К счастью для чертенят, а еще больше к счастью для несчастных гнэльфов, им по дороге попался наконец-то постоялый двор. Мучимые жаждой гонцы баронессы фон Штильтойфель подъехали к воротам и трижды дернули за веревочку, свисающую через дырку в калитке.

– Кто там? – раздался вскоре хриплый и не очень приветливый голос. – Кого принесло в такую рань?

Калитка отворилась, и в темном проеме показалась сгорбленная фигура бородатого мужчины.

– Дайте нам воды, мы умираем от жажды, – попросил Фигли, едва разжимая пересохшие губы.

– Платите два гнэльфдинга и пейте сколько влезет, – ответил хозяин постоялого двора и покосился на симпатичного упитанного ослика Крюшона. – Могу и животину вашу напоить, если пожелаете…

– Им вредно пить, им еще скакать и скакать, – махнул рукой Мигли и, пошарив у себя по карманам, обратился к брату: – у тебя есть деньги? Я, кажется, свои потерял.

– И у меня нет, – признался Фигли. И тут же нахраписто потребовал у бородатого незнакомца: – Несите воду бесплатно, да поживее! Надеюсь, вы не разоритесь!

Мужчина посмотрел на тощего нахального мальчишку в костюме пажа, потом на его двойника и после небольшого раздумья нехотя пробасил:

– Ну, хорошо, я сейчас…

И он ушел в дом. А спустя две – три минуты снова вернулся к запыленным путникам, но уже не с пустыми руками, а с глиняным кувшином, полным прохладной родниковой влаги.

– Ну, кто первый?

Не успел хозяин постоялого двора договорить, как оба чертенка были уже возле него с протянутыми к кувшину руками.

– Я первый! Я! – крикнул Фигли, пытаясь распрямить, согнутые колесом ножки, и пытаясь встать в полный рост. – Я первый водички попросил! Я!

– Зато он первым с ослика спрыгнул и ко мне подбежал! – ответил ему бородатый незнакомец и передал кувшин Мигли. – Пей, малыш, только смотри не подавись!

БУЛЬК! БУЛЬК! БУЛЬК!.. – раздались в ночной тиши мелодичные звуки. Маленькая пауза, и тональность их слега изменилась: – БУЛЬ! БУЛЬ! БУЛЬ! БУЛЬ!..

Когда короткая музыкальная пьеска была исполнена, а пустой кувшин вернулся к своему хозяину, чертенята вновь поплелись к ослам. Но едва они сделали по два – три шага, как вдруг повалились на травку возле калитки и громко захрапели, время от времени чуть слышно посвистывая и сладко причмокивая во сне губами.

– Спокойной ночи, ребятки! – усмехнулся бородач. – В следующий раз не станете грубить старшим!

И, рассмеявшись, он вдруг исчез, пропал вместе со своим постоялым двором и всеми строениями. И это чудо произошло так быстро, что изумленные ослики даже не успели понять куда все делось: то ли расстаяло в воздухе, то ли провалилось под землю.

Крюшон и Морс недолго пребывали в растерянности. Столкнуться нос к носу с настоящим чудом им было уже не в новинку. Вскоре опомнившись, они подбежали к лежащим на земле штейнтойфелям и старательно их обнюхали. Так и есть, загадочный бородач, возникший посреди горной местности неизвестно откуда и сгинувший в некуда, угостил на прощанье нахальных чертенят каким-то сонным зельем: Фигли и Мигли лежали на травке, свернувшись калачиками, и выводили рулады – каждый на свой мотив.

– Иа – иа? – спросил Крюшон, посмотрев на друга.

«Как что мы будем делать? – удивился Морс. – Разумеется, будем спасать свои шкуры!».

Однако вслух ничего не сказал и нагнулся над калачиком по имени Мигли. Порылся мордочкой в его одежде и вытащил серебряную плетку.

– Иа – иа? – повторил Крюшон, что в переводе на гнэльфский уже означало нечто другое: «Ты хочешь попробовать расколдоваться? Ну что ж, это идея…».

Морс подошел к приятелю и, мотнув резко головой, хлестнул его по боку волшебной плеткой. Крюшон вздрогнул и… превратился в светлогривого пони.

– Ииии! – громко заржал он и метнулся в сторону. – Ииии!..

Морс понимал только по-ослиному, но природный ум подсказал ему верный перевод: «Кажется, получилось неправильно!».

– Иа, – буркнул он сквозь зубы, стараясь не выпустить из них волшебную плеточку, – иа! Не станем опускать ноги при первой неудаче!

Морс снова подскочил к Крюшону и снова хлестнул его по левому боку серебристым кнутиком.

«Ну вот, – подумал через секунду осел – волшебник, – теперь совсем другое дело!». – И он радостно ткнулся мокрым носом в толстый живот расколдованного мальчишки – гнэльфа.

Несколько мгновений Крюшон стоял в оцепенении, не в силах поверить в свалившееся на него счастье. Но когда он потрогал свои маленькие ушки и убедился, что с ослиными они теперь не имеют ничего общего, славный толстячок обнял серенького дружка и расцеловал его в лоб и щеки.

– Морс, ты настоящий чародей! – произнес Крюшон, душа в объятьях худенького ослика. – Я никогда не забуду того, что ты сделал! Без тебя я наверняка бы пропал!

– Иа… – прохрипел, вырываясь из крепких тисков, длинноухий чародей и волшебник. – Иа – иа…

Морс положил на землю серебряную плетку и показал Крюшону на нее копытом.

– Иа – иа, – повторил он, – иа!

– Ну да, Морсик, ну да! – хлопнул себя по лбу ладошкой толстенький гнэльф. – Сейчас я, конечно, тебя расколдую!

Он схватил волшебную плеточку и от всей души хлестнул приятеля по тощему заду. Ослик нервно переступил с копыта на копыто и… превратился в долговязового верблюда с двумя горбами. «Ого, – испугался Крюшон, – я, кажется, перестарался!». – И он снова хлестнул несчастного дружка серебристым кнутиком, но уже не так сильно, как в первый раз. Верблюд вздрогнул, мотнул головой и… принял образ лохматого пегого пса.

– Что-то у меня не получается… – прошептал Крюшон, косясь на свое творение, виляющее перед ним куцым хвостом. – Точнее, получается, но не то, что нужно…

– Гав! – гавкнул вдруг требовательно песик и ударил лапой по волшебной плетке. – Гав – гав!

– Ну, если ты так просишь… Я готов рискнуть еще раз…

Третья попытка расколдовывать Морса оказалась более удачной. После третьего удара плеткой добродушный пегий пес исчез, а на его месте появился сияющий белозубой улыбкой дружок Крюшона. Правда, он был почему-то совершенно босой, однако такая досадная мелочь уже не могла испортить радостного настроения мальчишек – гнэльфов.

– Ну вот, – сказал Морс, обнимая Крюшона, – я говорил тебе не опускай руки! Как видишь, все получилось, и мы с тобой расколдованы! Нам здорово сегодня повезло, приятель!

– Да, можно сказать и так, – вздохнул Крюшон и бросил надоевшую плетку на спящих штейнтойфелей. – Куча превращений, гонки по горам и долинам с ездоком на спине – в какой еще день может выпасть такое везение…

И он, кинув прощальный взгляд на похрапывающих во сне чертенят, медленно побрёл по пологому склону вниз. Куда именно – этого Крюшон и сам пока не знал.

В тот день Кекс проснулся в плохом настроении. Всю ночь ему снился цирк, битком набитый зрителями, которые без устали кричали одно и то же: – «Кекс, сколько будет дважды два? Кекс, раздели восемь на четыре! Эй ты, рыжий пес, прибавь к трем единицу!»… Почему-то эти двуногие умники заставляли его решать дурацкие примеры и задачки для малышей, хотя он мог бы справиться и с вопросами посложнее. «Еще немного, и я поглупею, – подумал Кекс, открывая глаза и лениво потягиваясь, – служба в цирке у господина Озверелли явно не для меня. Но куда я пойду без университетского диплома? На какую работу устроюсь без этих бумажек с печатями и неразборчивыми подписями? Разве что, в сторожа?».

Так и не найдя ответов на свои вопросы, он нехотя погрыз косточку, которую спрятал еще со вчерашнего вечера под свою подстилку, и отправился на утреннюю прогулку. Но не успел пробежать и с пол-квартала, как повстречал преподавателя математики местной школы господина Фюнфа.

– Добрый день, коллега! – окликнул Кекса наставник юношества. – Простите, что останавливаю вас прямо на улице, но у меня к вам есть очень серьезное дело…