Ебануться. Как же бешено меня от нее прет.

Сначала казалось, это игра. Вызов. Но чем больше времени проходило, тем отчетливее доходила суть.

Замкнуло меня на ней. Крепко. Закоротило так, что очнуться уже нельзя.

Чего только стоила реакция на перестук ее каблуков в коридоре. На любой жест. Выдох. Вдох. Вроде такая нежная с виду. Хрупкая. Но, сука, просто несгибаемая. Уперлась. Закрылась. Хер эту защиту пробьешь.

Как подписала рабочий контракт?

Видно, сама не сообразила. Все-таки заболтал, задурил ей голову. И этого хватило. Решил, будем постоянно вместе. Свое возьму.

Нихуя. Обломала меня только так.

— Остынет же все, — замечает Катя.

Губы поджимает. Пухлые. Блядские. Губы, которые до сих пор чувствую. Вкус. Мягкость. Податливость.

Катя выразительно кивает на блюдо, а я не двигаюсь.

Трахаю ее глазами. Трогать нельзя. Но смотреть она не запретит.

— Если ты не голоден…

— Голоден, — обрываю. — Очень.

Пробую то, что стоит передо мной.

Вкусно. Наверное. Она — вкуснее. Взгляд ее. Голос.

Катя заговаривает, пробуя разрядить обстановку. Не выдерживает молчания. Заводит какую-то левую тему. И я даже что-то отвечаю. Сам не соображаю что.

Вообще, странно.

Дохуя раз выебал ее в своей голове. Разложил в самых грязных позах. Но хер тяжелеет гораздо сильнее, когда мы просто сидим рядом напротив друг друга.

Дико ведет. От блеска ее глаз. От какого-то запредельного света в них. От ее аромата. От свежести, которой она насквозь пропитана.

Ее тонкие пальцы сжимают высокий стакан, а я вижу, как она обхватывает мой хуй, проходится ладонью по стволу и берет в рот.

Блядь. Пора мне отсюда уебывать. Иначе резьбу на хрен сорвет.

Подальше от нее. Под холодный душ.

Но я даже не сдвигаюсь с места.

— Ты почему не ешь? — спрашиваю, заметив перед ней практически нетронутую тарелку.

— Ем, — глухо роняет Катя.

Надо остыть. Переключиться.

Накручиваю спагетти на вилку. Двигаю челюстями так, что зубы поскрипывают. А прикончив блюдо, залпом опрокидываю чашку крепкого кофе.

Трезвею. Знаю, что ненадолго. Перехватываю ее взгляд. На меня. После на тарелку.

— Блядь, — выдаю и веду ладонью по затылку, башкой мотаю. — Черт, я твою пасту сожрал.

— Ничего, — нервно улыбается. — Приятного аппетита.

— Новую закажу, — за телефоном тянусь. — Сейчас…

— Не надо, — тут же отказывается. — Рыба на гриле вкуснее.

В кармане пусто. Видно, мобильный в номере оставил. Должны позвонить. По теме с Айдаровым. Хотя похер. Перезвоню, после разберусь.

Она опять на меня смотрит.

А потом вдруг протягивает руку. Дотрагивается до моей щеки. От этого простого жеста как током пробивает.

— Тут соус, — роняет тихо. — Ой, лучше салфеткой…

Отдергивает ладонь от моего лица.

— Нет.

Ловлю узкое запястье. Возвращаю ладонь обратно. Накрываю своими пальцами, прижимаю к щеке.

— Не лучше.

Взгляд. Глаза в глаза. Разряд за разрядом. Прямо по венам. И ребра сдавливает от едва сдерживаемой тяги дотронуться. Взять. Забрать. Всю. Без остатка.

— Ты… — начинает Катя.

Но закончить ей не разрешаю.

Подаюсь вперед. Накрываю ее губы. Мягко. Нежно. Сдерживаю жадность. Чуть касаюсь. Пробую на вкус. Осторожно. Медленно. Не хочу спугнуть.

Она вздрагивает, но не вырывается. Упирается пальцами в плечи. Не отталкивает. Застывает. Размыкает рот под моим уверенным напором. Безотчетно. Рефлекторно. Судорожно глотает воздух. Точно задыхается.

Обхватываю ее затылок. Вплетаю пальцы в спутанные пряди волос.

Ближе. Еще. Углубляю поцелуй. Прохожусь языком по ее языку. Захватываю и затягиваю в свой рот.

Накрывает. Пиздец.

Будто удар в солнечное сплетение.

Отталкиваю стол между нами. К чертям. Где-то вдалеке раздается перезвон стекла, бряцает металл.

Подхватываю Катю на руки. Прижимаю вплотную.

Она дергается. Напрягается, будто очнувшись. Натягивается струной. Маленькие ладони давят на мои плечи так, что я уже взвыть готов. Но ее губы горят под моим ртом.

Не отпускаю. Зацеловываю. Вырываю приглушенный стон из горла. Заставляю откликнуться снова. Касаюсь языком так, чтобы даже не мечтала сбежать.

Хватит. Блядь. Наигрались.

Пара шагов. Будто в пьяном бреду.

Дальше — на кровать.

Ощущение, точно падаем.

Не отрываюсь от Кати. Опираюсь на крепко стиснутые кулаки. Нависаю сверху, накрываю собой.

Тяну крепко завязанный пояс.

Нахуй этот гребаный халат.

Освобождаю Катю от всего, что мешает. Хлопковая футболка. Шорты. Пальцы сводит от нетерпения. Сдергиваю собственную рубашку, вырываю ремень из шлеек.

Она подо мной. В одном белье. Но это ненадолго.

Хочу ощущать ее всю. Кожа к коже. Хочу чувствовать абсолютно голой.

Разрываю поцелуй, просто чтобы посмотреть на Катю. Увидеть глаза. Те самые глаза, что могут выдрать мой хребет.

Страха в ее взгляде нет. Но остается напряжение.

— Демьян, — еле слышно выдыхает она.

И мой хуй тверже камня от того, как это звучит. На ее губах. На ее языке.

Растрепанная. Дрожащая.

Катя станет моей. По-настоящему.

Впиваюсь в губы. Жарче. Острее. Обрушиваюсь на нее. Затягиваю. Накрываю ладонью живот. Касаюсь между ног.

Она дергается так, будто ее там никто и никогда не трогал. Зажимается вся. Пробует оттолкнуть.

Но я слишком далеко зашел, чтобы теперь тормозить.

Покрываю поцелуями ее лицо. Опускаюсь вниз. По шее. Прихватываю зубами тонкую кожу на ключицах. Веду языком по нервно пульсирующей жилке.

— Демьян, — шепчет Катя.

Тонкая ладонь скользит по моему затылку. Пальцы цепляются за волосы. Она не отталкивает, просто сжимает.

А я хочу утащить ее глубже. Дальше.

Только стук в дверь точно молотом врезает.

Похуй. Плевать. Не важно — кто бы там не был, подождет.

Накрываю ее грудь губами. Обвожу сосок языком. Втягиваю в рот.

А блядский стук нарастает. Громче. Резче.

Ебануться. Что за херня?

— Демьян, — роняет Катя.

Уже совсем иначе. Тон меняется. И пальцы ощутимо напрягаются на моем затылке. Ускользает. Отталкивает. Ей даже лишние жесты не требуются. Все и так читается.

Ебучий стук не затихает.

Отрываюсь от нее. Точно с мясом самого себя выдираю.

Поправляю закостеневший хуй. Застегиваю брюки.

Толкаю дверь.

— Обслуживание номеров, — заявляет уебок на пороге.

Его широкая улыбка гаснет под моим взглядом.

— Простите, нам необходимо… — бормочет.

— Уебывай.

— Это…

— На хер.

Захлопываю дверь.

Сука. Пиздец.

Возвращаюсь обратно и наблюдаю за тем, как девчонка поспешно натягивает шорты, запахивает халат.

Момент упущен.

Она вскидывается, заметив меня в дверном проеме. По глазам ясно, что сама не понимает, как позволила мне настолько далеко зайти. Теперь проще сделать вид, будто ни черта и не было.

— Уже поздно, — сглатывает. — Завтра рано вставать.

— Да, — соглашаюсь.

Прохожу вперед. Обхватываю ее за талию. Заваливаю на кровать, раскладывая рядом с собой.

— Пусти, — бормочет Катя. — Ты что…

— Устал, — бросаю.

Крепче прижимаю брыкающуюся девчонку. Жду, пока затихнет. Поймет, все равно не отпущу.

— Рубит меня в сон, — добавляю. — Давай просто подремаем.

— Катя, — зовет подруга. — Кать, ты вообще меня слушаешь? Сколько можно за этими тестами сидеть? Ты там наверняка по сто раз все задания порешала.

— Прости, отвлеклась, — роняю глухо и закрываю учебник.

На самом деле, у меня там пока не отмечено ни единого ответа. Трудно думать про международную экономику, когда мысли далеко.

— Почему на тебя Щеглова взъелась? — спрашивает Полина.

— Не замечала, — пожимаю плечами. — С чего ты взяла?

— Ну ты в последнее время мало что замечаешь, — протягивает она, задумчиво прищурившись. — Сама не своя. Влюбилась что ли?