– Такие мысли – предательство и пораженчество.

– Тебе ведь известно, Темпл, что штат Джорджия объявил наши собрания незаконными, – напомнил ей Клинок с терпеливостью взрослого, который разговаривает с ребенком.

– Здесь не Джорджия, а столица земли чероки, – парировала Темпл.

– Это мы так считаем, – сухо заметил Клинок. – Но неужели ты думаешь, что джорджийцы будут долго терпеть сложившееся положение?

– Да как ты можешь говорить подобные вещи?! – с готовностью возмутилась она.

– Я всего лишь излагаю факты. Если джорджийские гвардейцы сейчас прибудут сюда, нам останется лишь покориться и перенести наше ежегодное собрание в другое место – на север, в Теннесси, или на запад, в Алабаму. Это сущая правда, ты сама знаешь.

– Возможно, – с напускным безразличием пожала плечами Темпл. – Но все еще переменится. Вождь Джон Росс нанял адвокатов, которые защищают нас в Верховном суде. Когда будет принято справедливое решение, правительство в Вашингтоне защитит нас от джорджийцев. Отец говорит, что это вопрос времени.

– Вот именно, вопрос времени, – хмыкнул Клинок.

Долготерпение соплеменников казалось ему поистине сверхъестественным.

Темпл взяла учительницу за локоть:

– А вот и ваш друг, миссионер Коул.

Элайза обернулась и увидела улыбающегося Нэйтана, который пробирался к ней через толпу.

– Элайза, как я рад вас снова видеть! – Он снял шляпу и поклонился.

– Здравствуйте, Нэйтан.

– А я все думаю, приехали вы или нет. Я вам не мешаю? Может быть, вы куда-то идете?

– Мы с Темпл хотели заглянуть в лавку. Нужно сделать кое-какие покупки.

– Пусть с вами сходит преподобный Коул, – тут же сказала Темпл. – А я только что увидела в толпе свою подружку Джейн Роджерс. Мы вместе в пансионе учились.

Прежде чем Элайза успела возразить, Темпл была уже далеко.

Клинок улыбнулся и с поклоном сказал:

– Мисс Холл, оставляю вас на попечение преподобного Коула.

– Вам повезло, – сказал Нэйтан. – Все четыре городских магазина открыты. Обычно работает только какая-нибудь одна из лавок, но сейчас съехалось столько народу, что торговцам нет отбоя от покупателей.

– Могу себе представить.

Вдвоем они отправились гулять по городку. Среди шатров и палаток стояло с полдюжины белых дощатых домов, в основном двухэтажных, с просторными верандами. На центральной площади стояло здание суда, где судьи вели дела по законам народа чероки. Здесь же возвышался большой двухэтажный дом парламента с высокими окнами и кирпичными трубами. Парламент народа чероки состоял из двух палат: Национального Комитета и Национального Совета, которые собирались один раз в год.

За несколько дней до начала октябрьской сессии в парламент явился человек, назвавшийся правительственным агентом. Звали его Джон Лоури, и явился он по заданию военного министра Итона. Посланец сказал, что хочет выступить на совместном заседании обеих палат.

В своей речи он заявил, что Соединенные Штаты хотят заключить с народом чероки новый договор: в обмен на восточные земли правительство предоставит индейцам территорию к западу от реки Миссисипи, оплатив расходы по переезду и строительству новых домов и школ.

Все это индейцы слышали и прежде, однако конец речи Джона Лоури прозвучал зловеще:

– Президент Соединенных Штатов заявляет, что правительство не станет препятствовать штату Джорджия производить осмотр и разведку земель чероки.

Парламент немедленно отправил делегацию в Вашингтон, чтобы заявить решительный протест в связи с подобным произволом. Одним из членов делегации был Уилл Гордон. Президент должен знать, что народ чероки не уступит ни единой пяди своей земли.

К концу ноября листва с деревьев облетела, и деревья в Гордон-Глене стояли голые и унылые. Вся семья вышла провожать Уилла Гордона в дорогу. Элайза, державшаяся чуть поодаль, видела, как Уилл попрощался с детьми, обняв каждого из них, а потом поцеловал в щеку жену.

Уже сидя в седле, он вспомнил и об Элайзе:

– Мисс Холл, в Вашингтоне я встречусь с Пейтоном Флетчером. Не хотите ли вы через него передать что-нибудь вашим домашним?

Элайза колебалась не более секунды:

– Пусть скажет матери, что я здорова и всем довольна.

– Хорошо.

– Храни вас Господь, мистер Гордон. Желаю удачи.

– Она нам понадобится.

Махнув на прощание рукой, он поскакал догонять остальных делегатов.

Оставив без внимания призыв Фиби накинуть шаль, Темпл распахнула тяжелую резную дверь и вдохнула холодный январский воздух. С тех пор как отец уехал в Вашингтон, в Гордон-Глен гости почти не наведывались, а стало быть, стук копыт в вечерний час мог означать лишь одно – едет Клинок.

Всадник остановил коня у дома. Темпл не ошиблась.

– Что тебе не сидится дома в такой холод? – с лукавой улыбкой спросила она.

Из ноздрей лошади валил пар, всадник не говорил ни слова. Сидя на взмыленном коне, он смотрел сверху вниз на женщину с белым, как луна, лицом и черными, как ночь, волосами.

– Я увидел огни и подумал, что ты предложишь мне обогреться у очага, – наконец сказал он.

Подбежал Шадрач, взял коня под уздцы. Клинок спешился, и Темпл посторонилась, чтобы он мог войти.

В прихожей молодой Стюарт скинул плащ на руки служанке, и Темпл закрыла дверь. В доме было так тихо, что Клинок недоуменно огляделся.

– Где твоя мать?

– Она наверху, с маленьким Джонни. Он уже два дня болен крупом. Идем в гостиную, там горит камин.

Она пошла вперед, Клинок следовал за ней.

Темпл взяла щипцы, разгребла поленья, чтобы огонь горел жарче.

– Как тихо…

Клинок стоял рядом с ней, протягивая озябшие руки к пламени.

– Мисс Холл уже легла, – рассеянно улыбнулась Темпл. – Знаешь, сегодня пришло письмо от отца. Кажется, дела идут неплохо. Во всяком случае, тон бодрый.

– В самом деле? – резко спросил Клинок.

– Да, – радостно кивнула она. – Верховный суд призвал джорджийцев к ответу. Они должны доказать, что действовали правомочно, арестовав Джорджа по прозвищу Кукурузный Мешок. Отец считает, что это хороший знак: Верховный суд признал, что штат Джорджия вышел за пределы своей юрисдикции, отдав под суд индейца, живущего на территории чероки.

Вид у Темпл был торжествующий.

– Так ты еще ничего не знаешь? – гневно воскликнул Клинок.

– Ты о чем? – склонила она голову набок, все еще улыбаясь.

– Он мертв. Они повесили Джорджа.

– Что-что? – Темпл недоверчиво приподняла брови. – Не понимаю. Разве послание Верховного суда опоздало?

– Нет, не опоздало. Но джорджийцы наплевали на него. Хуже того. – Клинок стиснул зубы в приступе ярости. – Получив послание Верховного суда, джорджийцы намеренно перенесли казнь на более ранний срок, заявив, что не считают себя ответственными перед Верховным судом, «равно как и перед любым иным органом». С их точки зрения, вмешательство Верховного суда является посягательством на свободу штата.

– А как же наша свобода?!

– Какое дело американцам до нашей свободы и наших прав, – цинично пожал плечами Клинок и отвернулся к огню. Потом порывисто шагнул к бару и налил себе полный бокал виски.

– Неправда! – вскричала Темпл. – Не все американцы такие. Отец пишет, что Дэвид Крокет из Теннесси объявил себя нашим союзником. Крокет пользуется поддержкой в Конгрессе. Генри Клей тоже наш друг. Говорят, что на следующих выборах он победит Джексона и непременно станет президентом. Тогда договор обязательно будет соблюден.

В камине метались языки пламени. Клинок так и не притронулся к виски. Он внимательно смотрел на взволнованно говорившую девушку, думая, что она прекрасней всех женщин на свете. Потом порывисто взял бокал, но так и не выпил. Что такое алкоголь по сравнению с опьянением любви?

– Мне не так-то просто свыкнуться с мыслью, что моя судьба находится в чьих-то руках, – сказал он вслух, явно не имея в виду Клея или Крокета.