И хоть не дотрагивается, жар, исходящий от его сильного тела все равно чувствуется на коже. Невольно покрываюсь колючими мурашками.

Горячее дыхание щекочет затылок.

Он не делает ничего. Молчит. Не переходит черту. Но в повисшей между нами тишине точно еще сильнее искрит.

Крупные ладони опускаются на столешницу по обе стороны от моих бедер. Вены на кистях вздуваются, набрякают.

От напряжение у меня дыхание сбивается.

— Присядь, пожалуйста, — бормочу.

Он не двигается с места.

Шумно втягивает воздух.

— Демьян, — роняет Катя.

Застываю. Жадно вбираю ее запах. Переместив руки, сжимаю край стола так, что костяшки пальцев похрустывают.

Мое имя на ее губах — мой главный стоп.

И больше нет никаких вариантов. Только подчиниться, блять. Отталкиваюсь от столешницы и усаживаюсь на диван.

— В каком городе твой универ? — спрашиваю. — Как называется?

Она отвечает. Как-то рассеянно. А потом сдавленно прибавляет:

— Ты что, правда собираешься поехать?

— Вопрос решен, Катя.

— И как ты себе это представляешь?

— Хорошо.

Поджимает губы. Не спорит. Понимает, что смысла нет. Наливает чай, подает мне одну из чашек. Сама присаживается напротив.

Охуеть. Сидим, блядь, пьем чай. А я уже от этого кайф ловлю.

Катя рядом. Задумчивая. Встревоженная. Но рядом. И я не по углам шатаюсь, не жмусь в тени, разглядывая ее со стороны, а вижу прямо перед собой.

Косу заплела. Так и просится намотать на кулак. А потом притянуть и…

Тормози. Без того стояк от ее близости. Хер деревенеет.

Глазами девчонку жру. Не могу остановиться.

Нежная шея. Острые ключицы. Нервно пульсируют тонкие голубые жилки. Пройтись бы по ним языком. Прикусить кожу. Слегка прихватить зубами. А после зализать следы.

Опять приходится порывы гасить. Яйца и так будто свинцом налиты. Взвыть готов. Весь на взводе. Да и похуй.

Дебильная улыбка на губах расползается.

Похуй все.

Я же здесь. С ней.

— А ты чего босая?

Взгляд упирается в ее голые ступни.

— Тут полы с подогревом, — дергает плечом. — Тепло.

Склоняюсь и обхватываю тонкие лодыжки, накрываю узкие ступни ладонями. Катя дергается и вскрикивает.

— Ай, Демьян, ты что делаешь?

Расплескав чай, ставит чашку на стол.

— Пусти, — бормочет, пробуя вырваться.

— Ноги ледяные.

— У меня всегда так, — морщится и выпаливает: — Ой, щекотно. Прекрати. Это же просто…

Согрев ступни, перетягиваю девчонку к себе на колени.

Она содрогается, ощутив насколько я заведен.

— Тише, — говорю. — Ничего не будет.

Обхватываю ее за талию. Притягиваю крепче. Зарываюсь пальцами в ее волосы, растрепывая косу, пропускаю пряди между пальцами.

— Соскучился, — выдыхаю ей на ухо.

Мочку прикусываю. Слегка.

Катя подрагивает в моих руках.

— Тебе пора ехать, — шепчу я.

Не знаю, сколько мы сидим вот так. Вдвоем. В тесной близости. Чай успевает остыть. Ливень за окном прекращается.

— Скоро поеду, — отвечает Демьян.

Страшно. До жути страшно от тех чувств, которые он во мне пробуждает.

Дикий опасен. Характер у него тяжелый, взрывной. Тогда почему мне рядом с ним настолько спокойно? Будто все как должно быть. Будто это и правда судьба.

Хочу, чтобы он уехал. Очень хочу. Но когда закрываю дверь за ним и остаюсь одна в квартире, ощущаю непривычную пустоту внутри.

Подхожу к окну, наблюдаю за высокой темной фигурой. Нервно покусываю губы, стараясь успокоиться.

Дикий поворачивается и усмехается. Прощается со мной кивком головы, а после направляется в свою машину.

Вспыхивает абсолютно дурацкая мысль.

А ведь он меня не поцеловал.

Почему?..

Не важно. Не поцеловал и хорошо. Все равно отношений у нас не будет. Мои эмоции схлынут. Временное помутнение.

Ночь проходит без сна, а утром я затеваю уборку, чтобы отвлечься. И нахожу в гостиной часы Демьяна. Он забыл их на комоде.

Провожу пальцами по прохладному металлу. Чуть помедлив, достаю свой мобильный из сумочки. Только теперь замечаю пропущенные звонки и сообщения от Димы.

Телефон опять вспыхивает. Входящий звонок.

Но это не Лебедев, а Дикий.

— Привет, — хрипло говорит он, когда отвечаю на вызов. — Ты мои часы не видела?

— Да, ты их забыл, как раз собиралась позвонить…

Демьян прочищает горло.

— Понял, потом заберу, — голос у него простуженный.

— Ты мерил температуру?

— Зачем?

— У тебя кашель.

— Пройдет.

Помню, мой папа говорил также, а потом чуть не попал в больницу с воспалением легких.

— Знаешь, я буду в твоем районе, — замечаю. — Могу часы завезти.

— Приезжай, — заключает Дикий.

Убираю телефон. Иду на кухню, чтобы взять лекарства. Уверена, у Демьяна дома ничего нет. Лечиться он не привык. Но по его сильно изменившемуся голосу понятно, что само по себе ничего не «пройдет».

Собираюсь и вызываю такси.

Опять звонит Дима, но водитель уже подъезжает к моему дому, поэтому я решаю перезвонить Лебедеву позже. Кладу в сумку лекарства и выхожу.

Дорога занимает минут десять.

И вот я поднимаюсь на нужный этаж. Не успеваю позвонить в квартиру. Дикий уже встречает меня на пороге. Волосы у него мокрые, взъерошенные. Похоже, он только вышел из душа.

— Ты почему на сквозняке стоишь? — бросаю возмущенно. — Чтобы еще больше протянуло?

— Да нормально все, — отмахивается.

Прохожу вперед, а Дикий захлопывает дверь за моей спиной.

Прикладываю ладонь к его лбу, но так ничего непонятно. Приходится встать на носочки, прижаться губами. Жар опаляет.

— У тебя есть градусник? — хмурюсь.

— Надо глянуть.

Хочу отойти, но Демьян не позволяет. Его ладонь опускается на мою поясницу, удерживая меня рядом.

— Я в порядке, Катя, — заявляет отрывисто.

— Ну ладно, — достаю его часы и пакет с лекарствами, кладу на полку в коридоре. — Тогда я поехала.

— С чего ты взяла, что я тебя отпущу? — криво усмехается.

— Мне пора ехать, — говорю и обхватываю его массивную кисть, пробую убрать от себя крупную ладонь. — Такси внизу ждет.

Дикий молчит. Смотрит прямо в глаза. Горячие пальцы застывают на моей пояснице, не желая отпускать, не сдвигаясь даже на миллиметр.

Он не причиняет боль. Не сжимает. Но держит крепко.

Его близость влияет на меня. И еще действует то, как меняется его взгляд, будто становится расплавленным. Темнеет и загорается.

Острые эмоции точно передаются через прикосновение, проникают под кожу, заражая теми чувствами, которые совсем не хочу испытывать.

Напрягаюсь. Судорожно выдыхаю:

— Отпусти.

Его рот едва заметно дергается в кривом оскале. Крылья носа угрожающе раздуваются, когда Дикий с шумом втягивает воздух.

Накрывает ощущение надвигающегося урагана.

— Демьян, — роняю чуть слышно.

Тяжелая рука в момент соскальзывает с моей поясницы.

— Ты, пожалуйста, прими лекарства, — продолжаю тихо, в горле предательски царапает, и я отворачиваюсь, рассеянно киваю в сторону полки, где положила таблетки. — Те, что в зеленой упаковке, по одной три раза в день. А в синей…

Осекаюсь, увидев, как Дикий сжимает и разжимает кулаки. До хруста костяшек. Так, что вены на руках вздуваются.

— Те, которые в синей, на ночь, — заканчиваю глухо.

Берусь за дверную ручку. Ладонь Дикого тут же приземляется выше моей, не разрешая открыть замок.

— Куда торопишься? — хрипло бросает он.

— Домой, — нервно поджимаю губы. — Много дел. И такси…

— Подождет, — отрезает Демьян. — А нет — так новую тачку вызову. Давай, проходи. Чая выпьем. И про таблетки еще расскажешь. А то я ни черта не запомнил. Может, и правда температура. Башка туго варит.

— Не может, а точно, — сокрушенно качаю головой. — Лоб у тебя слишком горячий.