной чаши пить! А теперь я что? Я — песня в подземелии, Слабый лунный свет в горячий полдня час, Смех в рыдании и тихий плач в веселии… Я — ошибка жизни, не в последний paз… |
