Что ж, коли так, мне оставалось молиться и острить меч.

Саксонский стан — зрелище не из приятных. Варвары — они варвары и есть.

Однако после тринадцати дней в седле под проливным дождем я и нору в земле готов был считать дворцом.

Тринадцать дождливых дней! Тут поневоле завоешь волком!Думаю, саксы тоже впали в тоску и рады были любому разнообразию. А может, дождь их смягчил. Так пли иначе, мы нашли их в редком расположении духа — смиренном.

Это значит: они не убили нас, как только увидели. Мы выехали из Каер Мелина на третий день после того, как вернулся Артур, и медленно двинулись на восток к реке Уз — древней границе иценов, где и стали лагерем. Мы знали, что Элла, предводитель здешних саксонских войск, уже заметил наше передвижение. Мы давали ему понять, что не собираемся напасть сразу, поэтому разбили лагерь на прибрежной глине и стали ждать.

На второй день мы проснулись от звука барабанов и рогов: на противоположном берегу стояло саксонское воинство. Артур приказал оседлать трех лошадей: ему, мне и Каю. Мирддин непременно тоже хотел ехать, но предводитель и слышать об этом не пожелал.

— Если что-то случится со мной, — сказал он, — пусть хоть Душа Британии останется в живых. — Каю и мне он молвил: — Оставьте оружие в лагере. Если все пойдет хорошо, оно нам не понадобится.

— А если плохо? — спросил я.

— Тогда не поможет.

Мы нехотя повиновались, хотя это было чересчур даже для верного Кая.

— Поможет — не поможет, а с мечом в руке мне было бы спокойнее, — ворчал он, когда мы садились на коней.

— Могло быть и хуже, — заметил я. — Хоть дождь перестал.

Очень не хотелось бы погибать под дождем.

Долина Уз глубока, броды здесь — редкость. Мы разбили лагерь у одного из самых удобных — в древности тут разыгралась не одна битва — и теперь направились к нему, держа в руках зеленые ивовые ветви. Саксы и сами пользуются этим знаком и потому признают его, если считают нужным. Я молился, чтобы так вышло и в этот раз.

При нашем приближении саксы подняли оглушительный вой. Выли они долго, потом увидели, что к ним направляются всего лишь трое с ивовыми ветками, замолкли и стали ждать, что мы сделаем.

Артур выехал на середину брода и остановился. Мы с Каем остановились по бокам от него.

— Ну, — сказал Артур, — проверим, что они за люди.

Я бы и так ему сказал, что за люди саксы!

— Элла! — крикнул Артур. — Выходи, Элла! Я хочу с тобой говорить!

Я смотрел на войско перед нами: не сто, не двести — тысяча варваров, и ни одной приветливой хари. Все молчали. Через мгновение от толпы, стоящей под одним из жутких значков с черепами и конскими хвостами, отделился воин. Здоровенный детина с двумя длинными косами цвета свежей соломы и такой вызывающе дерзкой поступью, что я сразу понял — это и есть сам Элла.

Он подошел к кромке воды, сжимая в руке большой боевой топор.

— Я Элла, — произнес он, даже не стараясь спрятать презрение. — Что вам нужно?

О да, он говорил на нашем наречии. Напрасно удивляетесь: многие саксы жили на нашем берегу дольше, чем на своем собственном. Британия стала их единственной родиной.

— Мир, — сказал Артур. Прямо так и сказал.

Я чуть с коня не рухнул. И так глупо о чем-нибудь договариваться с саксами, но уж коли решился — будь хитер. Они уважают только острое лезвие меча да силу, которая за ним стоит, все остальное для них — позорная слабость. Мы пропали.

— Артур, думай, что делаешь! — зашипел я.

— Я знаю, что делаю! — отвечал он.

Элла стоял на берегу и моргал. И тут пошел дождь.

Саксонский вождь глянул на Артура одним глазом, на тучи — другим и решил, что это надолго. По крайней мере, поговорив с Артуром, он мог укрыться от туч. '

— Идем, — крикнул он. — Я желаю с тобой говорить.

Услышав эти слова, Артур тряхнул поводьями и пустил лошадь вперед. Мы с Каем двинулись следом.

На саксонском берегу нас сразу окружили телохранители Эллы — хускарлы, двадцать свирепых великанов, которых и отбирают за рост и храбрость. Их синие глаза не выражали ничего, кроме ненависти.

— Кто ты... Wealas? — брезгливо произнес Элла. Он собирался сказать что-то оскорбительное и, клянусь, получил бы за это башмаком в рожу, но ему достало ума сдержаться.

— Я Артур, боевой предводитель Британии. Приехал предложить мир тебе и твоему народу.

Элла задумался, разглядывая наш лагерь за рекой. Нас было меньше двух сотен — из британских королей один Меуриг соизволил поехать с нами. Элла, разумеется, видел нашу малочисленность, и она говорила не в пользу Артура.

— Ты настолько силен?

Странный вопрос. Внезапно до меня дошло: Элла и впрямь растерян. Он не знает, что думать об Артуре.

Я начал видеть дело его глазами. Британский вождь выезжает навстречу огромному воинству с небольшой дружиной, безоружный, и предлагает мир — чистой воды безумие. Или этот вождь на самом деле очень, очень силен — настолько силен, что не нуждается в большой дружине и поддержке остальных британских владык. Но кто обладает такой силой?

— Я такой, каким ты меня видишь, — отвечал Артур, еще больше смутив сакса. Что означает такой ответ?

Дождь не переставал, по нашим лицам текли струйки воды. Варвары словно не замечали их.

— Идем, посидим в сухом месте, поговорим.

Элла довольно долго смотрел на Артура, принимая решение. Потом, резко кивнув, он повернулся и что-то гаркнул на своем мерзком наречии. Хускарлы повернулись как один и быстро пошли назад. В тот же миг все войско двинулось прочь от реки.

— Мы пойдем в мой стан, — объявил Элла и зашагал вперед, показывая дорогу.

Саксы разбили лагерь неподалеку — через долину и холм к вое- току от Уз. По пути мы миновали сожженное поселение, и это было тяжело. Ни Кай, ни Артур не смотрели на обугленные остатки домов, но я видел, как оба они крепче стиснули поводья.

Я уже говорил, что саксонский стан — гнусное место. Варвары оскверняют все, к чему притронутся, даже землю, на которой сидят. Несколько шалашей из травы и веток да грубых шатров из звериных шкур стояли большим кругом, посреди которого горел костер. На земле рядом с обглоданными костями валялись разрубленные бараньи п коровы! туши. Пахло мусорной ямой и нужником.

Ближайший шатер принадлежал самому Элле — туда и направился предводитель варваров. Мы спешились у входа и последовали за ним. Это оказалась темная, сырая, вонючая нора, но от дождя она защищала. Мы сели на голую землю — Элла опустился на бычью шкуру — и стали ждать, покуда раб установит факелы по обе стороны от предводителя саксов. Я заметил, что раб — галл, но не сомневался, что в лагере есть и рабы-бритты.

— Что ты хочешь мне сказать? — спросил Элла.

Так начались переговоры. Вождь саксов не счел нужным пригласить советников. Если не считать гадателей, которых они весьма почитают, варварские правители редко совещаются с подчиненными.

— Вот что я хочу тебе сказать, Элла, — легко и уверенно начал Артур. — Земли, которыми ты нынче владеешь, тебе не принадлежат. Это британские земли. Чтобы их заполучить, ты убил наших людей и сжег наши селения.

Элла грозно нахмурился и открыл было рот, но Артур поднял руку и продолжал:

— Я мог бы потребовать жизнь твою и твоих людей в уплату за причиненное зло. Я мог бы двинуть на тебя все воинство Британии и одержать верх. Ты был бы убит.

Элла нахмурился еще сильнее.

— Другие пытались. Меня не так-то легко убить. Может, я тебя убью.

— Может. Возможно, мы оба будем убиты, и все наши воины вместе с нами. И что потом? Против вас поднимутся другие вожди и правители. Война будет длиться, пока не полягут все.

— Мы готовы к войне, — упрямо пробормотал Элла.

— Но ее можно избежать, — промолвил Артур. — Можно заключить мир между нами, между нашими народами. Кровопролитию придет конец, а захваченные земли останутся в твоем владении.