Приехав в Англию, я еще яснее стал представлять себе, что такое власть женщин, и постепенно привык к знаменитому правилу этикета: «Леди – в первую очередь!» На любом собрании или вечеринке, где бы я ни появлялся, женщин было, как правило, больше, чем мужчин. Однажды мне пришла в голову довольно глупая мысль – сосчитать магазины, торгующие предметами женского туалета, от площади Оксфорд-Серкус вниз по Риджент-стрит до площади Пиккадили-Серкус и затем по Пиккадили до Грин-парк, но пройдя треть пути, я отказался от этой затеи. Результат был бы тем же самым, стоило мне заняться подсчетами на Оксфорд-стрит, Нью-Бонд-стрит или на любой другой лондонской улице. Больше всего места в газетах уделяется вещам и ситуациям, которые интересны женщинам. Да и сами они нередко выражают свое мнение на газетной полосе. Писательница Сисель Гамильтон, выступая как-то перед женской аудиторией, утверждала, что женщины – более сильный пол. «Страхование жизни женщин, – заявила она, – стоит куда дороже, чем мужчин, потому что мы живем дольше и нас труднее убить».
Как-то я обратил внимание на книгу «Такие безнадежные мужчины». И вспомнил, что годя два назад одна американская леди громко требовала, чтобы мужчины передали власть женщинам. Должно быть, есть немало других, мыслящих так же в нашем тревожном и жестоком мире, и они давно уже борются за эти идеалы. Я вполне согласен с ними. Думаю, немало мужчин готовы стать подвластными женщинам, не зря же они не устают восхищаться их одаренностью и умением. Но почему в таком случае леди до сих пор не обрели власть? Не могу понять. А может быть, все гораздо проще: мужчины (и я в том числе), возвышая женщин, просто занимаются пустословием? Нет у меня ответа и на этот вопрос.
С малых лет я очень любил читать про фасоны, шляпы, наряды, косметику и прочие аксессуары. Но чем больше я читал, тем больше приходил в замешательство. Трудно понять женскую логику. Допустим, некая женщина, великолепно понимая, что уступает в привлекательности другим дамам, все-таки считает, что в состоянии заинтересовать мужчину. Но если она так уверена в себе, почему же все ее мысли заняты тем, чтобы выглядеть еще краше? Я сомневаюсь, что женщина сможет взять реальную власть в свои руки, если она по-прежнему будет тратить куда больше времени на украшение самой себя, чем мужчина. Одна газета писала, что в 1935 году 95 из каждых 100 женщин пользовались пудрой, в то время как 15 лет назад таких модниц было всего 20. Пропорция тех, кто делает шестимесячную завивку, резко выросла за этот период. 15 лет назад – одна из двухсот, теперь – 60 из 100. 35 из 100 используют губную помаду и румяна. В 1921 году их было всего 6. Недавно газеты писали о том, что плохая погода в последние несколько лет научила некоторых женщин принимать меры предосторожности и теперь нет ничего необычного в том, чтобы увидеть на ипподроме элегантных посетительниц скачек с картонкой для шляпы. Если погода благоприятствует, то сравнительно простую шляпу можно заменить на более «замысловатое» изобретение как раз к моменту прибытия короля и королевы. Хотел бы я знать, удостоили ли царствующие особы своим вниманием эти искусные шляпки тонкой работы. Также хотел бы я знать, на что бы модницы предпочитали, чтобы публика смотрела – на их шляпки или на их лица? За пять моих лондонских лет мне редко удавалось увидеть две одинаковые шляпки. Некоторые фасоны меня весьма заинтересовали. Когда случалось, например, встретить леди в шляпке, напоминающей то, что носят китайские кули, я мысленно возвращался в родные края: неужели наши кули сменили пол? И такое приходило в голову. После успешного дебюта драмы «Хозяйка драгоценного ручья» мужской головной убор стал в Лондоне частью женской моды. А после выставки китайского искусства некоторые китайские или похожие на китайские слова стали вышивать на женских нарядах. Однажды некая леди попросила помочь ей правильно выбрать цвет шляпы и привела меня в дорогую шляпную лавку в Вест-Энде. Это было безнадежно трудное задание, и я чувствовал себя не в своей тарелке, хотя с удовольствием прислушивался к разговору между дамами. Клиентов обслуживали четыре расторопные молодые продавщицы. Две занимались пожилой леди с абсолютно белыми волосами, две другие предлагали шляпки той, которую я сопровождал. Они беспрерывно говорили. То было какое-то несмолкаемое щебетание. И каждое сказанное ими слово должно было расположить женщин к той или иной шляпке. Они очень точно выбирали слова, характеризующие цвет, форму, фасон, очень быстро воспринимали мысль клиента и адаптировались к ней. Для меня это был хороший лингвистический урок. Я услышал множество новых выражений. Вот только вряд ли смогу повторить их. Время от времени моя спутница интересовалась моим мнением, но я не мог ей сказать ничего путного, кроме банальных «красиво», «великолепно» и т.д., потому что был полным профаном в науке о дамских шляпах. Я судорожно пытался вспомнить некоторые английские фразы, с которыми джентльмен обращался к молодой леди на каком-нибудь приеме. Кажется, я все-таки сказал несколько пристойных слов, стараясь не покраснеть от смущения до корней волос. В конце концов пожилая леди купила две модные шляпы и удалилась. А моя спутница после долгих раздумий, отказавшись от уймы предложенных, заказала две по специальному рисунку. Мы провели в лавке почти два часа. Я позволил себе заметить, что у моей знакомой уже есть совершенно очаровательная шляпка, какой смысл заказывать еще две, тем более что англичане, как я слышал, гордятся своей скромностью и ненавязчивостью. Она ответила, что у леди должно быть много разных шляп, иначе жизнь будет слишком скучна и монотонна, а затем поинтересовалась: «А как насчет мужских шляп?»
Однажды я обратил внимание на заголовок в газете: «Девушки испытывают страх, когда надевают очаровательный наряд». Заголовок, признаться, удивил. Для меня все выглядело совсем не так. Женщины и девушки казались дерзкими, готовыми носить все, что им захочется, если, на их взгляд, это добавит им шарма и красоты. Как-то я обратил внимание на фотографию зрительницы на мотогонках. На ней была шляпка с макетом гоночной машины на ней. Мне показалось, что это уж слишком, но девушка чувствовала себя вполне комфортно.
Знаменитый автор статей о моде, возглавлявшая журнал «Вог», г-жа Алисон Сеттл пишет: «Одежда может о многом рассказать, например, о том, что у нас на уме, о нашей жизни, меняющейся стремительно, как кадры в фильме. Одежда всегда выполняла эту роль, но в былые времена только те, кто имел возможность купить дорогие книги или альбомы, были знакомы с изменением моды. Теперь каждая женщина и девушка в стране знает, что юбки в этом году будут короче, чем в прошлом, плечи квадратные или широкие, чтобы подчеркнуть узкую талию, или что возвращается мода на плиссированные юбки».
Но если у женщин не будет смелости в моде, кто вдохновит на перемены в одежде? Каждая англичанка хочет носить нечто, отличное от того, что носят другие, именно потому, что абсолютно уверена в себе. Однажды меня поразила леди, которая появилась на приеме в старинном китайском вышитом халате. Она очень гордилась своим нарядом, с достоинством переходила от одной группы гостей к другой, особенно ей льстило внимание мужчин. Знаете, о чем размышлял я в этот момент? Что сказали бы англичане о небольшого роста китайской даме, представшей в костюме времен королевы Елизаветы, который она взяла напрокат в костюмерной театра? Я просто вижу эту сцену: голова дамы едва-едва выглядывает из огромной юбки. Впрочем, у китайской женщины не хватило бы смелости появиться в таком наряде перед своими друзьями. Мне нравится разглядывать вечерние платья женщин, правда, позволю себе высказать одно маленькое «но». Я не знаю, как передвигать ноги, когда сопровождаю даму на место после антракта в театре или к столу во время торжественного обеда. Если я сделаю слишком широкий шаг вперед, то могу наступить на длинную юбку дамы, она мгновенно остановится, даже не оглянувшись, а те, кто следовал за нами, начнут пятиться назад. Если буду двигаться чуть медленнее, меня могут подтолкнуть те, кто сзади меня. В моей стране я, к счастью, избежал этого ужасного испытания.
