Аркадий Михайлович. Будто без Аркадия Михайловича и обойтись нельзя, будто без него мир рухнет!" – ответил парень, доставая из коктейля оливку и обсасывая ее. – "И надолго он уехал?" – не удержавшись, с неожиданно заколотившимся сердцем спросила Марина, одновременно с раздражением наблюдая за Димой, который на другом конце стола неудержимо наливался водкой. – "Не знаю. Вроде как сказал, что навсегда!" – пожал плечами парень. Марина вздохнула как бы с облегчением, но от этого мимолетного разговора во рту у нее надолго остался неприятный привкус, словно она съела что-то несвежее.

Слухи об отъезде Шахова вскоре подтвердил и Александр, который как-то заскочил в гости:

– Сейчас не знаю, где. Может быть, уехал к себе на историческую родину – в Любимов. У него там дед старый и отец. А осенью собирался ехать в Америку. Ему там предложили работу программистом в компьютерной фирме, которой один из бывших наших заправляет. Там вообще много бывших из России. Сейчас оформляет рабочую визу. К работе должен приступить в сентябре. Но, – тут Александр хихикнул, -

Шахов есть Шахов: зарплату в контракте оговорили всего в шестьдесят тысяч долларов в год…

– Скоко-скоко? – Марина даже перестала заправлять кровать. -

Ничего себе!

– Мариша! Это очень мало. Аркадий знает язык си-шарп.

Программисты такого уровня получают там больше восьмидесяти штук в год. А он, как всегда не подумав, подписался на шестьдесят!

Марину это почему-то задело:

– Почему ты сам не подпишешься на больше?

– Я бы подписал, только, меня, Мариночка, никто туда не приглашает!

Со временем она постепенно успокоилась, но все спокойствие однажды испортил совершенно неожиданный разговор с Лерой. Они -

Шахов и эта самая Лера – по какой-то непонятной причине друг друга просто на дух не переносили. Спорили и сцеплялись по любому поводу.

Причина, скорей всего, была простая – Шахов никак не воспринимал как женщину Леру, и ее, ослепительную блондинку, это страшно бесило.

Неприкрытая неприязнь Леры к Шахову одновременно и забавляла и злила

Марину. Всем казалось, что они – Лера с Шаховым – по жизни были полные антиподы, но когда уже все было кончено, и Шахов навсегда исчез из Марининой жизни, Лера вдруг сказала ей мельком в болтовне-скороговорке как бы между прочим:

– И чего это вы расстались с Аркадием? Даже как-то странно…

Ведь, нам казалось, вы так любили друг друга! Мы за вас с девчонками всегда очень переживали. Все тебе даже завидовали… Галка так вообще сказала: "Ах, если меня бы так любили!.." Да, а ты знаешь,

Анюта сказала, что как раз из таких мужиков, как твой Аркаша, и получаются самые хорошие отцы… А Дима твой, – ты уж меня извини, – полный придурок! Ну, тебе, конечно, видней! Может, с ним трахаться здорово, может, у него сперма вкуснее… На вкус и цвет товарищей нет. Но ты, надеюсь, помнишь, что нам уже не восемнадцать лет и даже не двадцать, а уже двадцать пять, погуляли, и пора устраивать жизнь нормально. У людей уже дети скоро в школу пойдут… Если ты Аркадию наставляешь рога – это твое личное дело. (Тут Марина слегка покраснела: откуда они про все знают?). Если вы Жилкинской жене наставляете рога (Жилкин – была фамилия Александра) это тоже ваше дело, но пора как-то определяться. Если ты остаешься с Димой, то так и скажи, тогда Шахова возьмут другие – и это будет честно. Между прочим, мать-то у Шахова и отчим его очень богатые люди в Москве. У матери куплена трехкомнатная квартира в Питере в Лондон-парке. И она, мать, хочет подарить ее Шахову на свадьбу. Просто так он денег от нее, естественно, не берет, а тут получится подарок, от которого нельзя отказаться. И если тебе это не надо – у тебя-то квартира есть, то другие девчонки хотят определенности…

– Может, и ты тоже? – съязвила Марина.

И тут же получила неожиданный ответ:

– Хоть завтра я вышла бы за Шахова замуж!

– А Рафик?

– А Рафик тут же пошел бы на хер!

И еще что-то болтала такое, как бред, но эта фраза "вы так любили друга" неприятно задела Марину, пронзила, как иглой – до боли. Тема разговора, впрочем, тут же перескочила на что-то другое, но эта саднящая боль внутри осталась, а потом так и забубнило в голове, когда Марина шла домой уже одна: "Вы так любили друг друга… так любили друг друга…" А действительно, ведь все могло быть так хорошо! "Какая я была дура!" – вдруг сказала она себе.

Утром, когда Дима ушел на работу, она вдруг, собравшись с духом, набрала номер городского телефона Шахова. (Странно, как сильно билось сердце!) Но тут же неприятный женский голос ответил ей:

"Набранный вами номер не существует!" – будто ведьма какая-то прокаркала! Марина удивилась и повторила набор с тем же результатом.

Потом она попробовала дозвониться до Шахова по обычной

"междугородке" уже в сам город Любимов, но и эта ее попытка была оборвана резким женским голосом, который сказал: "Неправильно набран номер!"

И тут только она вспомнила, что незадолго до их разрыва Шахов дал ей свой новый номер мобильного, который записал на бумажке. Марина тогда для вида бумажку-то взяла, думая сразу же, как только он уйдет, ее и выбросить, но потом все же сунула клочок в какую-то книжку. Там она его с трудом, но нашла. Позвонила Шахову уже на мобильный. (Почти сердечный приступ! Ослабли ноги.) Но и тут ей сразу же ответил уже другой спокойный голос: "Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети". "Вне зоны действия сети? Где?" – удивилась Марина. Он ведь сказал тогда: "Я всегда буду ждать твоего звонка, хотя и прекрасно знаю, что ты никогда мне не позвонишь. Но я все равно буду ждать". В кои веки она сама решила позвонить, а связи не было вообще никакой. Она не знала, что делать дальше и включила радио, – первую попавшуюся станцию, – и вдруг услышала почти мистическую фразу из прогноза погоды, которую произнес, кажется, все тот же бесстрастный, как в телефоне, голос:

"Ливневые дожди с грозами пройдут сегодня по всей территории

Камеруна и Кении…" Что-то в этих словах поразило и ранило ее. Это было словно сообщение из другого мира, куда она могла попасть только вместе с Шаховым, и теперь уже точно никогда не попадет. Тут же вспомнилось однажды увиденное ею на Родосе: гигантский белый круизный лайнер уходит в море, как уплывающий праздник. Тогда казалось, что он уплывает именно от них с Аркадием. Они смотрели ему вслед как завороженные. "Когда-нибудь и мы так поплывем!" – сказал тогда Шахов, крепко обняв Марину за плечи и прижав ее к себе. В тот момент это представлялось Марине совершенно невероятным, а тут вдруг показалось очень даже возможным – но лишь только в том случае, если бы они оставались вместе. Но вся проблема состояла в том, что их лайнер, на котором они должны и могли бы уплыть, уже ушел. Это выглядело так, как если бы они выбежали на пристань, а сходни уже убрали, швартовы отдали, и постоянно расширяющая полоса воды между бортом и причальной стенкой уже не оставляла им никаких шансов.