– Но зачем мы ездили в банк?

– Я заморозил их счета. Мишель разразилась смехом.

– Но это незаконно?

– Еще как законно, – возразил он. – У банкира все документы, с подписями и печатями. Ему придется делать, как велено, иначе я надеру ему… – Он вовремя остановился.

Она докончила за него:

– Его паршивую задницу?

– Верно.

– Почему вы все время посматриваете на часы?

– Главное – точность. Встреча с Гэри Карсоном назначена на половину первого.

– Вы попросили о встрече?

– Конечно.

– Но вы сказали, зачем хотите его видеть?

– Как? Испортить сюрприз? Ничего я не сказал. Объяснил секретарю, что хочу заключить сделку.

– На следующем углу повернете налево, – наставляла она. – Теперь пару миль по этой дороги. Завод на самой окраине. Итак, Карсон вообразил, что получит нового клиента?

– Наверняка.

– А что, если Уоллбаш позвонит ему и все расскажет?

– Он позвонит ровно в час, и ни минутой раньше, иначе не успеет мигнуть, как аудиторы разнесут его банк. Так что он подождет.

– И вы действительно пойдете на такое?

Тео не ответил. Несколько следующих минут она изучала его профиль, прежде чем сказать:

– Когда вы что-то задумаете, не позволите никому и ничему встать на дороге, верно?

– Абсолютно. И вам следует всегда иметь это в виду.

– И вы всегда выигрываете?

– А как по-вашему? – спросил он, поворачиваясь к пей. До чего же тактично он сменил тему! Оба знали, что говорят совсем о другом. О том, как он сломит ее сопротивление.

Мишель вдруг вспомнила, что он сказал ей, не успев даже разложить вещи. Ему не придется приходить в ее постель. Она сама придет к нему.

И тут в голову ей пришла совсем уж невеселая мысль.

– А как насчет жалованья? Если вы заморозите их счета, как рабочие получат деньги?

– Суд назначит кого-то выписывать чеки.

– А вдруг братья назло всем закроют завод?

– Они слишком наживаются, чтобы вот так прикрыть лавочку, и, кроме того, я им не позволю.

– У вас есть на это право?

– Еще бы! Пусть попробуют артачиться, и, когда я с ними покончу, вся компания перейдет к рабочим.

Тео увидел завод издали. Высокие дымовые трубы вздымались из круглых оснований, угнездившихся между двух гигантских бетонных зданий, соединенных между собой.

Чем ближе они подъезжали, тем более унылой казалась местность. Грязные серые фасады, грязные серые окна, хотя сооружения не выглядели заброшенными.

Тео припарковался на усыпанной гравием стоянке, вышел и огляделся.

– Мистер Бьюкенен? Тео обернулся.

– Коннелли?

К машине направлялся высокий тощий мужчина в деловом костюме.

– Да, сэр.

– Все в порядке? Коннелли поднял портфель.

– Да, сэр. Я только что получил подтверждение. Он зарегистрирован.

Тео взялся за ручку дверцы и спросил Мишель:

– Не возражаете подождать здесь?

– Так и быть, но если услышу выстрелы, примчусь на помощь.

Тео познакомил Коннелли с Мишель и приказал:

– Когда я выйду, заходите. А пока подождите за дверью. Он снова не выключил двигатель.

Мишель, сняв ремень безопасности, откинула спинку сиденья и включила радио. Пел Уилли Нелсон. Мишель посчитала это хорошим знаком. Может, у Тео в конце концов не будет неприятностей. Спустя три песни и девять рекламных пауз Тео вышел из здания и, улыбаясь, пропустил в дверь Коннелли. Потом ринулся к машине, скользнул на водительское место и, даже не захлопнув дверцу, нажал на педаль. Мишель едва успела пристегнуть ремень, прежде чем он помчался по дорожке.

– Это мы смываемся?

– Я голоден.

– Но вы смотрите в зеркальце заднего обзора, – заметила она, поворачиваясь, чтобы взглянуть в заднее стекло.

– Простая предосторожность. Никогда не знаешь, у кого в ящике стола может оказаться пистолет.

– Насколько хорошо все прошло?

– Как по маслу. Гэри Карсон в самом деле прекрасный парень. Более понимающего и учтивого типа в жизни не встречал. Горит желанием исправить все содеянное. Даже сказать трудно, сколько раз он это повторил. Правда, я расценил как замаскированную угрозу обещание прикрыть завод, потому что, цитирую: «мы едва сводим концы с концами».

– И что вы ответили? Тео расплылся в улыбке:

– Засмеялся ему в лицо.

– Какая тактичность!

– Естественно! – похвастался он.

– По-моему, вы получаете какое-то извращенное наслаждение от всего этого, верно?

Тео, казалось, удивился, но честно ответил:

– Получаю. И мне приятно помочь Дарилу. Очень приятно.

– Потому что собственными руками меняешь что-то к лучшему и видишь результат?

– Да. Правда, в этом деле нет ничего особенно сложного. Мне нужно все окончательно уладить уже к концу недели.

– Вы действительно думаете, что сумеете решить проблему всего через пару дней?

– Вне всякого сомнения. Если, правда, у братьев где-то припрятаны наличные, о которых я не знаю, они посчитают, что смогут продержаться. Но даже это не играет роли. Они нарушили так много законов, что мне ничего не стоит упрятать их за решетку. Администрации профессиональной безопасности и здоровья будет где разгуляться на этом заводе.

– А горячая голова не попытался вцепиться вам в глотку?

– Нет, – протянул он.

– Кажется, вы разочарованы, – ухмыльнулась Мишель.

– И очень, – признался он. – Я хотел видеть их в действии. Но Джим Карсон уехал на день в Новый Орлеан и должен вернуться в Боуэн к шести. Гэри упомянул, что хочет поговорить с братом с глазу на глаз, а не по сотовому. Возможно, для того, чтобы взбесить его, а потом натравить на меня. Сильно подозреваю, что услышу голосок Джима ровно через пять минут после того, как Гэри сообщит ему новости.

– А вы, случайно, не сказали Гэри, где сегодня будете?

– Кажется, упомянул, что собираюсь в «Лебедь», – хмыкнул Тео.

– Кончится тем, что вам придется пустить в ход пистолет, – вздохнула Мишель.

Новый школьный стадион впечатлял. В отличие от футбольной команды. По мнению Тео, игроки не выдерживали никакой критики.

Мальчики трогательно старались показать себя так называемому тренеру. Способности у них действительно были, они просто не знали, как их применить. И при этом орали так, что Конраду Фриленду приходилось надрывать глотку, чтобы быть услышанным. И в свисток он дул так часто, что парни уже и внимания на это не обращали. Тренировка проходила крайне хаотично и бестолково.

В конце концов Конраду удалось уговорить первый состав выстроиться в нужном порядке, как перед началом игры. Но потом они снова принялись метаться по полю, как куры с отрубленными головами.

Тео и Мишель стояли рядом с учителем музыки на пятидесятиярдовой линии. Конрад, сиявший от гордости, повернулся к Тео и спросил:

– Ну, что вы думаете о своих мальчиках?

Тео проигнорировал ссылку на «своих мальчиков», поскольку вовсе не спешил взять на себя руководство этим разношерстным сборищем, но все же ответил:

– Почему бы вам не провести несколько игр? А мы с Мишель посидим на трибунах и посмотрим. Конечно, я давно не играл, но все же кое-какие советы дать могу.

Конрад явно смутился.

– Но… но это и была игра, – пролепетал он, кивнув в сторону поля.

– Простите?

– Вы только что видели игру.

– Так это и есть игра? Но у вас только…

Тео пытался сдержать улыбку. Не стоит, чтобы Конрад подумал, будто он не принимает всерьез эту пародию на тренировку.

Учитель музыки нервно дергал себя за воротник. Сегодня он был одет словно для репетиции оркестра – в безукоризненно выглаженную белую сорочку с длинными рукавами и полосатым галстуком и синий блейзер. Над полем нависли тяжелые дождевые облака, и стояла такая духота, что Тео невольно посочувствовал Конраду. Бедняга, должно быть, задыхается!

– Неплохая игра, верно? – пробормотала Мишель, подтолкнув его локтем.

Тео не ответил.

– Пока что мы оттачиваем только один прием. Так называемый резкий удар.