Мужчина в белом халате, стоявший позади хирурга, не отрывал от Кэт взгляда, словно она была экспонатом в музее. Воспоминания смешались, потом выстроились в определенной последовательности. Звонок зуммера. Бриллиантовый свет. Хауи.

«У нее останавливается сердце!»

– Я видела вас всех, – сказала Кэт. – Я наблюдала за вами.

Индиец вежливо приподнял брови.

– Ведь вы хирург?

– Да, я – мистер Амритсан.

– Я видела вас. Я наблюдала за вами сверху.

Доктор снисходительно улыбнулся:

– Думаю, у вас были галлюцинации.

– Я все слышала, когда меня привезли. Вы разговаривали насчет автомобилей. Вы спрашивали, не стоит ли обратиться в автомобильную ассоциацию, чтобы проверить там какой-то «фиат» или что-то в этом роде.

– Да, я говорил об автомобиле для своего сына, который будет поступать в университет. Интересно, когда же это было?

– В операционной, – сказала Кэт.

– Да нет же, это было… – Хирург замялся. – Пожалуй, вы правы. – Он наклонился ниже, нахмурился. – Но ведь вы тогда были под наркозом, не так ли?

Странно. Кэт как будто приснился тот разговор.

– Я чувствовала, как вы меня разрезали, чувствовала ваши пальцы.

Глаза хирурга расширились. Зрачки стали большими и черными, белки, по сравнению с его кипенно-белой рубашкой, казались желтоватыми.

Кэт устала, она чувствовала, что снова проваливается в сон, но ей хотелось все рассказать.

– Я кричала, но вы меня не слышали. Я не могла двинуться, не могла ничего сделать. Я с ума сходила от боли.

Доктор присел на стул рядом и сложил аккуратно ладони, будто закрыл книгу, руки у него были большие, непропорционально большие по сравнению с телом, с тонкими, хорошо ухоженными пальцами.

– Кэтрин, не так ли?

– Кэт.

– Красивое имя Кэт. Вы американка?

– Да.

– С вашей селезенкой все в порядке. Нам пришлось произвести лапаротомию, потому что мы подозревали разрыв селезенки, но оказалось, что у вас всего-навсего сильный ушиб. Вместе с шоком это создало эффект депонирования в ней крови, что резко понизило кровяное давление и спровоцировало симптомы, какие бывают при разрыве селезенки. Кроме того, у вас сломано два ребра. Они поболят еще пару недель, вот и все, вы легко отделались.

Кэт била дрожь, у нее возникла и тут же пропала необходимость что-то вспомнить, что-то сказать.

– К несчастью, у вас возникла опасная аллергическая реакция либо на один из компонентов наркоза, либо на антибиотик. Это привело к остановке сердца. Вам следует обязательно провести тесты на аллергию, на случай если еще когда-нибудь придется переносить наркоз. Откровенно говоря, я уж думал, что мы вас потеряли. – Доктор Амритсан разжал руки, потом медленно сложил их снова. – Вы сильная девушка, и нам повезло, что в операционной был доктор Суайр. Он очень талантливый человек, лучший анестезиолог на юге Англии. Но вы заставили нас поволноваться. Просто счастье, что вы молоды и здоровы. Вы быстро поправитесь.

– Сколько еще мне придется тут оставаться?

– Ну, посмотрим, как вы будете себя чувствовать. Одну-две недельки, я полагаю, – уклончиво ответил хирург.

Кэт охватила тревога. Салли Дональдсон.

– Мне нужно выписаться прямо сейчас. У меня большие проблемы. Я… я не могу оставаться здесь целую неделю.

– Придется, Кэт, и, признаться, я не уверен, что вы будете способны на что-то еще несколько дней. У вас есть сейчас головная боль? А головокружение?

– Нет. То есть немножко.

– Нам нужно удостовериться, что у вас нет внутренних повреждений головы – ни из-за травмы, ни из-за остановки сердца. К несчастью, во время операции у вас были все признаки припадка.

– Припадка?

– Да. Эпилептического припадка. Возможно, это говорит о внутренних повреждениях. Я же считаю, что это могло быть результатом аллергической реакции, тогда не о чем беспокоиться. Мы сделаем вам электроэнцефалограмму. Если у вас появятся провалы в памяти или какие-нибудь подобные симптомы, сообщите нам немедленно. Я приглашу невропатолога, чтобы он осмотрел вас.

– Спасибо.

Хирург поправил и без того безупречный узел галстука.

– Эта боль, которую вы чувствовали во время операции… Вы должны понять, с дорожными происшествиями возникают большие трудности. Когда привозят пострадавших, иногда даже нет времени, чтобы подготовиться. Мы не знаем, что вы пили, что ели, какие лекарства принимали. Необходимо тут же решать: какую проводить операцию, какой тип анестезии выбрать. – Доктор Амритсан поправил пиджак. Ботинки у него были маленькие и довольно элегантные. – Вы слышали, как мы разговаривали в операционной, потом вы наблюдали за нами сверху. Один из препаратов, который вам ввели, кетамин, хорошо снижает кровотечение, но у него есть побочные эффекты: у пациента возникает ощущение, что он находится вне собственного тела – словно бы плавает над ним. Иногда слух не пропадает совсем, и, возможно, у вас все это перемешалось. Возникли галлюцинации. К несчастью, галлюцинации от кетамина могут продолжаться несколько дней. Наркоз делает иногда странные вещи с мозгом. В его состав входят сильнодействующие вещества. Если прибавить к этому травму… – Доктор пожал плечами.

– Но все было очень реальным, – сказала Кэт.

– Мне жаль, что вы чувствовали боль. Возможно, вначале доза наркоза была слишком слабой, вы были парализованы векуронием, но кетамин смягчил его действие. Это могло длиться какие-то мгновения, пока доктор Суайр не усилил анестезию, потому что в течение нескольких минут у вас не было никакой мозговой деятельности. В этот момент вы никак не могли ни видеть, ни слышать.

– Вы имеете в виду тот момент, когда у меня остановилось сердце?

Доктор Амритсан подумал.

– Возможно.

– Я все видела и слышала. И встретилась со своим братом.

– С братом?

– Он… – Голос Кэт замер. – Он умер.

Хирург улыбнулся:

– Вы просто удивительная женщина. Но боюсь, что галлюцинации могут быть иногда слишком путаными. А остановка сердечной деятельности имеет тенденцию к стиранию кратковременной памяти. Я полагаю, вы согласитесь, что это всего лишь галлюцинации, которые продолжались недолго. – Доктор бросил взгляд на свои часы. – Завтра я загляну к вам, посмотрю, как вы.

– Спасибо, – сказала Кэт.

Но доктор уже вышел из палаты, а за ним сестры.

И тогда страх ударил Кэт, как грузовик. У нее появилось такое ощущение, будто в желудок влили ледяную жидкость.

«Ну, малявка, ты просто идиотка! Ведь я не велел тебе, помнишь? Оставь это дело. Брось свой репортаж. Держись от него подальше».

От кого?

Мысли ее переместились с Хауи на Дору Ранкорн.

«Что-то связанное с воздухом. Вы имеете дело с айр-кондишн?.. Думаю, вам нужно быть очень осторожной… вам не следует иметь дела с айр-кондишн… Вам это о чем-то говорит, милочка?..»

Наконец усталость поглотила страхи, и Кэт заснула. Ей снилось, что она находится внутри темной коробки, которая, вращаясь, движется вперед, и за ней все время закрываются какие-то шторы. В коробке становится все жарче и жарче. И вот стенки взрываются, опадают, теперь ее окружают горящие газовые горелки, они стоят, словно свечи вокруг алтаря, их пламя направлено прямо на нее.

Сжигая ее.

Глаза Кэт резко открылись.

Свет в палате горел, и стояла мертвая тишина. К ней кто-то шел. Это была дежурная сиделка. В руке у нее был стаканчик.

– Лекарство для вас. Хотите запить?

– Немного воды.

– Как вы себя чувствуете?

– Нормально. Только устала.

– Доктор Суайр заглядывал к вам пару раз, но вы спали. Он сказал, что зайдет утром.

Воскресенье, 28 октября

Кэт проснулась. Она лежала, впитывая в себя новые странные ощущения. Незнакомые звуки. Скрип кроватей, когда их поднимали или опускали, позвякивание тележек, столовых приборов и посуды, звуки шагов и шелест накрахмаленных халатов. Приглушенные разговоры. Палата оказалась темной и довольно обшарпанной. Старые металлические кровати, оштукатуренные зеленые стены нуждались в ремонте, оконные рамы – в подновлении свежей кремовой краской. Постеры, кое-как прилепленные к стенкам и в основном призывающие к соблюдению правил техники безопасности, закрутились по краям, как старые сандвичи. Даже утренний свет, проникающий сквозь окна, казался лишенным жизненной силы. Больные безразлично лежали на кроватях или медленно передвигались по палате в халатах или случайной одежде. Кто-то кашлял. Кэт почувствовала запах тоста, что слегка возбудило ее аппетит. Трубки капельницы уже не было, а на тыльной стороне руки, где была игла, оказалась полоска пластыря. Чуть повыше, на запястье, был светлый пластмассовый браслет с ее именем и фамилией, напечатанными по центру. Похоже на багажный ярлык, подумала она, потом посмотрела на свои тонкие пальцы и длинные ногти. Два сломаны, заметила она с раздражением.