— Какой ты мнительный, брат, — рассмеялся Артур.

— А ты упрямый.

— Мы друг друга стоим, не правда ли?

От Бедивера не так просто было отшутиться.

— Послушай меня, Арторий! Не ходи в Рим. — Он скрестил руки на груди. — Вот, я сказал тебе напрямик.

Артур довольно долго молчал.

— Означает ли это, что ты не пойдешь со мной?

— Святые и ангелы! — вздохнул Бедивер. — Конечно, я пойду с тобой. Как иначе я помешаю тебе сложить голову под варварским топором? — Бедивер помолчал и добавил: — Однако возникает еще вопрос: кто будет править королевством в твое отсутствие?

— Об этом я уже подумал, — весело отвечал Артур. — Гвенвифар — царствующая королева в своем собственном праве. Она будет править вместо меня.

— Отлично, — одобрил Бедивер. — Первое разумное решение, которое я сегодня от тебя слышу. Ей по крайней мере не придет в голову бросаться на спасение гибнущих империй.

Под конец в столице остались мы с Эмрисом и Гвенвифар, а также небольшой отряд воинов. Гвенвифар сердилась на Артура за отъезд, главным образом потому, что предпочла бы сражаться бок о бок с ним, а не томиться в Британии. Довольно долго она рвала и метала, однако, когда подошел день расставания, повела себя достойно и величаво.

Сборы, раз начавшись, быстро набрали скорость. К началу лета все было готово, все воины Британии собрались — как легионеры три столетия назад — на берегах реки Оке, погрузились на корабли и отплыли в Рим.

После этого мы пробыли в Городе Легионов еще несколько дней, потом тоже сели на корабли и направились вдоль западного побережья в гавань Каер Лиала. Я не жалел, что остался с Эмрисом и королевой. Конечно, мне хотелось бы отправиться со всеми, просто чтобы увидеть Рим, но я понимал, что от меня, слабейшего из воинов Артура, будет больше проку, если я останусь здесь и пригляжу за его достоянием.

Дорога в Каер Лиал получилась очень приятной. По пути зашли на остров Аваллон, погостили несколько дней у Аваллаха с Харитой. Еще через день достигли гавани. Наконец-то мы вернулись на север.

Я сам удивился, как соскучился по родным краям. После людных южных городов Каер Лиал казался просторнее, воздух — чище, дни — ярче. Я радовался приволью и несколько дней посвятил делам, заброшенным еще с прошлой зимы. К тому же я собрался съездить в Каер Алклид, навестить мать, которую последний раз видел на коронации императора Артура, да и то мельком.

В день, намеченный для отъезда, я зашел на конюшню, велел оседлать коня, а сам поспешил во дворец — забрать подарки, которые приготовил для близких. Затем я намеревался попрощаться с Эмрисом и спросить, не хочет ли он передать со мной какого послания.

Я выходил из своей комнаты, когда услышал крики о помощи. Они неслись из дворца. Роняя свертки, я ринулся в зал и, вбежав в него, оказался лицом к лицу с Медраутом.

Четыре воина лежали убитыми в луже крови. Повсюду были пикты: они размахивали мечами, дубинками и копьями.

Я — единственный, кто мог бы защитить королеву, — стоял безоружный.

Медраут коснулся мечом моей шеи.

— Это что, мятеж? — спросил я.

— Мы явились поклониться императору, — с усмешкой произнес Медраут. — Вообрази мое разочарование, когда никто нас не встретил.

Два пикта уперли мне в бока копья. Это был бы мой последний миг, не останови их Медраут.

— Кадо! Имат! — выкрикнул он на их грубом наречии. Другому же смуглому пикту, судя по всему, королю, сказал: — Этот пригодится живым. Свяжите его и бросьте к остальным.

Меня связали по рукам и ногам толстыми кожаными веревками и волоком потащили через двор. Всюду видны были следы ожесточенной и короткой борьбы: груды мертвецов, вооруженных и безоружных, разрубленные на месте тела.

Нас разгромили раньше, чем мы успели сообразить, что к чему. Те же, кто остался в живых, стали заложниками Медраута — унижение горше смерти.

Гнев и потрясение свивались во мне, словно две змеи. Мерзость! Позор! Гнусный Медраут совершил немыслимое. Более тридцати воинов королевы попали в плен — настолько мы не ожидали нападения. Никто, от первого витязя до последнего конюха, не дался бы живым, будь у него оружие или хоть возможность размахнуться кулаком.

Все они стояли, понурив от стыда головы, в окружении стражников-пиктов. В городе поднимались столбы дыма, вдалеке слышались вопли и стоны. Меня отвели к остальным бриттам. Через несколько минут из дворца грубо выволокли Эмриса и королеву. При виде Мирддина и Гвенвифар, связанных, в руках у врагов, ко рту подступила горечь. Меня стошнило черной желчью, из глаз хлынули слезы.

Медраут с лицом диким и неестественным, вышел во двор в сопровождении двух воинов-пиктов — сам он даже сражаться не умел. По правде сказать, он был лишь коварным трусом.

Подойдя к тому месту, где ждали пленные, он что-то коротко приказал на варварском наречии. Тут же пикты подняли мечи и копья и принялись убивать пленных. Вокруг меня падали на землю храбрецы. Отважные до последней минуты, они умирали без звука, без стона. Один старый воин в шрамах от множества походов выхватил направленный в него меч и с громким криком вонзил себе в сердце, дабы избежать позорной смерти от вражеских рук.

Меня бросили на землю и прижали острием копья. Когда все закончилось, нас уцелело лишь одиннадцать человек. Медраут оставил в заложниках самых заметных людей: королеву, Эмриса, меня и еще восемь человек, за которых надеялся получить выкуп.

Что ж, бесчинствуй, злодей. В тот день, глядя, как гибнут отважные, я поклялся умереть, но увидеть, как псы Верховного короля рвут на части обезглавленный труп Медраута.

Меня бросили в смрадную яму у основания крепостной стены. Здесь я и оставался вместе с немногими уцелевшими заложниками, не зная, день сейчас или ночь и что стало с Эмрисом и королевой.

Иногда захватчики-пикты вытаскивали нас из ямы и проводили в цепях по двору, хвастаясь перед своими соплеменниками. В один из таких дней я узнал, что мы попали в руки некоего Келдриха, влиятельного пиктского короля, у которого нашел приют бежавший Медраут.

Келдрих призвал в Каер Лиал свирепые северные племена, дабы показать, что они с Медраутом и впрямь захватили град Пендрагона. Весть о мятеже распространялась среди пиктов, как моровое поветрие. Теи прежде недолюбливали Артура, их не нужно было подстрекать долго.

Слепец увидел бы, что здесь творится! Взяв в плен королеву, изменник принялся склонять пиктов на свою сторону и вскоре заручился их согласием.

Занятно, что пикты, как и другие примитивные народы, считают, что королевская власть заключена в супруге правителя. Жена короля становится символом его царствования. Эти представления уходят корнями в глубокую древность и прочны, как камень.

Вот почему пленение Гвенвифар произвело на пиктов столь сильное впечатление: она была "королевской властью" Артура. Завладев ею, Медраут завладел и британским троном. Для пиктов это было очевидно. Взяв в плен королеву, Медраут стал королем. В глазах пиктов гордая Гвенвифар была отныне его женой.

Разумеется, все понимали, что Артур вернется и будет сражаться за трон. Медраут намеревался встретить его во всеоружии. Щедрыми посулами и льстивыми уговорами он склонил на свою сторону мятежных вождей. К середине лета пиктские полчища были готовы к войне. С каждым днем все новые и новые дружины прибывали в Каер Лиал — из Ски, Друима и Гододдина, Атфотлы и Кайта. Они приходили сотнями и собирались в могучее воинство — отдельные племена, объединенные лишь общей ненавистью к Артуру и обещанием богатой добычи.

Шумно отпраздновав Лугназад, пиктские военачальники вновь приказали провести перед собой закованных в цепи пленников. Когда я их увидел, у меня перехватило дыхание. В зале Артура собралось великое множество размалеванных пиктских вождей, каждый из которых привел не по одной сотне воинов. Никогда еще в Британии не собиралось такое войско, подумал я, где уж Пендрагону его одолеть.