Почувствовав прилив, исходящий откуда-то изнутри, от чего ее бросило в пот, Сара раздраженно раскрыла блокнот. Она напишет Гаю. Это лучше, чем разговаривать по телефону. Сара принялась набрасывать план письма. Очень важно сказать, что его будущее, которое он свяжет с «Калински джуэлри», будет блестящим. Она даже готова купить ему отдельные апартаменты. Да все что угодно, лишь бы он пожелал вернуться. Сара вынуждена была прервать поток своих мыслей, поскольку зазвонил один из стоящих на столе телефонов. Черт возьми, кому это она вдруг понадобилась в такое время? Ведь уже почти шесть часов.

– Да! – резко бросила она в трубку.

– Привет, мам!

– Гай! Дорогой! Вот так совпадение! Я как раз думала о тебе!

– Значит, телепатия, мам. Как ты поживаешь?

– Отлично, дорогой. Просто чудесно. – Внезапно Сара почувствовала себя лет на двадцать моложе. Прилив прошел так же быстро, как и начался, и ее усталость словно рукой сняло. – Как прошло Рождество? Мы тут скучали по тебе, дорогой.

– Я великолепно провел время! Каждый вечер был на обедах. Я встречался с доброй половиной аристократов Шотландии и жил в совершенно фантастическом замке, который некогда принадлежал шотландскому королю. Сейчас я приехал на пару дней в Лондон, а затем вместе с Саттонами встречу Новый год в Стэнтон-Корте.

– Приятно слышать, что ты хорошо провел время, – радостно проговорила Сара. Она подумала, что Гай рассказывает таким довольным и веселым тоном, как когда-то в детстве, когда она устраивала для него праздники. Только сейчас праздники для него устроили совсем другие люди, которые находились очень далеко отсюда. Сара почувствовала укол ревности.

– Да, все очень здорово! Я великолепно провожу здесь время!

Они разговаривали уже несколько минут, и каждый из них испытывал страстное желание сказать то, о чем он сейчас думал, однако боялся этого.

– Я тут как раз пишу тебе письмо…

– У меня есть новость для тебя, мам…

Их голоса наложились друг на друга, и они оба нервно засмеялись. Возникла пауза.

– Знаешь, мам, я звоню сказать, что собираюсь остаться здесь. – Сара заметила, что голос Гая как-то сорвался и в нем почувствовалась дрожь. – Дело в том, что я собираюсь жениться.

Последовала напряженная продолжительная пауза.

– Мам, ты на проводе?

Сара лишилась дара речи. Полностью. Напрочь. Выступивший на спине пот превратился в льдинки.

– Же… жениться? – заикаясь проговорила она наконец.

– Ну да! А тебе не хочется знать, кто она? – с обидой спросил Гай.

– Гай… ты не находишь, что это как-то… внезапно? Я жду тебя домой, жду, когда ты начнешь работать в компании… Я больше не могу находиться в таком состоянии… Я нуждаюсь в тебе, дорогой. – Сара ощутила едва ли не физическую боль от захлестнувшей ее обиды. «Почему, – вдруг подумала она отрешенно, – я могу быть сильной и несгибаемой, когда речь идет о работе, и такой уязвимой, когда дело касается сына? Как может он быть таким бесчувственным, говорить такие жестокие вещи? Какие аргументы я должна пустить в ход, если он откажется принять у меня дела?»

– Не сомневаюсь, что ты великолепно справишься, – льстивым тоном проговорил Гай. – Ты ведь умница! «Калински джуэлри» развалилась бы без тебя! Ты нисколько во мне не нуждаешься! Ты останешься президентом в течение последующих двадцати лет. Ты же уверена в этом!

– Мы должны поговорить об этом, Гай, – с отчаянием сказала Сара.

– Да о чем говорить? Вот послушай меня. Это леди Диана Стэнтон, ее отец был графом Саттонским. Ее брат Чарли – граф Саттонский сейчас. Они владеют усадьбой Стэнтон-Корт. Если я женюсь на ней, это очень упрочит мое социальное положение здесь, – добавил Гай.

– Почему ты не можешь привезти ее после женитьбы сюда? Я могла бы купить тебе великолепную квартиру или дом, если тебе так захочется и… – Говоря все это, Сара понимала, что пытается схватиться за соломинку, ибо хорошо знала Гая. Если он что-то задумал, переубедить его невозможно.

– Но мне этого не хочется! – по-детски капризно воскликнул он. – Ради Бога, мам, пойми, я хотел жить в Англии с двадцати лет. Если тебе нужна помощь в работе, то почему это не может сделать Франческа?

Сара ничего не ответила. Сейчас у нее не было сил воевать с сыном. Она была слишком расстроена, свалившаяся беда лишила ее дара убеждения. И не дай Бог, если она вдруг расплачется.

– Я все-таки напишу тебе, – наконец заявила она, стараясь контролировать свой голос. – Я собиралась объяснить тебе в письме всю важность компании, ее перспективы. Я уверена, что ты поймешь, когда я толково объясню, что ты единственный человек, кто может принять от меня бразды правления, как того хотел твой дед.

– Это ничего не изменит. Я собираюсь просить руки Дианы во время ближайшего уик-энда, и летом мы сможем пожениться. Я буду обязательно держать тебя в курсе. – Тон Гая стал по-прежнему добрым и веселым.

– Надеюсь, дорогой.

Впервые Сара не убрала свой стол, оставила лежать в беспорядке блокноты, карандаши и записи. Она механически взяла сумочку и направилась к двустворчатой двери, которая выходила в коридор, где находился лифт.

Впервые в жизни она почувствовала, что такое потерпеть полное поражение!

Франческа с такой силой сцепила челюсти, что у нее заболели зубы. Она не могла поверить, никогда не поверит тому, что ей рассказывал дядя Генри.

– Боюсь, что все это чистая правда, золотко. Я проверил очень тщательно, направил на это лучших людей, и они узнали все эти подробности, – сказал Генри. – Боюсь, что сомневаться не приходится. Марк и Карлотта улетели в Лас-Вегас на Рождество и там поженились.

Мысли Франчески бились и метались в голове, но напрасно она силилась понять то, что, на ее взгляд, было невозможным. Марк никак не мог исчезнуть, просто исчезнуть из ее жизни и жениться на совершенно незнакомой ему девушке.

– Этого не может быть! – крикнула она. – Как он мог совершить такую вещь? Еще в тот день он говорил мне, что хочет провести остаток жизни со мной. Здесь какая-то ошибка!

– Все очень тщательно проверено и перепроверено, золотко, – от всей души сочувствуя девушке, сказал дядя Генри. – Мои люди говорили даже с отцом Карлотты в Хересе. Он не только подтвердил, что они поженились, – и это, кажется, его самого повергло в шок, – но и сказал, что они приехали в дом Линареса и живут сейчас у родителей.

– Но почему?

Генри почувствовал по голосу Франчески, что она близка к истерике.

– Боюсь, Франческа, что за обеденным столом что-то произошло. Я вовсе не имею в виду, что они влюбились друг в друга. Думаю, произошло нечто зловещее. Он ведь сидел рядом с ней, ты говоришь? – Генри попытался представить ситуацию. Франческа была в тот вечер радостной и счастливой, напротив нее сидел Марк, по правую руку от него – Карлотта. – И они ушли сразу после окончания обеда?

– Он сказал, что почувствовал себя плохо. Карлотта предложила отвезти его домой. Через минуту они ушли. Господи, ну зачем я позволила им вот так уйти? Дура я набитая, что не пошла с ним! – Франческа делала величайшие усилия, чтобы не сорваться на плач.

– Он и в самом деле выглядел больным?

– Он… он… вы знаете, он выглядел каким-то странным… А что вы имеете в виду, говоря, что произошло нечто зловещее?

– Не могла ли она что-либо иметь против него? Тебе известно что-нибудь такое в его прошлом, что он должен скрывать? – спросил Генри.

Возникла пауза, во время которой Франческа ломала голову, пытаясь вспомнить все, что Марк рассказывал ей о себе. Он не делал секрета из того, что работал в булочной в Квинзе, или из того, как скромно начинал. Все знали, что он снимал комнату вместе с приятелями в Гринвиче – не мог ли он там запутаться в каких-то делах, связанных с наркотиками? Эту мысль Франческа сразу же отбросила. Она уверена, что в этом он не может быть замешан. Сама она всегда считала Марка блестящим молодым писателем с еще более блестящим будущим.