— Все хорошо, — быстро отвечала Харита. — Ну, идем домой.

Мерлин медленно встал. Я поднял покрывало, встряхнул, положил на алтарь и повернулся, чтобы идти за Мерлином и Харитой. В этот миг мой взгляд привлекло темное пятно на полу... Пот? Слезы?

Земля отсырела там, где припал к ней лицом Мерлин.

Мы покинули Стеклянный Остров, как и собирались, на следующий день, к большому огорчению Хариты. Прощание вышло печальным. Мы знали, сколько на острове зла и какие напасти способна наслать Моргана. Всех мучили тяжкие предчувствия.

С наступлением нового времени года мир стал более холодным и диким. Лето промчалось, как олень через папоротник, и зима-охотница уже приготовилась устремиться за ним в погоню.

Земля вынашивала беду. Зловещая, угрожающая, словно лихо притаилось за каждой корягой и гибель — за каждой кочкой. Зло поселилось в пустынных местах, из глухих уголков растекалась пагуба.

Не помню края, столь придавленного страхом. И сам путь странно преобразился: привычные дороги пугали неведомыми опасностями. Каждый шаг давался с трудом. Мерлин ехал, закутавшись в плащ, склонив голову и положив ладони на переднюю луку седла. Случайный встречный подумал бы, что он молится. Но нет — то разбитый военачальник возвращался домой с позором.

Как-то серым вечером, проезжая владения Морганога, мы встретили человек пятьдесят икенов — старики, женщины и дети гнали перед собой несколько коров и десяток овец. Сзади подпрыгивали четыре возка. Люди молчали, в сгущающемся тумане слышалось лишь блеянье овец да скрип деревянных колес.

Мерлин заговорил с икенами и выслушал печальные вести: их поселение, как и многие соседние, три дня назад разорено саксами.

— Горько слышать, — сочувственно отвечал Мерлин.

— Да и рассказывать нерадостно, — сказал предводитель икенов, мужчина с раной от топора в боку. — Прибрежные укрепления пали.

Весь край остался без защиты.

— А что Коледак? — спросил Мерлин.

— Убит вместе со всей дружиной. Никого в живых не осталось. Морские волки никому не дали уйти. Захватив укрепления, они принялись за деревни. Мы ушли, как только увидели дым на востоке.

— Наша деревня маленькая, соседние сожгли и разграбили еще раньше, — поведала изможденная женщина рядом с ним.

— Да, — печально подтвердил раненый. — Боюсь, им досталось похлеще нашего. Говорят, южнее, на саксонском берегу, еще хуже.

Поручив их Богу, мы двинулись дальше.

Той ночью Мерлин всматривался в пламя нашего походного костра, ища знак. То, что он увидел, сулило мало утешения, мало света, чтобы рассеять сгущающийся мрак. В целом путь наш был наполнен горестями и страхом.

В Каер Мелин приехали под проливным дождем. Промокшие до нитки, дрожащие от холода, стояли мы перед огнем в новехоньком чертоге Артура, чувствуя, как жизнь понемногу возвращается в застывшие члены. Молодой предводитель принес и своей рукой подал нам горячий глинтвейн.

— Мирддин! Пеллеас! Радость какая! — приветствовал он нас. — Как вам жилось на юге, друзья мои?

Мерлин даже не попытался смягчить ответ.

— Беда подступает, мой мальчик, — сказал он, — и тьма может скоро поглотить нас.

Артур по-прежнему с улыбкой на широком лице переводил взгляд с меня на него, словно не желая верить. И впрямь — в доме было тепло, огонь пылал ярко — слова отчаяния казались пустым звуком.

— Как так?

— На этой земле есть сила, которая не успокоится, пока не покорит нас всех.

— Ладно, это забота на завтра. Сегодня я с друзьями, и вино — доброе. — Артур поднял кубок. — За погибель наших врагов! И за ваше благополучное возвращение!

Думаю, только радостный прием, который оказал нам Артур, помог Мерлину выбраться из пучины отчаяния.

Я видел, как мой хозяин смотрит на юного предводителя, исполненного жизни и молодого рвения, и решает ради него отбросить навязчивую тоску. На моих глазах Мерлин расправил плечи и вскинул голову. Он улыбнулся, пусть через силу, но все-таки улыбнулся, и привет его был искренним.

Итак, вскоре после нашего прибытия в Каер Мелин пелена, лежавшая у Мерлина на душе, стала спадать. Как я уже сказал, это заслуга Артура. С самого начала он проявлял редчайшее качество: радость, которая рождалась из трудностей, крепла в невзгодах и расцветала в страданиях.

Артур умел отыскать золотой лучик надежды в поражении, проблеск синевы средь ненастного неба. Вот что делало его победителем — человеком, за которого охотно отдадут жизнь. Пыл и уверенность Артура стали кремнем и огнивом для сухого трута людских сердец. Научившись высекать искру, он мог зажечь пламя, когда сочтет нужным. И это, скажу вам, было зрелище!

В ту ночь, когда мы вместе сидели у очага, мой хозяин вопреки всему поверил в наше спасение. Думаю, перед ним начали проступать очертания грядущей надежды: больше, выше, величественнее, чище и много сильнее всего, что виделось ему прежде.

— Конечно, — говорил он позже, — всему этому следовало произойти. Иначе и быть не могло.

Так оно и сбылось во благовремении. Ненадолго, но все же сбылось.

Впрочем, в день возвращения только юный Артур отогревал наши сердца своей безграничной радостью. О, как он любил Мерлина!

— Расскажите о вашем плавании, — воскликнул Артур. (Столы уже готовили к трапезе.) — Как Бан вас принял? Поможет он? Пришлет людей? А когда...

— Артур, умоляю! — вскричал Мерлин, выставляя ладони вперед, чтобы остановить поток его любопытства. — По одному вопросу за раз.

— Отвечай на любой, только расскажи мне хоть что-нибудь!

— Я все тебе расскажу, — пообещал Мерлин. — Только дай сесть и обсудить все своим чередом, как принято среди учтивых людей. Мы весь день скакали верхом, и я голоден.

Мы сели за стол и стали ждать, когда принесут похлебку.

— Ну вот, — воскликнул Артур, когда трапеза закончилась и мы принялись за кубки. — Пой, бард. Я жду.

— Да, Бан нас принял. Да, он пришлет помощь. Припасы отправят, как только соберут урожай...

— Отлично! — Артур так грохнул кулаком по столу, что задрожали кубки. — Молодец, Мирддин! Я знал, что у тебя получится.

— ...люди прибудут весной с Борсом. — На удивленный взгляд Артура Мерлин ответил: — Да, вдобавок к припасам Бан посылает свою дружину под водительством брата Борса.

— Все лучше и лучше! — вскричал Артур, вскакивая на ноги. — Кай! Бедивер! — заорал он через весь зал нескольким только что вошедшим воинам. — Сюда!

Они подошли и встали возле стола. С их мокрых плащей на пол стекала вода.

— Привет вам Мерлин, Пеллеас, — сказал Бедивер. — Какие новости вы доставили нам?

— С нами ли Бан? — спросил Кай.

Судя по всему, всех волновало, чью сторону примет король Бенвика.

— Люди и припасы! — Артур почти кричал. — Борс везет свою дружину.

— И лошадей? — полюбопытствовал Бедивер.

— Сотня воинов, все верхами. Припасы для них и для нас. Так его- ворились.

Бедивер и Кай переглянулись, широко улыбаясь, потом разом повернулись к Артуру. Бедивер хлопнул Мерлина по спине и воскликнул:

— Воистину ты творишь чудеса!

— Кубки! — вскричал Кай. — Несите вина! Это надо отпраздновать.

— Они прибудут только весной, — сказал Мерлин.

— Тогда отпразднуем еще раз, — рассмеялся Бедивер, — а сейчас дай нам отметить первую добрую весть с самого вашего отъезда.

— Что такое? Что случилось, пока нас не было?

Бедивер взглянул на Артура, и тот ответил:

— Мы слышали, что Моркант заключил против нас союз с Идрисом и Коледаком.

— Оуэн Виндду обещал им людей и коней, — сквозь зубы процедил Кай. — А нам сказал, что не сможет даже овса отсыпать, самому на зиму не хватит. Будь они все прокляты!

— К лету они рассчитывают собрать против нас рать в тысячу воинов, — добавил Бедивер. — Больше, если поддержат соседи.

В их голосах звучала неприкрытая боль и обида. Мерлин сочувственно кивнул.