На стене вокруг выключателя виднелись отметины ожогов, а его пластиковый корпус частично расплавился.

– И то же самое во всех комнатах. Проводка снова плавится. Как и в прошлый раз. Я-то считал, что по вине того парня. Ну, взял я тогда нового паренька и оставил тут делать основную работу. Я думал, что он, должно быть, пристроил какое-то подключение, но он тут ни при чем.

– В конце недели я оставила несколько лампочек включенными. Я… я уезжала.

– Да это не имеет никакого значения, что вы их оставили.

Электрик открыл дверь в подвал, и сквозь запах угля, сырости и плесени Чарли почувствовала еще один слабый и едкий запашок – пережженных электрических проводов. Он включил свет, и она последовала за ним вниз, на сырой кирпичный пол, и дальше, мимо темного отверстия в стене, к коробке с пробками. Несколько мотков проводов лежало под этой коробкой, а на ней самой, большой и белой, были коричневые отметины ожогов. Слышался низкий гудящий звук.

Электромонтер внимательно озирался. Он перешел через темное отверстие, и она подождала, пока он вернется. А гудящий звук становился все громче и разносился по помещению.

Он слегка похлопал по стеклу счетчика. Внутри крутился плоский металлический диск, причем настолько быстро, что расплывался в глазах. Над ним было несколько циферблатов, как в миниатюрных часах, стрелки одного из них так же быстро вращались.

– Видите, с какой скоростью потребляется здесь ток? – сказал он. – Если бы вы включили в доме весь свет и все приборы, а потом даже еще что-нибудь, то и тогда ваш ток не потреблялся бы на десятую долю этого ритма. А вы ничего и не включали. Только вот холодильник, таймер для парового котла и часы-радио. Оплата счетов может обойтись вам в небольшое состояние, не говоря уж об опасности. – Он протянул руку вверх и толкнул главный выключатель. Послышался щелчок, и подвал погрузился в темноту. Электрик включил фонарик. – Вот так я все здесь и оставил.

– И кто-то включил его? – спросила она дрожащим голосом. – А вы убеждены, что это не могло как-нибудь взять и снова включиться само собой?

Луч фонаря осветил счетчик. Теперь диск вращался медленнее, гудение превратилось в шаркающий звук.

– Не понимаю, что тут творится.

– Вы ведь собирались поговорить с управлением энергоснабжения. Вы предполагали, что могут быть какие-нибудь кабели или еще что-то, что влияет…

– Да, я взглянул на схемы энергосистем всего района. Ничего такого поблизости нет. – Он щелчком включил свет. – Нам нужно, чтобы сюда приехал какой-нибудь инженер из управления. Ударило меня, надо же! Никогда раньше ни с чем подобным не сталкивался за все годы работы.

– А что еще могло бы быть?

Он пожал плечами:

– Не знаю. Может быть, что-то, связанное с водой… с прудом… только я не могу понять, что именно. В этом нет никакого смысла. Думаю, для безопасности нам надо отключить ток и так его оставить, пока не выяснится.

– Все электричество?

Он кивнул.

– Я не хочу этого делать.

– Тогда дом может загореться.

– Я думаю, что вам следует поставить современные пробки. Том говорил, что он просил вас установить самую безопасную систему.

– Так я установил. Именно ее я и установил.

– Тогда откуда же риск пожара?

– Эти пробки не расцепляются. И я не могу понять почему.

– Ток мне необходим.

– Лучше всего вам было бы побыть в гостинице, пока мы тут разберемся.

– Я… я не могу этого сделать. Мне нужно быть здесь. Ну сделайте что-нибудь.

Она услышала отчаяние в своем голосе.

– Не знаю, что еще я мог бы тут сделать. Я проверил все. Поменял проводку, вытащил ее всю, снова поменял… – Он ухмыльнулся. – Может, у вас тут завелось привидение.

Его улыбка исчезла, и он посмотрел на нее с тревогой, словно прочитал в ее лице нечто такое, что испугало его.

– Я попытаюсь прислать сюда кого-нибудь в ближайшие два дня. Скажите им, что здесь крайне необычная и опасная ситуация. Будьте бдительны. Перед уходом из дома выключайте главную линию. У вас есть что-нибудь в холодильнике или в морозильнике, что могло бы испортиться?

– Ничего важного.

– Я попытаюсь еще разок. Только не знаю. В самом деле не знаю.

– Спасибо, – почти шепотом сказала она. Они поднялись по лестнице. – Чашку чая не хотите?

– Очень хочу.

Подхватив небольшую стопку почты, сваленную на стол, Чарли отнесла ее в кухню. Там было холодно. Это из-за выключенной плиты, сообразила она. Какая-то поздняя осенняя муха прожужжала мимо нее. Чарли наполнила чайник водой и, развязав бело-голубой шарф вокруг своей шеи, присела, включив запись автоответчика.

«Том, старая ты развалина, что означает твой переезд в деревню? А я-то думал, что смогу тебе как-нибудь вечерком на этой неделе задать хорошую трепку на теннисном корте. Позвони мне. Это Тим, Тим Паркер».

«М-м-м, доброе утро. Это мистер Уэст из отдела доставки. Я звоню мистеру Уитни. Вещи, которые вы заказали, уже прибыли. Будьте любезны, дайте мне знать, когда было бы удобно их вам доставить».

«Дорогая, это я. Пожалуйста, позвони мне. Я в Эдинбурге. В гостинице у меня номер 031-556-7277. Я в номере 420-м. Ты можешь застать меня в рабочее время по тому же коду, а дальше – 332-2545. Буду здесь до среды».

Кассета крутилась дальше, а Чарли даже не пришло в голову записать эти номера. На лице ее была легкая улыбка. Голос-то у него становится все тревожнее.

«Миссис Уитни, говорит секретарь доктора Росса. Доктор Росс хотел бы повидать вас как можно скорее. Подойдет ли вам завтрашний день, в три часа? То есть среда, три часа. Если вы нам не перезвоните, мы будем вас ожидать. Спасибо. Сейчас двадцать минут третьего, втор…»

Голос резко оборвался, и огонек на аппарате погас. Ток. Электрик, должно быть, снова отключил его.

А Тони Росс ни минуты не тратил зря, сразу получил результаты тестов. Уж не потому ли, что он был обеспокоен больше, чем делал вид? Эпилепсия? Или что-то похуже? Не солгал ли он насчет опухоли мозга?

Осенняя муха билась о стекло. В почте оказались главным образом счета. Она попыталась сообразить, что за материал они заказывали в отделе доставки. Планы, планы… Чарли почувствовала волну грусти, когда подумала о тех планах, которые они с Томом строили по поводу дома. По поводу их новой жизни здесь.

Дорогая, это я. Пожалуйста, позвони мне…

Да пошел ты в жопу!

Надорвав следующий конверт, Чарли увидела новый бланк Главной регистрационной службы. Требовались подробности из ее свидетельства об удочерении при рождении. А где оно было? В каком-то конверте вместе с ее паспортом, со свидетельством о прививках и разными прочими клочками и листочками. Она положила его в надежное место, когда они переезжали. Черт подери! Она не могла сосредоточиться. Кажется, в одной из больших картонных коробок. Но в какой? В мансарде.

Барбара Джаретт. Ум. 12 августа 1953 г.

Кто же ты была? Кто ты была такая, Барбара Джаретт?

Дорогой Камень, я люблю его. Пожалуйста, верни мне его. Барбара.

Так это ты?

Чайник молчал, никакого тока, разумеется, нет, а газовая плита тоже была выключена. Она подошла к верхушке лестницы, ведущей в подвал.

– Простите, но я не могу приготовить чай при отключенном токе, – крикнула она вниз.

– Включу минут через десять, – прокричал он.

Она забралась по лестнице и толчком распахнула дверь мансарды. Из маленького окна в дальнем ее конце, справа, вливалось как раз достаточно света, чтобы видеть все вокруг. А вот слева становилось все темнее. Чарли с трудом различила резервуар с водой. Дыры в крыше заделали, и света теперь не было. Пыль щекотала нос, и Чарли подавила позыв расчихаться. Потолок был ниже, чем она его помнила, да и стены поуже. Помещение казалось большим и в то же время вызывало чувство страха.

Деревянные упаковочные ящики и большие картонные коробки были в беспорядке свалены грузчиками около окна, и Чарли пришлось несколько минут все это упорно подвигать, прежде чем она отыскала нужную коробку. По двум ее сторонам виднелась надпись фломастером: «ЛИЧНЫЕ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ».