До начала занятий в техникуме оставалось еще больше двух недель. Делать там было нечего, и "москвичи" вместе со своим ремесленным воспитателем каждый день после завтрака отправлялись на Волгу. Дни стояли солнцепечные, с раскаленным ветерком-суховеем. В такой день полежать и поплавать в воде, теплой, как льняной кисель, — одно удовольствие…

Поскольку Гагарин, Чугунов и Петушков были отличниками ремесленного училища и награждены похвальными грамотами за седьмой класс, вступительные экзамены они не сдавали — только квалификационную пробу: отливали чугунные решетки. Для них это не представляло особого труда: ведь ребята прошли хорошую практику на заводе сельскохозяйственных машин имени Ухтомского в городе Люберцы.

Евгений Стешин приехал из Сталинграда поступать на механическое отделение. Все шло хорошо. И вдруг после экзаменационной работы по математике он увидел себя в списке отчисленных. Оказалось, допустил грубую ошибку в расчетах и получил "неуд".

— Хотел забрать документы и уехать к себе в Сталинград, — вспоминал впоследствии Стешин. — Прихожу в общежитие — туча тучей. Не хочется ни говорить ни с кем, ни смотреть ни на кого. Лёг на кровать, страдаю… Подсаживается ко мне парень. Я знал, что он москвич и как отличник экзамены не сдаёт. Это был Юра Гагарин. Спрашивает:

— Ты чего? Не сдал, что ли?

— Вышибли, — отвечаю без интереса.

— Куда поступал?

— На механиков.

— Чего вы все на механический? — взвился Юрий. — Конкурс создали! Иди к нам, литейщикам. Конкурса нет. А специальность хорошая. Чего бояться?

— Я же не литейщик, а слесарь. Как буду сдавать квалификационную пробу?

— Поможем. Ты только теоретические предметы сдай, — успокаивал Гагарин.

— Не-а, поеду домой работать.

— Никуда ты не поедешь! — решительно заявил Гагарин. — Ты вставай и пойдем в приемную комиссию. Или нашей работы боишься?

"Гагарин решительно взял меня за руку, — продолжал в 1965 году рассказ кандидат технических наук Евгений Васильевич, — стащил с кровати и повел в приемную комиссию. Там переложили мои документы в дела литейного отделения, на котором действительно был недобор. Я снова держал вступительные экзамены, а пробу помог сдать Гагарин".

Квалификационная проба не была самоцелью. Абитуриенты помогали выполнять заказы предприятий и организаций. На приемных испытаниях 1951 года отливали чугунные решетки для городского коммунального хозяйства. Их потом установили в скверах и садах города, а часть, с отливкой СИТ (Саратовский индустриальный техникум), установили возле общежития техникума на Мичуринской улице.

Ребята любили фотографироваться около этих решеток. Потом они были демонтированы, так как "не смотрелись" на фоне девятиэтажного общежития, построенного на улице Мичурина.

Убеждая в 1948 году гжатского школьника Юру Гагарина стать литейщиком, мастер Люберецкого ремесленного училища В. А. Никифоров в качестве доказательства сослался на прекрасный, величественный памятник Пушкину в Москве, отлитый из бронзы. Теперь парням, выбирающим профтехспециаль-ность, говорят: "Иди в литейщики! Очень древняя и нужная профессия… А ты знаешь, что первый космонавт мира Юрий Алексеевич Гагарин был литейщиком?"

Гагарину не пришлось работать по литейной специальности. Но однажды в Англии, в городе Манчестере, первый космонавт встречался на заводе с литейщиками, работающими у плавильной печи. Юрий Алексеевич не удержался от соблазна сделать "профессиональную пробу" и попросил у английских литейщиков разрешения провести плавку. Те с недоверием отнеслись к затее космонавта, но гость есть гость…

Гагарин успешно справился с плавкой. Английские мастера избрали Юрия Алексеевича почётным членом профсоюза литейщиков и вручили ему золотую медаль, которую специально отлили в честь первого космонавта мира. На ней были вычеканены в ажурной розетке слова: "Вместе мы отольём лучший мир".

Начались занятия в техникуме на старинной купеческой улице имени Сак-ко и Ванцетти. Здесь обстановка была значительно серьёзнее, чем в школе и в ремесленном училище. И требования жестче, и учебная база солиднее — лаборатории, библиотека, кабинеты по различным специальностям.

В группе литейщиков набралось 35 человек, приехавших из разных городов Советского Союза. Среди них несколько орденоносцев — участников Великой Отечественной войны — женатые, имевшие детей.

Московские держались всюду рядом. Самым беспокойным из "говорун-ков" был Саша Петухов — пониже среднего роста крестьянский сын из села Неделино в Малоярославецком районе Калужской области, старательный, бе-лобрысенький, с загнутыми, как у девчонки, ресницами. Сын колхозной доярки и плотника из Смоленской области Юрий Гагарин такого же роста, что и Чугунов, был поплотнее корпусом и пошире в плечах. Объёмные тёмно-русые волосы вздыблены в сталинский зачес. Тимофей Чугунов был повыше Гагарина росточком — важный, целеустремленный, с волевым взглядом и цыплячьей тонкой шеей, сын механизатора из Пензенской области.

У Гагарина на ремесленном кительке рядом с комсомольским значком сиял еще и кругло-серебряный, с зеленой подковкой веночек спортсмена третьего разряда. Знак он получил в пору ремесленной учебы, в 1951 году, став чемпионом ремесленного училища в лыжной гонке на 10 километров.

В общежитии техникума на улице Мичурина, 85 "москвичей" поселили в комнату-казарму на тридцать человек, и каждое будничное утро все трое дружков спешили на учебу и литейную практику с Мичуринской на соседнюю имени Сакко и Ванцетти улицу, в бывшее реальное Александровское училище. Все трое "московских" любили математику. Юра Гагарин доказывал неустанно, что без математики в век атома просто никуда, всё ведь на расчетах зиждется. Он мечтал приобрести готовальню для черчения и логарифмическую линейку для исчисления мер, весов и отношений.

Стипендию получали небольшую — пятьдесят рублей в месяц на первом курсе и сто рублей на последнем. Хотя государство учащихся одевало и кормило, все же приходилось строго рассчитывать доходы и расходы.

Вечерами в общежитии ребята нередко играли в шахматы. Даже турниры организовывали. Но Юра не участвовал ни в разрешенных поединках за доской, ни в запрещенных азартных играх в карты: непоседа, не мог он сидеть часами на одном месте. По душе были подвижные спортивные игры. Друг-литейщик Толя Навалихин, фанат лыжного спорта, все тянул Гагарина на лыжню вокруг Детского парка или в засыпанные снегом рощи на "дачных" остановках пригородного трамвая. Гагарин был разрядником по лыжам, а на втором курсе ещё и загорелся баскетболом.

В Саратове славился Театр оперы и балета имени Н. Г. Чернышевского, в городском просторечии называемый как "Чернышевский". В "Чернышевском" выделяли специальный абонемент для студентов — "индустриков". Юра Гагарин с командой литейщиков прослушал "Русалку" Даргомыжского, "Кармен" Бизе, "Пиковую даму" Чайковского. Большое впечатление на него произвела опера Глинки "Иван Сусанин" и Мусоргского "Хованщина". Следя за развитием оперного действа, Юра сильно переживал, в мыслях и чувствах переносился на сцену, в гущу русского народа, одолевающего врагов Отечества. Первокурсник Гагарин был очень расположен для восприятия доброго, светлого, возвышенного. Он еще со школьного детства в Гжатске любил самодеятельные вечера с духовым оркестром и хоровым пением, со спектаклями, декламацией стихов, торжественными докладами. На вечерах в ремесленном училище в Люберцах здорово читал со сцены монолог Олега Кошевого, обращенный к матери, из романа Фадеева "Молодая гвардия". В техникуме в Саратове записался в хор и стал проситься в члены литературно-драматического кружка.

А в это время где-то далеко, за тридевять земель, небольшой свободолюбивый народ Кореи отражал полчища наёмников самой крупной капиталистической страны мира — Соединённых Штатов Америки. "Индустрики" начинали свой день с того, что слушали по радио сообщения о боях в Корее. Тогда они узнали имена героев Корейской Народно-Демократической Республики летчиков Ли Дон Гю и Ким Ги Ока. Главнейшая газета Советского Союза "Правда" писала о храбрости и отваге только корейских летчиков, о том, что каждый из них сбил по полтора десятка американских "сейбров". О боевых успехах советских пилотов и вооружении сделанных в Саратове реактивных истребителей в печати не сообщалось, как и о том, что многие советские лётчики носили корейские имена.