– Любой может влезть в ваши окна, – сообщил он, вернувшись на кухню. – Ни одно не закрыто на задвижку.

– Знаю, – вздохнула она. – С этой минуты буду закрывать.

– Я не пытаюсь напугать вас. Но ведь речь идет о погроме…

– Не возражаете отложить разговор? Сначала неплохо бы поесть. Уж очень день был тяжелый…

Она повернулась и подошла к холодильнику, прислушиваясь к скрипу ступенек. Матрац на старой железной кровати в гостевой комнате жесткий и весь в буграх, и ноги Тео наверняка будут просовываться сквозь прутья спинки и свисать с края. Но он, как истинный джентльмен, вряд ли станет жаловаться.

Ей нравился его бостонский выговор.

Пока Мишель выкладывала овощи, в голову пришла странная мысль, от которой она постаралась побыстрее отделаться. Да, Бостон. Другой край света.

Девушка вздохнула. Тео приехал ловить рыбу и отблагодарить за спасение своей жизни. Он поможет ей выпутаться из переплета, в который она попала, а потом вернется к себе.

– Конец истории.

– Что вы сказали?

Мишель подскочила от неожиданности.

– Я говорила сама с собой.

На нем были потрепанные выцветшие джинсы и серая майка, определенно видевшая лучшие дни. Белые теннисные туфли тоже посерели, а на мыске красовалась дырка. Мишель он показался до ужаса сексуальным.

– Что во мне смешного?

– Вы. Я-то ожидала наглаженных джинсов со стрелочками, – пояснила она и, видя, что он нахмурился, тут же добавила:

– Щучу. Вы вполне вписались в обстановку… если не считать пистолета.

– Поверьте, буду на седьмом небе, когда удастся сдать эту чертову штуку. Терпеть не могу оружия, но бостонские власти просили меня носить его, пока не утихнет шум, вызванный последним делом.

– А вам приходилось в кого-нибудь стрелять?

– Нет, но я не теряю надежды, – лукаво усмехнулся он. – Кстати, можно мне это яблоко? – Не ожидая разрешения, он схватил яблоко, откусил половину и промычал:

– Дьявол, до чего же я голоден! Что вы стряпаете?

– Рыба на гриле с овощами и рисом. Ничего?

– Не знаю. По мне, так отдает здоровой пищей. А я люблю питаться в закусочных и «Макдоналдсах». Гамбургеры, хот-доги и тому подобное.

– Сожалею, но в моем доме принято сбалансированное питание, – строго объявила Мишель.

– А как вы смотрите на то, чтобы после ужина посидеть и поговорить о том, что происходит в вашей жизни?

– А что именно происходит?

– Происходит то, что кто-то в этом городе хочет вам нагадить… простите, следовало бы сказать, что кто-то затаил на вас злобу.

– Я слышала и похуже, – усмехнулась Мишель. – У меня и самой язык как помело! В детстве я подхватывала от братьев самые цветистые выражения, Отец утверждал, что от моего лексикона даже пьяный матрос покраснеет, вот и задушил мое пристрастие в самом зародыше.

– Каким это образом? Мыл вам рот хозяйственным мылом?

– О нет, ничего подобного. – Она повернула кран и принялась мыть зеленый лук. – Он просто сказал мне, что каждый раз, когда я произношу дурное слово, моя мама плачет.

– Значит, надавил на вашу совесть.

– Совершенно верно.

– Но ваш отец говорит о ней так, словно она…

– Ждет его дома.

– Да. – Мишель кивнула:

– Отец любит обсуждать с ней каждую мелочь.

– А как она умерла?

– У нее случился удар, как раз когда она меня рожала. Она так и не оправилась и в конце концов умерла.

Разговор прервал телефонный звонок. Мишель вытерла руки о Полотенце и подняла трубку. Ее отец звонил из «Лебедя»: она слышала звон стаканов.

В ожидании, пока Мишель закончит разговор и скажет, что нужно делать, Тео прислонился к разделочному столу. В животе хищно урчало, Пришлось пошарить глазами по столу в поисках лакомого кусочка. Черт побери, эта женщина не понимает вкуса в гамбургерах! А как она может пить холодное пиво, не закусывая солеными чипсами? Да это почти преступление!

– Не возражаете? – осведомился он, показывая на шкафчики. Мишель отмахнулась, и Тео немедленно принялся обшаривать полки, пытаясь обнаружить что-нибудь из еды. Беседа между тем продолжалась, причем болтал в основном Джейк, а Мишель едва удавалось вставить пару слов.

– Но, папа, мы только начали готовить… да, я понимаю, хорошо… сейчас буду… но почему Тео должен ехать со мной? Ведь человек приехал порыбачить… нет, я не спорю. Да, сэр. Позвоню, как только вернемся. – И тут она рассмеялась так радостно, что Тео невольно улыбнулся. – Нет, отец, не думаю, что Тео захочет твоего гамбо.

Мишель повесила трубку и со вздохом положила рыбу обратно в холодильник.

– Прошу прощения, но ужин немного подождет. У Дарила Уотерсона опять плохо с рукой, и отец сказал ему, что я подъеду и посмотрю, в чем там дело. Скорее всего, он слишком туго ее перебинтовал. Я настаивала на том, чтобы вы остались и отдохнули или начали готовить ужин, но моя машина в «Лебеде», и отец считает, что вы должны меня отвезти. Или вам тяжело?

Поскольку Тео не собирался сводить глаз с Мишель, пока они не обсудят создавшуюся ситуацию, то, разумеется, с готовностью согласился.

– Нисколько. Дарил – это отец того здоровяка? Подростка, который искал меня в баре? Как его звали?

– Эллиот. И Дарил действительно его отец.

– Может, заедем по пути в «Макдоналдс»? Раздобудем жареной картошки и «биг-мак»?

– Неужели вам нисколько не жаль своих артерий? – возмутилась она с таким искренним ужасом, что он рассмеялся.

– Жаль, и что же?

– В Боуэне нет никаких «Макдоналдсов».

Тео побежал наверх за ключами от машины, а Мишель тем временем отправилась в кабинет за сумкой с медикаментами. Тео оказался у дверки раньше, чем она.

– Захватили ключ? – строго спросил он. Мишель полезла в карман.

– Кажется, да.

– Я запер заднюю дверь. Вы оставили ее открытой, – объявил он так сурово, словно обвинял ее в преступлении.

– Со мной иногда такое бывает. В Боуэне редко запирают дома.

– А ваша клиника? Все было заперто?

– Да.

– Отныне, – процедил он, проверяя, закрыта ли дверь, – вы позаботитесь о том, чтобы не оставлять дом и клинику нараспашку. Договорились?

– Даю слово, – пообещала Мишель, бросая сумку на заднее сиденье.

Уже выезжая со двора, Тео глянул на нее и жалобно спросил:

– Как по-вашему, мы сможем заехать за….

– Нет! – отрезала она.

– Но вы не знаете, чего мне хочется…

– Как не знать! Жареная картошка, жирные бургеры….

– Картофельные чипсы, – объявил он.

– Слишком много натрия.

Спор о правильном питании продолжался все то время, пока Мишель направляла его с одной проселочной дороги на другую.

– Неужели вы никогда не позволяете себе немного отпустить вожжи?

– Я доктор, поэтому и обязана следить за собой.

– Значит, докторам не позволяется съесть что-нибудь вкусненькое?

– В жизни не предполагала, что мой гость окажется таким нытиком. Это папочка обожает есть всякую дрянь. Вам следовало поселиться с ним! – выпалила Мишель, тут же испугавшись, что покажется ему злобной фурией.

Но Тео великодушно дал ей возможность доказать, что она не полная зануда и чванливое напыщенное ничтожество.

– А как проводят свое свободное время здешние жители? Мишель пожала плечами:

– О, ничего особенно изысканного… самые простые развлечения… ходят в кино, обмениваются рыбачьими байками за Кружкой пива, приносят что у кого есть и устраивают обеды в Доме ветеранов иностранных войн, навещают соседей, чтобы сравнить урожай томатов, и, разумеется… неувядающе популярное занятие… секс.

– Что? – переспросил он, уверенный, что не так расслышал.

– Секс, – с невинным видом повторила она. – Занимаются сексом. Море секса.

– Так и знал, что мне это местечко понравится, – засмеялся Тео.

– Вон там дом Дарила, – показала Мишель. – В конце дороги.

Тео хотел припарковаться у обочины, но таковой не существовало. Да и подъездной дорожки тоже, поэтому он поднялся по травянистому откосу и остановил машину у потрепанного фургона «шевроле». Двухэтажный домишко из вагонки отчаянно нуждался в ремонте. Прогнувшиеся ступеньки выглядели так, словно в любую секунду провалятся.