– Что с тобой?

– Я вдруг сообразила, сколько их, имен... а значит, и людей! И вообще, если бы месяц назад мне сказали, что я буду составлять подобный список, я бы только посмеялась. Нет, ты посмотри!

– Только без паники! – Дилан повернулся на бок, лицом к ней. – Пока ты со мной, все эти гадкие люди не причинят тебе зла. Советую заострить внимание на том, что мы здесь в безопасности.

– Не говори со мной таким тоном! – вспылила Кейт. – Как будто тебе приказано уговаривать меня, пока санитары бегут со смирительной рубашкой! Я не паникую, я... я шокирована, понятно? Два шока подряд за один только последний час – это уж слишком!

– А второй был по какому поводу?

Вот и имей дело с полицейским. Одна крохотная обмолвка, а у него уже ушки на макушке. Второй шок. Он был посильнее этого. Шок при мысли, что она любит совершенно неподходящего мужика, притом по-настоящему, так что назад дороги нет.

– Не слышу ответа.

– Это тебе не интересно. Это по работе. – Кейт заставила себя сосредоточиться на списке. – Знаешь что? Я не лягу спать, пока не вычеркну из этого чудовищно длинного списка всех, кто попал туда по ошибке. Ведь должны же быть и такие! Между прочим, ты мог бы помочь.

– Всегда пожалуйста, – сонно пробормотал Дилан, снова повернулся на спину и уставился в потолок.

Прошло несколько минут, и когда Кейт решила, что он уснул, он вдруг подал голос:

– Для начала вычеркни Эстрагон. Наверняка она у тебя в списке.

– Ты имеешь в виду Корицу? – Кейт невольно прыснула. – Воображаю, как она расстроилась, узнав, что покушение было не на нее, а на кого-то другого. Такая возможность прогреметь на весь земной шар! Но увы, я не вносила Корицу в список и потому не могу сократить его.

– А кто там перечислен?

Она прочла имена одно за другим. Список начинался тремя братьями Маккена, а продолжался, к некоторому удивлению Дилана, Андерсоном Смитом, за которым следовал Теренс. Имени она не помнила, поэтому он проходил как «ассистент».

– Я не думаю, что кто-то из адвокатской конторы или, скажем, Ванесса имеет отношение к взрывам, а включила их в список просто потому, что они присутствовали при просмотре. Кстати, если ты заметил, Карл тоже имеется, но я думаю, что его можно вычеркнуть.

– Его-то как раз и не стоит. Пока его невиновность не доказана, пусть ходит в подозреваемых.

– Это против презумпции невиновности!

– Правильно, против, потому что речь идет о человеческой жизни. А Карл, как мы уже знаем, далеко не безгрешен.

Кейт сменила позу и еще некоторое время изучала список. Господи, она забыла включить Джекмана! Главный негодяй остался за рамками списка, куда попало, конечно, множество невинных людей!

Кейт немедленно исправила упущение, а когда сказала об этом Дилану, тот добавил небрежно:

– И все его подручные.

– Я еще никого не вычеркнула, только добавляю! – огорченно заметила она.

– Это нормально, – был ответ.

– Нет, я должна кого-то вычеркнуть, и сделаю это! К примеру, Рис. Надо ли вносить его?

Голос поднялся и приобрел истерический оттенок. Надо успокоиться, пока не пошла вразнос, но как, каким образом?

– Почему ты так спокоен?!

– Привычка, – пожал плечами Дилан. – Умение ждать – одно из качеств, необходимых в полицейской работе. Помогает мысль о том, что кто-то другой в это время действует. Учись ждать и ты.

– Рада бы, но не получается. Ты еще не жалеешь, что влип в эту историю?

– Нет! – отрезал Дилан, словно вопрос задел его за живое. Кейт пожалела, что спросила.

– Идея! – вдруг оживился он. – Жена твоего бухгалтера, «хорька с розовой каймой». Можешь добавить ее к списку, а потом вычеркнуть, и сразу станет легче на душе. В конце концов, она всего лишь украла у тебя ленточку.

– Украла ленточку? – Кейт была возмущена до глубины души. – Ты так это называешь? Она пытается украсть мою фирму!

– Ты же говорила, что помешать этому проще простого.

– Да, у меня есть кое-какой план, только боюсь, когда он сработает, этих двоих смело можно будет вносить в список.

Это было сказано тоном такого злорадства, что Дилан засмеялся:

– Умница!

– Все, пора спать.

Кейт спрятала блокнот и ручку, погасила лампу. Улеглась. Когда зрение приспособилось, оказалось, что комната залита лунным светом.

– Спокойной ночи, Дилан!

Ответа не последовало. Неужели уснул? Или притворяется, чтобы она наконец оставила его в покое?

Если Дилан спал, то ей вряд ли светит полноценный отдых – кровать при всех своих размерах на редкость неудобная. Интересно, как насчет другой? Быть может, ей было бы намного удобнее там, в простых и невинных дружеских объятиях, – просто чтобы уснуть?

Некоторое время Кейт честно притворялась, что грезит только о дружеских объятиях, потом махнула рукой. Она хотела спать с Диланом, но далеко не в невинном смысле этого слова. Жаждала прикосновений, ласк, неистового ритма настоящей близости.

У Дилана такой чуткий и умелый рот... да-да, именно рот, а не просто губы. Чего он только не умеет этим своим ртом...

– Кейт!

От неожиданности она села в постели.

– Ты мечешься. В чем дело?

– Ни в чем!

– И стонешь.

– Да? Такое случается, когда я засыпаю.

– Ах, засыпаешь!

– Вообще-то мне не спится, – призналась она с робкой надеждой, что намек будет правильно понят.

– Ты же только что выключила свет. Дай себе хоть четверть часа, и увидишь, сон придет. – После короткого молчания Дилан добавил небрежно: – А может, я могу чем-то помочь?

– Каким образом?

– Любым, каким захочешь.

Теперь его голос был полон откровенной чувственности – голос прирожденного обольстителя. По коже у Кейт пошли сладкие мурашки.

А что он сам чувствует в момент обольщения? Так же заводится с пол-оборота или сперва просто действует по заезженному сценарию? Играет с очередной жертвой, как кот с мышью?

– Не могу ничего придумать, – холодно произнесла она.

Будь Дилан вне себя от желания, он бы, конечно, пошел на штурм, невзирая на отпор. Он не пошел. Вообще не сказал больше ни слова, жестоко ее этим разочаровав.

Она начала бесшумно устраиваться на подушках.

– Кейт! – Что?

– Какую кровать ты предпочитаешь?

Утро наступило слишком быстро. После ночи, проведенной с Диланом вопреки всем благим намерениям, после всего, что они проделывали друг с другом под покровом темноты, некоторое смущение было бы кстати, но сожаления? У Кейт не было ни малейших.

Она проснулась раньше Дилана и возблагодарила за это судьбу, потому что смогла без помех на него наглядеться. Он спал на животе, свесив руку с кровати, совершенно голый, как ночью. Подушки и скомканные простыни валялись на полу. Что и говорить, это была безумная ночь. Безудержная и потрясающая.

Под душем первоначальное благодушие сменилось тревогой. В отдельные моменты она была настолько вне себя, что могла проговориться, сболтнуть что-то такое, за что позже женщина себя проклинает. Не хватало только страстного признания в любви! Но если оно и было, то в памяти не задержалось. Оставалось надеяться, что язык она все же придержала. Ну а если нет? Вдруг Дилан, едва проснувшись, заведет об этом разговор? Придется категорически все отрицать. А что такого? Политики только и делают, что отказываются от своих собственных заявлений, и притом под присягой! Раз уж люди такого масштаба и положения не считают это зазорным, с нее и вовсе взятки гладки!

Это все-таки случилось снова. Дилан вьет из нее веревки.

Если только и думать, что об их сложных взаимоотношениях, душ затянется до бесконечности, а между тем у нее есть чем заняться. Папка с документами ждет своего часа. Обещание просмотреть не просто отговорка, это необходимо, если она хочет разобраться в ситуации. Кто он такой, этот дядя Комптон? Как ухитрился сделать себе такое громадное состояние? Нет ли в этом подвоха, нечестных ходов, сомнительных операций? Придется душу вытрясти из этих его референтов и консультантов, а значит, нужно досконально разобраться в документах.