Лаура не обращала внимания на Хью. Сватовство всегда было для нее трудным делом. Она, кажется, сама не знала, чего хотела. Не желая сохранить брак, который можно было бы спасти, и не объяснив Чарли почему, Лаура неистово сражалась за опеку над двумя своими девочками, отправив их между тем в школу-пансион: ей-де надо заняться собственным магазином.

– Как вы находите это место в сравнении с Лондоном? – спросил Майкл Ом, утерев усы после супа.

– Здесь все чужое, – ответила Чарли. – Но зато приятно познакомиться с матушкой природой. И кроме того, этим утром мы на завтрак ели свои яйца… и это только начало. Мы тут сажаем всевозможные овощи. Некоторые из местных магазинов могут довести до истерики. Здесь продают только один сорт хлеба – белый, ломтиками. Вы можете себе представить такое?

– Джиллер – просто жулик! Настоящий мошенник!

Взрыв смеха донесся из кресла Хью Боксера, с другого конца стола. Он сидел ссутулившись, в смятой парусиновой куртке, глаза его неистово сверкали. На суховатой коже его лица явственно проступали морщины.

– Да как вы можете говорить такое? – Зоэ Гарфилд-Хэмпсен возбужденно попискивала тонким девичьим голоском, и ее груди от негодования едва ли не выпрыгивали из низкого выреза платья. – Я видела его собственными глазами, видела, как он это делал!

Одна из подвесных ламп замигала, на мгновение погасла и снова загорелась, с угрожающим треском. Боб Дилан смолк на полуслове, за столом потускнело. Чарли посмотрела на дом. Огни погасли и там. Потом разом отключились две подвесные лампы, погрузив их всех во мрак. Чарли ощутила порыв холодного воздуха, словно за ее спиной распахнулась дверца холодильника. Кто-то завыл, как призрак.

– Замыкание на всей линии, – сказал Том. – Сейчас я исправлю. Не пройдет и секунды. – Раздался звук разбитого стекла. – Тьфу ты, сволочь! – выругался он.

Джон Орпен чиркнул зажигалкой и приподнял стеклянную крышку подвесной лампы, висевшей прямо перед ним.

– Фитиль слишком низок.

Он зажег лампу и поднял ее вверх. Все одобрительно зашумели, когда в доме разом загорелись несколько огней и снова запел Боб Дилан. Том вернулся из дома.

– Мы здесь поменяли всю проводку, – сказал он, – но электрики что-то напутали.

– Наверно, сделали слишком чувствительное соединение, – пробормотал Майкл Ом.

– Суп был совершенно великолепен, – сказала Сью. – Не могли бы вы дать рецепт?

Чарли принялась убирать со стола. Лаура последовала за ней в кухню с большой стопкой тарелок, которые она рискованно поставила на стеллаж, приспущенный Чарли. Посмотрев на каркас на шкивах для сушки одежды, она потянула за шнур. Каркас поднялся и опустился, закачавшись над ними. Лаура была навеселе, и Чарли удивилась: прежде подруга редко пила много.

– Ка-к-кое отличное место. Тебе повезло! Ужасно завидую! – Она снова потянула за шнур, каркас поднялся и опустился, и Чарли почувствовала легкое раздражение. – Так скажи-ка мне, как у тебя прошло с Эрнестом Джиббоном? Что ты о нем думаешь?

Тени от перекладин каркаса покачивались по полу, пока Чарли загружала тарелки в посудомоечную машину.

– Думаю, что он страшноватый.

– Он замечательный! – с негодованием пробубнила Лаура. – Так-к-кой очаровательный мужчина!

– Том послушал записи… во всяком случае, кусочки из них. Он говорит, что Джиббон подсовывал мне мысли.

– Он никогда такого не делает. У него потрясающая репутация.

– И все же я была шокирована, это похоже на жульничество. После его сеанса я чувствовала себя запуганной, но что странно – хочется вернуться назад и выяснить, что произойдет дальше.

Лаура снова потянула за шнур.

– Нет, я не думаю, что это жульничество.

Каркас жалобно заскрипел и с грохотом обрушился на пол. Лаура с удивительной для пьяной женщины резвостью отпрыгнула, с треском врезавшись в холодильник. В ошеломленном молчании Чарли уставилась на дело рук своей подруги.

– Извини, – сказала Лаура, с досадой глядя на шнур. – Я забыла его закрепить.

Том перевернул над огнем свиные отбивные и сосиски. На красных угольках плевался и шипел жир. Щурясь от палящего жара и дыма, Том проткнул пару картофелин в кожуре и перевернул каждый из сладких плодов, потом нетвердо отступил назад и сделал большой глоток вина. Отблески ламп и затененные фигуры за столом мелькали от него примерно ярдах в пятидесяти, но темнота и действие спиртного не позволяли разглядеть лица.

Чьи-то руки обвили его талию.

– Привет, – спокойно и просто сказала она.

Он почувствовал запах ее духов, ощутил легкий нажим рук.

– Еще не совсем готово, – сказал он, поворачиваясь.

Глаза Лауры в упор смотрели на него, ее рот изогнулся в улыбке в слабых отблесках угольков. Она прошептала:

– Мне нравится смотреть на тебя.

Он растерянно улыбнулся:

– Я часто замечал твой взгляд с другого конца комнаты на вечеринках. Мне нравится, когда ты смотришь на меня.

Сначала его касались кончики ее пальцев, потом, нежно стискивая, ее пальцы обвились вокруг его тела. Они с Лаурой, должно быть, тоже были в тени. Он на это надеялся.

Лаура вытянулась на носках туфель и прижала свои мягкие губы к его губам. «Куда мягче, чем у Чарли», – подумал он, прежде чем отстраниться, взять ее запястье и повести за дерево. На этот раз их поцелуй длился дольше, и он прижал ее к дереву, внезапно охваченный порывом пьяной похоти. Его рука скользнула под ее жакет, под блузку, пальцы бегали по грудям, в то время как она старательно терлась бедрами о его твердеющую мужскую плоть. Том отстранился и озорно скосил глаза.

– Что мы делаем?

– Балуемся.

Она дерзко улыбнулась и, обхватив его голову, поцеловала. Рука Тома блуждала под юбкой, по нейлону колготок и гладкой коже живота, а потом проскользнула внутрь и прошлась по обнаженной коже ягодиц. Он попытался спустить колготки, на что она закачала головой, все еще целуя его и шепча:

– Ух… Ох… нет!

Оторвавшись от нее, он украдкой посмотрел за дерево.

– Мы могли бы быстренько подрыгать коленками.

– Нет!

Он неумело возился с колготками.

– Перестань! – сказала она. – Ты разве не чувствуешь, там что-то подгорает.

Том повернулся к огню. Пламя плясало вокруг отбивных.

– Черт подери!

– Мне лучше вернуться и присоединиться к остальным, – сказала Лаура. – Где у вас туалет?

– Наименее пещерный наверху лестницы, повернешь налево – и вторая дверь справа.

Все запели заздравную, когда Чарли вынесла испеченный деревенским булочником торт, украшенный для такого случая орнаментом, и надпись «С днем рождения, Том», несмотря на лес свечей, просматривалась. Ветер задул большинство из них, а потом Том загасил остальные. Раздался шум аплодисментов и хриплые крики: «Тост! Тост!»

Его лицо превратилось в колеблющееся пятно. Чарли почувствовала глубокое беспокойство. Запах жареного мяса раздражал ее. Языки пламени с горящих угольков лизали чернильную темноту. Тишина сжималась вокруг нее, постепенно вытесняя улыбающиеся лица, крики и смех.

Она была здесь раньше. И видела вот эти огоньки. Видела того старика, ковыляющего между деревьями по направлению к ней. А девушка карабкалась вверх, к той скале, с консервной банкой в руке и плакала.

– Готов отдать пенни, чтобы узнать, о чем вы думаете.

Она испуганно обернулась. На месте Майкла Ома сидел улыбающийся Хью.

– Извините, – сказала она, вздрагивая и потирая руки. – Холодновато. Не перейти ли нам в дом?

– Скоро перейдем.

– Вы помните, Хью, разговор в трактире, ну, по поводу старых привидений?

– Да, – сказал он, вынимая изо рта трубку. – Ничего, если я…

– Я люблю трубочный дым, – сказала она. – А вы когда-нибудь возвращались в прошлые жизни?

– Под гипнозом?

– Да.

Он куснул черенок трубки и приподнял голову. Глаза его сузились. Он понизил голос:

– Я же говорил вам, вокруг масса любителей. Не ввязывайтесь вы в это.